— Чего надо? — угрюмо буркнул, злобно зыркнувший на гостей Калган.
— Приветствую, всех присутствующих уважаемых людей, — холодно улыбнулся мужчина. — Мое погоняло — Джек. В Москве я и мои люди известны как бригада «смоленских». Хочу предупредить: город и район теперь наш. Вы его просрали своим беспределом и отсутствием мозгов. Если есть несогласные, прошу не терять времени и сразу высказывать претензии.
Глава 9
— Ты знаешь, кто я? — поинтересовался пожилой худощавый мужчина в серой потертой куртке и кепочке, сдвинутой на лоб.
— Конечно, — улыбнулся Джек. — Хриплый, вор, пахан щипачей.
— Это хорошо, — старый вор искоса глянул на Джека, потом на автоматчиков. — Твоё погоняло мы услышали. Поясни теперь, кого представляешь, кто из людей за тебя может слово сказать?
— Японца Славу знаю, — усмехнулся главарь «смоленских», — Его бывшего пахана — Монгола, Резо. Абхаза тоже. С ним уже договорено, что я на район сажусь.
— Понял, — вор уважительно кивнул. — За Японца и Монгола слышал. Они в свое время по всей стране гремели. Абхаза видел на одном сходняке — авторитетный товарищ, нам простым бродягам не чета. Вопросов больше не имею.
Хриплый несколько секунд помолчал и веско прибавил:
— У меня вопросов нет. Пока. Но у Петрухи и Киселя могут появиться. Это они Пахома на район ставили.
— Появятся вопросы — отвечу, — усмехнулся Джек. — С тобой и твоими пацанами непоняток не будет?
— Не будет, — с достоинством подтвердил старый вор. — Если фуфло не толкаешь.
А ты, Князь, что скажешь? — Джек перевел взгляд, седовласого мужчину с тяжелой челюстью.
Опытный катала, вернувшийся в город, после отъезда комитетчиков и прокурорских, хмыкнул и ответил:
— А я пока, воздержусь. Станешь на район, будем разговаривать.
— Стану, — весело подтвердил Джек. — Уже, считайте, стал. С Петрухой и Киселем перетрут. Они сильно лажанулись, когда Пахома сюда поставили, он совсем берега потерял.
— Вот когда от людей подтверждение будет, тогда потолкуем, — дипломатично ответил содержатель городских катранов.
— Позицию понял, — кивнул Джек. — До следующего понедельника у тебя время есть. Можешь связаться со своими старшими и обкашлять тему. Не будет ответа в понедельник, извини, разговаривать будем по-другому. Твои катраны на моей земле работать перестанут.
Князь скривился, бросил быстрый взгляд на качка, «смоленских» сзади и буркнул:
— Посмотрим.
— А вы что скажете?
— Я как Князь, — спокойно ответил Балда. — Пока повременю немного, подожду, что люди скажут. Подтвердят, ты на район стал, буду отстегивать с каждой тачки, базара нет. Не подтвердят, воевать с твоими церберами не буду. Старый уже стал, надоело в крови пачкаться. Гаражи, инструменты свои продам, с города свалю.
— Принято, — кивнул Джек. — Тогда срок тебе, чтобы обозначиться, тоже до понедельника.
Пахан угонщиков кивнул.
— Что молодежь ответит? — Джек с интересом глянул на Вареного и Калгана. Первый был ближником Пахома, второй, правой рукой отдыхающего в московском СИЗО Литовца, в отсутствие главаря, оставшийся «на хозяйстве».
«Молодые» напряглись и быстро переглянулись. В силу возраста и отсутствия опыта, Калган и Вареный были резкими и дерзкими. Хотели заработать авторитет, и оба не отличались большим интеллектом.
— Короче, Джек или как там тебя, — нагло начал Вареный. — Тут непонятка выходит. Уж больно вы вовремя появились, когда мусора Литовца, Чибиса и Пахома подмели. И тут ты нарисовался из Москвы во всем белом. Рот раззеваешь на чужую поляну.
Вареный замолчал, воровато стрельнул глазками, на качка и парней, стоявших позади мужчины в черном пальто.
— И? — вопросительно поднял бровь главарь «смоленских». — Продолжай, я тебя внимательно слушаю. Предъявить что хочешь?
— Я могу за него ответить, — вмешался в разговор Калган. — То, что ты больно вовремя выскочил как чертик из табакерки. Вопрос возникает, может ты вообще «мусорской»?
