Мертвое тело лежало там, где мы и запомнили, а рад-таракана поблизости не наблюдалось. Убрел, наверное, куда-то по своим тараканьим делам.
Труп лежал на животе, и на видимой части тела никаких повреждений не имел. Одежда поношенная, но целая, без кровавых прорех, по крайней мере, на ногах — всесезонные армейские ботинки со стоптанными подошвами, свидетельствующими о том, что покойный много ходил пешком. Исключительно в познавательных целях мы перевернули труп на спину и увидели три входных отверстия у него на груди.
Покойного застрелили, но делать далекоидущие выводы было еще рано. Возможно, при жизни он не был нравственным человеком и вполне этого заслуживал.
Оружия, головного убора и рюкзака с припасами при нем не было. То ли чувак просто вышел на променад, то ли его успели обобрать до того, как мы с ним познакомились.
Возможно, это сделали те же люди, которые накормили его свинцом.
Я обыскал тело, но документов у него тоже не оказалось. На руке обнаружились механические часы, и они все еще тикали, но помимо времени они показывали только дату — число и день недели — и установить по ним месяц и год не было никакой возможности.
На всякий случай зафиксирую для истории — дело было в половине второго. Четырнадцатое число, вторник.
— Плащ? — предложил я Петрухе.
— Оставь себе. Не так уж тут и холодно.
Он был прав.
Возможно, первоначально это просто сработало на контрасте с теплым летним днем, из которого мы переместились.
Дождь идти перестал, было сыро и прохладно, но не настолько, чтобы заворачиваться во всякие снятые с трупов лохмотья. Может быть, они еще и заразные, а тащить новую болячку в многострадальный двадцатый век мне совершенно не хотелось.
Судя по всему, это четырнадцатое сентября, подумал я. Или октября, если осень выдалась теплая. Или августа, если лето выдалось холодным. Это если мы все еще в привычной климатической зоне, и ядерная война не оказала глобального влияния на планетарный температурный режим.
Я внимательно осмотрел одежду покойного на предмет каких-нибудь подсказок, но на ней не было ни эмблемы Альянса, ни даже какого-то известного мне бренда. Обычный непритязательный труп человека средних лет.
— Эй, а я ведь его знаю.
— Правда? — удивился я.
— Нет, откуда, — сказал Петруха. — Просто шучу, чтобы разрядить атмосферу.
— Весьма своевременно, — сказал я.
Где-то не очень далеко послышался шум мотора. Мерный рокот дизельного двигателя, и он приближался. Обычный патруль? Случайные люди, проезжающие мимо? Те ребята, которые подстрелили вот этого?
— Спрячься и прикрой меня, — сказал я Петрухе.
В принципе, мы еще успевали спрятаться вместе, но я рассудил, что если буду избегать контактов с местными, то никогда ничего не узнаю.
Петруха не стал спорить и скрылся в здании, из которого мы вышли, в полной готовности вступить в бой, если того потребуют обстоятельства.
Я машинально коснулся своего пистолета, спрятанного сзади под ремнем, и тут же убрал руку. Стрелять не хотелось, и дело было даже не в моем природном миролюбии.
Патронов была мало, всего два запасных магазина. Петруха был в своем обычном деловом прикиде, он с утра явно не на стрелку собирался, так что у него вряд ли больше. Против серьезного противника это… ну, примерно ничего. Если сильно экономить, все равно даже на полчаса не хватит.
Но я поборол естественное желание прятаться в руинах и остался стоять на месте. Разыскивать архивы, даже если они где-то и сохранились, у меня не было времени, а лучший способ что-то узнать о новом месте — это поговорить с кем-то из аборигенов.
При этом желательно, чтобы они не были людоедами.
В двух кварталах от меня из-за угла на дорогу вывернул «УАЗ Патриот». Постоял на перекрестке, словно его водитель выбирал, в какую сторону двигаться, а потом неторопливо пополз ко мне.
Сначала я подумал, что внедорожник окрашен в камуфляжные цвета, но когда он подъехал ближе, оказалось, что это просто грязь и ржавчина, покрывающие его таким слоем, что угадать первоначальные цвета мог бы только какой-нибудь ясновидящий.
