Зазвучала музыка, а затем Инга запела… Да, а ведь не врал папаша, голосок у дочки и впрямь что надо. И внешне ленивая, сибаритствующая девица в мгновение ока превратилась в какое-то высокоодухотворённое существо, поющее не связками, а душой. Я закрыл глаза, словно погружаясь в атмосферу салонов XIX века. Дамы в пышных платьях, кавалеры во фраках, мерцающий свет свечей…
Романс закончился, я открыл глаза и обнаружил, что они слегка увлажнились. Гляди-ка, на чувства пробило. Кстати, чувства чувствами, а на поезд я не опаздываю?
Увидев, что я смотрю на часы, Анатолий Авдеевич оживился:
– Да-да, действительно, время поджимает, поэтому давайте уже решать. Ну так как мы с вами договоримся, Сергей Андреевич?
– Песни я вам напишу, теперь вижу, что талант у Инги имеется. Но, чисто моё мнение, или совет, как хотите: импресарио всё же не помешал бы, то бишь человек, который будет вести её дела. Или сами будете?
– К сожалению, не имею возможности быть постоянно при дочери. Но у меня есть на примете человек, который сведущ в этих делах и которому я доверяю, почти как самому себе. Так что нужны, по большому счёту, только песни от вас.
– Давайте договоримся, что в следующий свой приезд в Москву, а это случится где-то через месяц, я покажу вам… Ну, к примеру, пять песен, потенциальных шлягеров.
– Отлично! Тогда посмею предложить вам небольшой задаток, скажем, в размере тысячи рублей.
– А давайте пока обойдёмся без задатков. Мало ли, вдруг завтра под машину попаду, не приведи Господь. Вот товар покажу, тогда и сочтёмся.
– Хорошо, договорились, воля ваша. Вот моя визитная карточка, предварительно звоните, а то я могу по делам отъехать. Что ж, больше не смею вас задерживать, очень приятно было с вами пообщаться. Внизу вас ждут мои помощники, на машине они доставят вас на вокзал.
Глава 34
Недаром говорится, что один переезд равен двум пожарам. Никогда не подумал бы, что в нашей одной комнате столько вещей. Даже учитывая, что я руководил процессом, а скарб таскали в грузовик специально нанятые грузчики, и всё равно у меня через полчаса голова шла кругом.
От Вали толку было мало, она с Данилой на руках сидела во дворе на лавочке, разговаривая с соседями. Наш переезд стал для местных жителей настоящим событием, в каждом окне виднелась чья-то голова. С Ринатом, который сегодня работал, мы попрощались ещё утром, но договорились, что в следующее воскресенье он с семейством приедет к нам на новоселье. А по возможности и Анну Павловну захватит.
А мне в эту субботу пришлось отпрашиваться с работы. Начальство отнеслось с пониманием, не каждый день люди переезжают.
Наконец вроде загрузились. Напоследок ещё раз проверил комнату, откуда много чего пришлось выбросить на помойку. Ничего за плинтусы не закатилось? Вроде нет, можно отдавать команду.
– Адрес записал? – интересуюсь у водителя грузовика.
Тот показывает мне бумажку с нашим новым адресом, я киваю и даю отмашку: счастливого пути. А мы с Валей и сыном устраиваемся в таксомоторе.
В 1976-м Терновка уже вовсю строилась. Дома, правда, были однотипные, но куда денешься, таковы советские реалии. Пока ехали, я вспоминал сон, приснившийся минувшей ночью. Снилась мне… моя могила. Холм, засыпанный цветами, деревянный крест с табличкой, мать, сестра и мои ученики. Всем классом пришли проводить в последний путь. Хотя почему-то я знал, что могила пустая. Ну правильно, тела-то не нашли. Сергей Губернский просто взял и сгинул.
Проснулся я под утро в таком ужасном состоянии, что хотелось выть. Потом глянул на детскую кроватку, где посапывал Данилка, и на сердце сразу отлегло. Есть ради чего и ради кого жить. А сны… Ну, может, в той реальности всё так и есть. Жаль, конечно, и родных, и учеников, которые меня заочно похоронили. Но тут уж ничего не поделаешь. О прошлом нужно забыть. Только то, в чём и с чем я сюда пожаловал, напоминают мне о нём.