— Я тебе чуть позже отвечу, — Джек недовольно поджал губы, глянул на Варёного. — У тебя тоже такой вопрос?
— Именно, — оскалился Варёный. — И не пугай своими торпедами, не надо, мы уже пуганные. Ничего ты нам не сделаешь, всех здесь не завалишь, последствия будут серьезными, тебя падаль мусорская в параше утопят.
— Понятно, — процедил мужчина в пальто и резко встал. — С вами разговора не получилось.
— И не получится, — ухмыльнулся Вареный, ободренный тем, что на него никто не кинулся. — Вали из Братска и района со своими мусоренышами, пока целый, а здесь мы сами разберемся без москвичей сопливых.
Ладонь Джека молниеносно метнулась к горлышку «Пшеничной». Движение было настолько стремительным, что никто не успел среагировать. Стеклянная бутылка с размаху обрушилась на шишковатую башку Вареного и с печальным звоном разлетелась, брызнув стеклом. Бандит грохнулся на стол, и медленно сполз, вниз цепляясь ладонями за скатерть. Отчаянно зазвенели падающие фужеры и бутылки, разлетелись осколками падающие на поляну тарелки.
— Мля, — ошарашено пробормотал Калган, наблюдая за лежащим среди груды разбитой посуды приятелем.
Через мгновение он получил ребром ладони по горлу, захрипел, схватился за глотку и тяжело повалился на землю.
Джек пружинисто перескочил стол, оттолкнувшись полуботинком от деревянной поверхности, заставив Князя и Балду испуганно отшатнуться вместе со стульями, а Хмурого резво отпрыгнуть в сторону. Оказался рядом с хрипящим Калганом, добил его мощным ударом каблука в голову.
Затем быстро глянул на медленно поднимающегося и держащегося за окровавленную голову Вареного, резко развернулся на сто восемьдесят градусов, нога взметнулась вверх и по дуге обрушилась в челюсть подручного Пахома. Глухой стук удара и Вареный полетел лицом вниз, прямо в пожухлую осеннюю траву.
Молниеносная, отточенная вертушка вызвала восхищенный ропот у «смоленских», Балда изумленно выдохнул, Хриплый выругался.
Трое бойцов, сопровождавших авторитетов, и устроившихся на другом конце поляны, напряглись, вскочили со стульев, но застыли дулами автоматов.
— Чего дергаетесь шестерки? — Джек с усмешкой глянул на охранников. — Тоже поучаствовать хотите? Так я не против. Можете попробовать меня побить втроем одного. Если получится, никто вас не тронет, можете спокойно уезжать. Слово даю.
— Отвечаешь? — неуверенно спросил самый здоровенный, лысый и бугрящийся мышцами громила.
— Отвечаю, — кивнул Джек, снимая пальто и бросая его бойцу сзади. — Только одно условие. Все стволы и холодняк перед боем ребятам сдадите. Я буду драться голыми руками — вы тоже. Всё по-чесноку. А Макс вас обыщет, чтобы подлянки не было. Добазарились?
— Добазарились, — хмыкнул здоровяк. — Черт с вами, шмонайте, раз ты так хочешь в голову получить.
Троицу быстро обыскали, забрали старенький «макаров», «наган» и три ножа.
— Чисты, — заявил Макс, отступая.
Первым к Джеку зашагал здоровяк, поднимая руки в боксерскую стойку, Двое остальных бойцов переглянулись и двинулись следом за бритым.
Главарь «смоленских» дожидаться, пока они до него дойдут, не стал. Резко прыгнул вперед. Выдвинутый вперед большой палец влетел в глазницу амбалу, тот взвыл, схватился за лицо, получил короткий сильный удар между ног, взвизгнул, и, скрючившись в три погибели, шлепнулся на траву.
Второго Джек хлестанул вытянутыми вторыми фалангами пальцев по сонной артерии. Бандита шатнуло в сторону, глаза начали закатываться, чтобы не рухнуть, он отшагнул в сторону, оперся ладонями о деревянную стену домика, приходя в себя. Оскалившись, третий прыгнул на главаря «смоленских» выбросив вперед здоровенные лапищи в отчаянной попытке ухватить воротник рубашки, подмять и завалить. Сразу получил ребром стопы точно в солнечное сплетение, отлетел на пару метров, и остался лежать с выпученными глазами, схватившись за живот и пытаясь выдохнуть.
Джек хладнокровно влепил ребром ладони по затылку бойца, опирающегося на стену. Тот влетел головой в бревна, всхлипнул и тихо сполз вниз.
