"Фантастика 2025-135". Компиляция. Книги 1-25 (СИ) - Звездная Елена

А любитель раскалённого металла тем временем уже почти подобрался к границам «моей» зоны. Определённо, первые трупы без каких-либо сложностей — явно моя удача, помноженная на их неготовность встретить такое сопротивление. Сейчас враги действовали слаженно, точно единый механизм: телепат отвлекал моё внимание, попутно пытаясь убить; удивительной мощи пробойщики подавляли мою защиту и прокладывали дорогу для авангарда; ну а авангард этот, полагаясь на поддержку товарищей, бьющих издалека, пёр вперёд как танк, окружив себя расплавленным металлом и сформировав у обеих рук так любимые псионами клинки из высокотемпературной плазмы, перед которой не мог устоять ни один сплав на планете. Убийцы разглядели во мне очень серьёзную добычу, и явно перешли к плану «Б».

Не с самого же начала они планировали добивать меня так, словно я — превосходящий их по силе псион?

Минула секунда, и ментальное давление отступило, начав стремительно развеиваться вслед за разумом вражеского телепата, лопнувшего словно жарким летом забытая на подоконнике пачка вчерашнего молока. Я же дёрнулся назад, перебирая своими ногами по трубам, которые уже тоже начинали плавиться. Взлететь мне не давали пробойщики, отдававшие всех себя только ради этого: зафиксировать, не дать закрыться. Благо, до Ксении их ручонки пока не дотянулись. То ли не понимали, что это самый верный способ меня удержать, то ли просто не могли себе позволить отвлекаться на что-то ещё: а ну как я их авангард уничтожу? К нынешнему моменту меня от ускорившегося псиона, сверкающего покрасневшими, взбешёнными глазами и лопающейся от жара кожей, слезающей вместе с растрескавшейся маской-шлемом, отделяло всего четыре метра. Так мало — и так много с учётом моих возможностей. Стоит признать, что раньше я остановить его не мог: подавление закрывало львиную долю подконтрольных мне объёмов окружающего пространства, и даже ускоренное сознание не позволяло играючи обходить все ловушки матёрых профессионалов, один из которых только что сдулся и потерял сознание…

Нет: он сдох, получив пулю в затылок от наших, подоспевших на место спустя, суммарно, семнадцать секунд с момента подрыва моего дома. Мне сразу стало куда легче дышать, и отчаянного смельчака, почти до меня добравшегося, я просто сдул с открывшегося для манипуляций направления. А уж дуновение высокотемпературной плазмы, я вам скажу, смертельно, что обугленные останки не сумевшего полностью защититься урода и доказали.

Не защищайся он совсем — и остался бы только пепел, как от его уже почивших дружков.

— Пог’аний ублюдок! — Я не торопился действовать, глядя на убийц, не успевших к первой и последней атаке товарищей. Их осталось всего двое: я убил двоих манипуляцией типа «бульдозер», одного поборол в ментальной стычке и одного спалил насмерть. Ещё двоих, тех самых пробойщиков, только что намотали на вал свои, а оставшиеся не особо-то и дёргались. Зато болтали: девица в напрочь изорванной накидке, под которой скрывался выглядящий весьма технологично костюм, разве что слюной не брызгала, костеря меня на все лады и на исковерканном нашем, и на своём родном, мне понятным постольку-поскольку. Уверен: под маской-шлемом от её лица можно прикуривать, и отнюдь не потому, что она сильно смущалась. — I hate you, hear me⁈ (Ненавижу тебя, слышишь⁈).

Что до второго выжившего, то стоял он куда смирнее подруги, и даже отступил от неё на пару шагов, подняв руки и не проявляя никакой псионической активности. Высокий, худощавый, потрёпанный и раненый, он смотрелся даже как-то жалко на фоне плотно сбитой энергичной подруги. Да уж, с такой раной на брюхе у него и вариантов-то нет, много он не навоюет. Но со светом он управлялся мастерски: иной цели мог и проплавить в голове такую дыру, что кушать можно будет в две руки.

— Не двигайтесь и ничего не предпринимайте. Тогда никто не пострадает. — Наконец сказал я, оформив «рупор» до своих, получается, пленных. Хотелось ли мне их убить? Бесспорно! Но я понимал, что такой шаг выставит меня не в лучшем свете перед своими, уже наблюдающими за всем с вертушек. Да и с языками получить от организаторов банкета хоть что-то будет проще. Глаз за глаз — хороший размен, но и сверх того что-то получить для страны будет нелишним. Даже если со стороны это будет выглядеть откровенно погано. — Ксения, в порядке?