Только к вечеру нам, а вернее, мне, удалось более-менее расставить вещи по местам в нашей новой двухкомнатной квартире. Жильё нам выделили на втором этаже в девятиэтажном доме, причём первый этаж, похоже, отводился под будущие магазины. Газ ещё не был подключён, поэтому срочно пришлось бежать в магазин за электроплиткой. Когда мы с Валей на прошлой неделе ездили сюда знакомиться с новой квартирой, прораб клятвенно обещал, что на день переезда всё будет подключено. Радовало, что хотя бы в кранах была вода. Вечером мне на плитке пришлось несколько раз греть кастрюлю, чтобы искупать пацана и приготовить поесть. Впрочем, наши мучения продолжались недолго, в понедельник газ подключили, и мы почувствовали себя людьми.
А в среду приехала на побывку Ленка. Тут же принялась тискать Данилку, напросилась с ним на вечернюю прогулку, и мы с Валюшкой смогли побыть какое-то время наедине.
Заодно Ленка выписалась со старой квартиры и прописалась в новой. Как-никак, практически родной мне человек, если надумает когда-нибудь вернуться из Москвы, места на всех хватит. Хотя вполне вероятно, что может и остаться в столице, или мы сами переберёмся в Москву. Ну а что, чем чёрт не шутит?
А тут ещё пришло письмо из Казахстана. Собственно, это был ответ на послание Валентины, которая написала родителям о последних событиях в своей жизни. Те за годы вдали от дочери истосковались по ней и сообщили, что приедут в апреле на недельку погостить. Эта новость подействовала на Валю прямо-таки возбуждающе, она то и дело перечитывала письмо и прямо светилась вся.
Наша новая квартира состояла из двух комнат – большой и чуть поменьше. Прикидывая с Валей, что в гостиную не мешало бы купить диван, да и стенку приличную поставить здорово бы, подумал, что надо где-то обустроить и свой рабочий уголок. Скажем, письменный стол, за которым лет через семь начал бы заниматься Данила, которому на будущее мы отвели вторую комнату. И приобрести пишущую машинку. Меня по-прежнему глодала мысль о необходимости перепечатать Акунина.
Помня о своём обещании Чарскому написать песни для его дочери, две из пяти я уже «оцифровал», вернее, написал к ним ноты. Думаю, «Таю» и «Обычные дела» из репертуара Валерии придутся Инге впору. Больше к Валерии я не возвращался из-за того, что просто не помнил текстов её песен. Только какие-то отрывки из обрывков.
У меня даже как-то мелькнула мысль, не подкинуть ли Инге англоязычных хитов. Она точно произвела бы фурор на отечественной эстраде, а может, и на мировой, если у папки имеется возможность вывести дочурку с концертами за пределы Союза. Но, во-первых, хоть я и помнил немало красивых мелодий из будущего, однако английский знал не настолько хорошо, чтобы в своё время вызубрить тексты. Сочинять их самому, проводя часы напролёт с русско-английским словарём? Нет уж, увольте. Да и кто сейчас разрешит исполнять на советской эстраде англоязычные песни? Компартия точно не разрешила бы. К тому же не факт, что и Чарский согласится на подобную авантюру. Скорее всего, ответит отказом.
Родителям Вали я приглянулся. Это она уже потом рассказала, при мне же её предки особых эмоций не выказывали, разве что когда нянчились с Данькой. Они успели застать Ленку, она уехала в Москву на следующий день после приезда бабушки и дедушки.
Пока они у нас гостили, мне пришлось принять участие в презентации повести «Забытые герои», проходившей в большом зале картинной галереи. По такому поводу я даже притащил Валю, благо с сыном было кому посидеть. Георг Васильевич Мясников вручил мне благодарственное письмо от лица первого секретаря обкома партии, а председатель местной писательской организации после пространной речи о вкладе сурских писателей в мировую литературу, не забыв упомянуть в том числе Лермонтова, чьё детство и юность прошли в Тарханах, подарил памятный знак в виде торчавшего из хрустальной чернильницы хрустального же пера на деревянной подставке. Пришлось давать интервью газетчикам, а заодно и телевидению, представленным «9 каналом».