Меня эти ребята тоже заметили.
Внедорожник остановился на расстоянии эффективной автоматной стрельбы, и из него вышли двое. А третий остался сидеть за рулем.
Машина была… ну, не считая грязи, вполне обычная. Никаких броневых пластин, пулеметов на турели или ножа для разрезания зомби на переднем бампере, но пассажиры, разумеется, были вооружены.
Оба держали в руках по автомату «Калашникова», у одного в каком-то незнакомом мне обвесе. И еще оба парня носили одинаковые бронежилеты армейского образца.
Остановились они крайне неудачно для нас — остов другого ржавого автомобиля перекрывал Петрухе линию огня. Впрочем, ничего не мешало ему незаметно сменить позицию.
Впрочем, автоматы пока просто висели у них на плечах и не были нацелены на меня. Пока.
Это внушало определенные надежды на договороспособность ребят. Или хотя бы на то, что они готовы сначала поговорить, а лишь потом начать палить во все живое.
Я дружелюбно помахал новоприбывшим рукой. Левой.
Правую я все же держал в области пистолета.
— День добрый.
Они заглушили двигатель, возможно, в целях экономии топлива, и мой голос далеко разнесся в образовавшейся тишине.
— Ты чьих будешь? — спросил тот, что стоял слева. По крайней мере, он говорил по-русски.
Я думаю, что в этом мире и при сложившихся обстоятельствах это был очень серьезный вопрос, от которого многое зависело, но, к сожалению, правильный ответ был мне неизвестен. Ввиду тех же самых обстоятельств, как вы понимаете.
Поэтому я избрал стратегию, которая выручала меня столько же раз, сколько и приводила к неприятностям.
То бишь, сказал правду.
— Я сам по себе.
Ответом мне был взрыв искреннего хохота, словно ребята только что услышали чуть ли не лучшую шутку в своей жизни.
Похоже, в этом мире никто не был сам по себе. А те, кто были, долго в нем не задерживались.
Глава 51
Их было трое. Судя по тому, что вышедшая для разговора со мной парочка держалась спокойно, расслабленно и довольно уверенно, они находились на своей территории. Может быть, поисковая группа, а может быть, обычный патруль.
А я был для них чужаком, но, судя по тому, что они до сих пор не наставили на меня свои автоматы, я не казался им опасным.
— Хорошая шутка, — сказал тот, кто и задал вопрос. — А на самом деле?
Наверное, можно было попробовать блефовать и представиться членом какой-нибудь выдуманной группировки, вроде того же Братства Стали или Альянса Мертворожденных, но это был опасный путь, на котором слишком легко поскользнуться.
Поэтому я продолжил гнуть свою линию.
— Я не местный, — сказал я.
— Это я вижу. Где твой транспорт?
В далеком девяносто четвертом подумал я.
— Нет транспорта.
Они переглянулись. Наверное, человек без собственного средства передвижения здесь был еще более редким гостем, чем герой-одиночка.
— А что случилось? Потерял? Сломался? Подбили?
— Что-то вроде того, — сказал я.
— Мутный он какой-то, — сказал чувак, обращаясь явно не ко мне, но достаточно громко, чтобы я его услышал. — Стрельни его, Мих, и дело с концом.
— Погоди, — рассудительно сказал Миха. — Стрельнуть мы всегда успеем. Надо сначала разобраться, кто он такой.
— Да шпион он.
— Оно понятно, что шпион, — согласился Миха. — Но командир захочет узнать, чей. И вообще, нам подробности нужны, может быть, они вторжение планируют, и если мы его сейчас стрельнем, то заранее об этом не узнаем.
— Я не шпион, — сказал я. — Я просто не местный.
— Да, ты уже говорил. Ты один?
— Один, — сказал я, на лету изменяя стратегию. Правда правдой, но не сдавать же все козыри разом.
— Где твое снаряжение?
— Там же, где и транспорт, — сказал я.
— И где это? — спросил Миха.
