И она не просто приняла его правила боя на тренировках — нечестные, подлые. Она сама буквально на следующий день стала их применять. Ронард надолго запомнил эту ее полуулыбку, когда послал сразу двоих студентов в атаку не поочередно, а парой — хищная, словно в затаившемся прыжке, больше не признающая навязанных условий.
И вся его уверенность порушилась в один момент, едва он дошел до ректорского кабинета. Ардина стояла с вытянутой ладошкой, что-то с улыбкой спокойно объясняла Никасу. Мэтр Эрдис трогательно придерживал ее за плечи, не скрывая радости. Ронарду хватило одного взгляда, чтобы понять, что это. В его белой половине магии тоже была такая сияющая кроха — искра Света Изначального. Того самого, что низводит на нет любое влияние Тьмы.
Будто выбили воздух из легких. Ронард почувствовал, как переворачивается все внутри, рушится тот айсберг уверенности, что он выстроил, будучи убежденным в своей правоте. Ардина прошла мимо, безразлично поздоровавшись, а он так и не смог сказать ни слова.
— Замени, я в столицу, — только и смог хрипло выдавить он такому же обалдевшему Никасу и поспешил в портальный зал.
Проблемы во дворце оказались гораздо глубже. Заговорщики, покушавшиеся на императора, оказались из своих же приближенных. На что рассчитывали — непонятно. Смена династии явно не планировалась, иначе добрались бы и до принца. Рассчитывали на «новую метлу» в лице Аландеса? Тоже маловероятно, расследование показало, что с принцем этот круг не имел никаких сношений.
За длинный день допросов, вынюхиваний и поставленных на уши охранных служб вскрылось кое-что похуже. Во дворце уже полгода действовала тайная сеть самаконских шпионов. И это за месяц до дня Содружества! Ронард впервые почувствовал, что утратил нюх и свою хваленую интуицию. Нет. Уже второй раз за день. К их чести, действовали они так тонко и скрытно, что Ронард лишь чудом нащупал тонкую ниточку, а затем и раскрутил весь клубок.
Претензий от Нердеса не было. Все-таки, дворцовая охрана была организована грамотно и ничего непоправимого случиться просто не могло. Скорее брат среагировал на непривычную эмоциональную подавленность Ронарда. Не обладая таким тонким чутьем, он списал озабоченность Шентии на чрезмерную заботу о наследнике.
— Рон, ты там с сентября практически безвылазно. Аландес действительно так плох, что ты лично начал его учить? Я слышал, ты и ректора сместил?
— Давно следовало. За Аландеса не беспокойся, тот, похоже, взялся за ум. Сомнительные связи есть, но все под контролем.
— Тогда какого грорша ты там торчишь? Ты нужен мне здесь, в столице. Через месяц день Содружества, а тут такое…
— Ты прав, Дес, извини. Увлекся.
— Рон, ты не влюбился часом? — вдруг улыбнулся брат. — Честное слово, я тебя не узнаю. Женился бы ты уже.
Ронард не ответил. С женитьбой брат его подкалывал уже лет десять, излюбленная шутка. Но Ронард всецело посвятил себя служению брату лично и Империи в целом. Расследование заняло несколько дней, но Ронард, загружая себя работой, неизменно возвращался к одной мысли. Не поверил. Ни ее словам, ни своему дару. Всем сердцем тянулся к ней даже после того, как собственными глазами увидел в ней одну лишь Тьму. И ведь еще проклинал себя за слабость, уверенный, что дареная сверхинтуиция дала сбой.
Грубил, отстранялся намеренно. Мучился сам, но был уверен, что поступает во благо, растаптывая в ней остатки светлых чувств. А что она? Бедная девушка с непростой судьбой. Сначала лишенная магии, затем одаренная ею не по силам. Вечно отвергаемая, сначала окружением, потом им самим. Очерствела ли она или осталась такой же искренней и доброй как прежде? Ронард ежечасно порывался вернуться в Академию. Только что он ей скажет? Как объяснится? Найдет ли такие слова, чтобы снова заслужить этот доверчивый взгляд? Ответов на эти простые вопросы не находилось, и Ронард снова и снова гасил душевную боль волшебным напитком. Долг превыше всего, поэтому оставшееся до празднества время он проведет здесь, во дворце, занимаясь своими прямыми обязанностями. Но, грорш раздери этого великого ее предка и всю магию в целом, кто бы мог вообразить, что в ней действительно окажутся два таких невероятных, взаимоисключающих начала?