Я повернул голову, сохранив, впрочем, полную концентрацию на пленниках. Не дёргаются. Можно и нужно слегка упростить задачу союзникам, среди которых немало простых людей, едва ли способных нормально ориентироваться в дыму и пару. Я начал медленно и аккуратно прокачивать через подконтрольную мне зону воздух, выбрасывая дым, пар и грязь в небо. Не прошло и половины минуты, а на меня уже смогли взглянуть со стороны самыми обычными глазами.

Да и я тоже оценил масштабы, так сказать, не с псионической стороны.

Разрушений было немало. Мой дом — хорошо занялся пламенем и восстановлению едва ли подлежал, тут только сносить и строить заново. Дорога — полностью уничтожена, как и трубы с проводами под ней. Ещё и воняло из-за мною разорванной трубы канализации. О деревьях вокруг можно было и не говорить: полсотни повалено, ещё больше изрешечено эхом боевых псионических манипуляций и не только. Тела… от врагов по большей части мало что осталось, но вот моё прикрытие убирали аккуратно. Один псион покрепче, которого сейчас вытаскивали из-под обломков ледяных стен, даже выжил, хоть и находился в ужасном состоянии. Успел среагировать, и теперь его жизнь в руках военных медиков, спешно укладывающих пострадавшего на носилки. Что до плюсов, то студенты не пострадали. Нападавшие как будто намеренно старались никого особо не задевать, и даже того бедолагу-фаната из поредевшей троицы не добили, поняв, что уже поздно дёргаться. Самым страшным для невольных зрителей вечернего боя стали повреждения фасада домов, многочисленные, но совсем не серьёзные.

А потом мне стало не до любования пейзажем, ибо к пленникам приблизились те, кто знает, как именно лучше заботиться о потенциально боеспособных псионах врага. Шестеро спецназовцев, не опуская оружия, под прикрытием двоих псионов в белоснежных, — напоминает что-то, — масках взяли выживших врагов в кольцо, после чего один, самый крепкий и поджарый боец, приблизился к ним с многоразовым инъектором в руке. Сопротивляться пленники не стали, а девушка даже сама сбросила с руки перчатку, открыв белую кожу. Меньше минуты — и повисшее в воздухе напряжение резко разрядилось.

Пленники уснули, что ощутил и я, и давший отмашку своим телепат, один из двойки в отряде спецназа.

— Геслер. — Обер-комиссар Ворошилов появился совсем не в числе первых, хоть и прилетел на первой же «птичке». Вид он имел побитый: грязная, местами рваная шинель, кокарда на фуражке оплавлена, а сама фуражка потеряла былой лоск. На щеке мужчины красовался свежий ожог, покрытый тонкой плёнкой специальной мази, а левую ногу он чуть-чуть, едва заметно, но подволакивал. — Цел?

— Я — да. Но ваши люди… — Я не хотел показаться совсем уж бесчувственным, понимая, что за погибших обер-комиссар отвечал лично, но тот вскинул руку и покачал головой, оборвав меня на полуслове.

— Не нужно. Твоей вины в произошедшем мало. И виноватого мы найдём, не беспокойся. — Холодный, даже отстранённый голос человека, близко к сердцу воспринявшего произошедшее. И эмоции, эта затаённая боль, тоска и гнев, не давали обер-комиссару пространства для лжи и недомолвок. Он говорил как есть, и я это оценил. — Ночь проведёшь на полигоне один-один-семнадцать, самое необходимое там есть. Тебя сопроводят туда пешим ходом.

Я кивнул. Логичный, в общем-то, ход, ведь попытайся они меня вывезти — и может случиться новое, ещё более серьёзное нападение. Хоть я и уничтожил врагов так, словно они были дошколятами, а я — боксёром-тяжеловесом со свинцовыми перчатками, дурь мне в голову не ударила. Они не были готовы к тому, на что я окажусь способен. Даже окружить меня не успели из-за, вероятно, заметивших их студентов, поднявших шум и лишившихся двух третей состава. Череда случайностей, привёдших к тому, что я среагировал намного раньше.