Данстор
Еще половина второго курса пролетела практически незаметно. Преподаватели даже перестали удивляться его нескончаемым успехам, лишь восторженно ставили другим в пример. Вот чего можно добиться усердием и дисциплиной, даже если природа изначально оказалась не так щедра, как к другим, говорили они. Уважением Данстор пользовался и среди сокурсников — в помощи не отказывал, не задавался, хоть и порой язвил сверх меры; развлечений не чурался.
Бедняге Нилошу разбогатеть так и не удалось — уже спустя два дня плату за сдачу крови снизили до двух эйрат, слишком уж много оказалось желающих. А многих пришедших повторно завернули обратно с категорическим «не подходите». Нилош прогулял свой нежданный империал в ближайший же выходной и очень был огорчен нововведениями. Наверно, новый преподаватель достаточно собрал материала для опытов или чем он там на своей магии крови занимается. В качестве наглядных пособий студентам пробирки раздает? Самого мэтра Воракиса он более и не видел, только на первом общем сборе, так что Данстор и думать о нем забыл.
Снова редели ряды первокурсников после очередного экзамена, некоторым из них не повезло попасться в лапы ненасытного незримого паука, прочно раскинувшего свои сети по всей Академии.
Со временем Данстор опять начал понимать — не то. Что ему эти крохи от отчисленных слабеньких подростков, когда прежние великие маги одним щелчком пальцев меняли само мироздание, кроили магию, что ткань, создавая новые ее типы. Такие мудрецы вряд ли бы позволили своей силе просто сгинуть в небытии. В легендах упоминались места оставленной ими силы и Данстор отчаянно мечтал обнаружить одно из них, прикоснуться к древней магии. Увы, это были лишь легенды, что за время обросли разными небылицами и вовсе утратили первоначальный смысл.
Наступил март, а с ним в ногу уверенно зашагала весна — звонкая, ароматная, цветущая. Весну Данстор любил. Как любой житель засушливых земель Дассамор, он каждый год дивился чуду новой жизни. В Разнотравном саду уже радостно верещали фарфальи, перелетая с ветки на ветку, выпуская на волю нежные липкие листочки. Скамейки были заняты сплошь парочками, Данстор же хотел насладиться природой в уединении. Наконец, он заметил одну, с краю которой примостился незнакомый мужчина. Наверно, кто-то из старшекурсников, для преподавателя молод. Мужчина кивнул, не возражая, и Данстор опустился с другой стороны.
Какое-то время он наслаждался садом в тишине, но вскоре ее прервал глубокий бархатный голос соседа.
— А я Вас помню.
Данстор повернул голову. Человек определенно не был ему знаком, уж на память он не жаловался. Черные как смоль густые волосы, собранные в хвост, такие же глаза, правильные черты лица. Очень красивый мужчина, Данстор бы точно такого запомнил. Дорогой костюм, щегольски повязанный платок на шее, изящно-непринужденная поза и манеры аристократа.
— Мы разве знакомы?
— Весьма опосредованно, молодой человек. Правильнее будет сказать, что я знаком с Вами, чем Вы со мной.
Данстор чуть нахмурился, загадок он не любил. Но мужчина тут же представился:
— Отте Воракис.
— Данстор Гратис, — не остался в долгу студент.
— О, а Вы случаем не из Инген-Гратисов? — любезно поинтересовался собеседник. — Был когда-то давно такой славный и забытый род…
— Откуда Вы зна… погодите! Вы… мэтр Воракис? Преподаватель?! — не сразу сообразил Данстор. Поначалу он принял мужчину за сына, а скорее внука того отвратительного старика, что видел в начале года. А потом узнал эти глаза.
— Из вежливости я должен ответить: «к вашим услугам», — кивнул утвердительно мужчина. — Но услуг я оказывать не собираюсь, прошу простить за прямоту.
Данстор, конечно, поразился такому преображению, но сколько всего он еще не знает! Магия — великая вещь, может, она и время вспять повернуть способна.
