«Красавицей» Дашу называли Любовь Леонидовна и Елена Викторовна. Никто из представителей мужского пола не обращался к ней подобным образом никогда. И никогда на нее так настойчиво, с нескрываемым интересом, не смотрели.
Парень, разговаривая, привалился плечом к стене. Защитный комбинезон расстегнут до пояса, ремень украшают предметы, знакомые Даше разве что по фильмам: кожаные чехлы для пистолета и ножа. Даша знала, что по правилам, войдя в Бункер, оружие адапты оставляют в рубке, но, даже пустые, выглядели чехлы внушительно. С комбинезона парня капала вода – наверху, должно быть, шел дождь. Рукава адапт затолкал за ремень. А на его футболке Даша увидела широкую полосу проступившей влаги, мокрая ткань обтянула фигуру так, что видна была каждая мышца.
Бункерные мужчины обычно носили рубашки, а поверх рабочие халаты, технари и ремесленники ходили в спецовках. Футболки надевались только во время нечастых вылазок на поверхность, «на пикник»: когда на живом огне жарили мясо и пекли картошку. В детстве Даша обожала такие сборища. Ей нравилось смотреть на тлеющие в мангале угли, нравилась обстановка всеобщей беззаботности и веселья. С удовольствием разглядывала когда-то картинки на футболках, читала забавные надписи. Но «пикники» не устраивали уже очень давно.
Майку адапта никакие картинки не украшали, даже ее изначальный цвет угадывался с трудом. Но Даша отчего-то подумала, что внешность этого парня и рубище не испортило бы. Если до сих пор, разглядывая на экране красавцев-актеров, она полагала, что в обычной жизни такие люди не встречаются, то адапт это мнение опровергал. Улыбка… Глаза… Ему даже бурая кожа и белые волосы к лицу! Даже шрам у виска не выглядит уродством. Если б только не ссадины, одна на скуле, другая на лбу. Старые, зажившие, они отшелушивались темно-коричневыми корочками. Подрался с кем-то, наверное. Права была Любовь Леонидовна, когда пугала воинственного Олега, что адаптов хлебом не корми, дай отдубасить кого-нибудь. Кирилл во время своих «тренировок» тоже руками и ногами молотил по воздуху нещадно, Даше его невидимого противника даже жалко становилось.
Адапт не мешал Даше себя разглядывать. Скрестив на груди руки, с выжидательной улыбкой смотрел на нее. А Даше почему-то стало досадно оттого, что этот красивый парень думает, будто она курит. Захотелось оправдаться.
– У меня пониженное давление, – объяснила Даша, – мне тяжело бегать, сразу одышка появляется.
Второй адапт осклабился.
– Я б тебе, подруга, помог, – непонятно пообещал он, – надавил бы, куда надо! Да боюсь, загони тебе – по швам треснешь, уж больно тощая…
– Цыц, – не оборачиваясь, бросил тот, которого разглядывала Даша. Лучезарно улыбнулся: – Чего хотела-то, лапушка? Валяй, не стесняйся! Для такой красавицы ничего не жалко. – Парень вдруг подался к ней, и, понизив голос, прошептал: – А хочешь, угадаю, чего?
Даша растерянно кивнула. Адапт закатил глаза.
– Ты только не шевелись. Не мешай, это самое… инвертации высших сил!
– Чему?! – изумилась Даша.
Адапт предостерегающе поднял палец. Поводил над Дашиной головой ладонями.
– Та-ак… М-м-м… Какого ж рожна тебе надо-то? Але, высшие силы! – задрал к потолку возмущенное лицо. – Вы чего там, на перекур вышли? Подсказывайте, пока я тут от натуги не обгадился… Сигарету стрельнуть? Нет… Сколько времени, спросить?.. Тоже нет… Узнать, какое сейчас по области атмосферное давление?
Даша, не выдержав, хихикнула.
– Есть! – распахивая свои удивительные глаза, объявил адапт. – Вижу! Ждешь ты добрых вестей от милого друга. – Протянул к Даше руку, ладонью вверх. – Позолоти ручку, красавица – все открою, как на духу!
Даша засмеялась. Она вдруг догадалась, кто перед ней.
– Я тоже вижу! Точнее, знаю. – Кирилл рассказывал об артистичности нового друга так живо, что даже удивилась, почему сразу не сообразила. – Вы – Джек!
– Кто это – мы? – Адапт оглянулся по сторонам, посмотрел на товарища. – Ты, что ли?
Тот вздохнул и постучал пальцем по лбу – дескать, что возьмешь с дурака. А Даша запоздало припомнила, что обращение на «вы» у адаптов не принято.
– Не угадала, – торжествующе объявил парень, – Джек – один я! По крайней мере, с вечера был. А там уж хрен его поймет, в дороге всякое бывает.
– Бывает, что коровы летают, – перебил напарник, – хорош трещать! Разгружаться надо.
Джек вздохнул.
– Вот, всегда так, – пожаловался Даше, – никакой личной жизни… Иду, не ори. – Жестом фокусника извлек откуда-то файлик с исписанными листками внутри. Показал Даше: – Ты ж за этим пришла?
Почерк близорукая Даша не разглядела, но ничем другим, кроме как письмом Кирюши, файлик оказаться не мог. Она потянулась к руке Джека.
– За этим. Спасибо.
Джек дурашливо отдернул пакет:
– А вот фиг! Не отдам.
Даша нахмурилась.
– Отдайте, пожалуйста! Вадим Александрович с Еленой Викторовной ждут.
– Ничего, подождут. Бог терпел и нам велел… Бункерный сказал, из рук в руки передать, лично Ваде. Так что сам отнесу.
В Даше вдруг прорезалось ехидство.
– А вы знаете, куда нести?
– Не-а! Вот ты меня и проводишь.
– Это кто же сказал? Что я?
Джек ухмыльнулся:
– А больше некому! За толстяком я год буду ковылять, небось, пока доползет, пять раз по дороге перекусит. – Он, очень похоже на Олега, оттопырил губу и скосолапил ноги. Передразнил: – «А чё, есть?!..»
Второй адапт загоготал. Даша тоже не удержалась от улыбки.
– Не мадам же повариху гонять в такую даль, – закончил Джек. – Женщина, конечно, по всем статьям выдающаяся, – он руками пририсовал себе бюст и бедра, – но ведь скорее умрет, чем боевой пост покинет! За нами, небось, глаз да глаз. Чуть отвернись – и вкусненькое, и невкусненькое пригреем. – Подмигнул приятелю: – Шелдон, как она нас зовет?
– Оглое-еды, – расплылся в ухмылке тот, – и жу-улики!
– Во! Жулики и есть. Не тебе же тут вместо нее от всякой гопоты отмахиваться… Короче, лапушка. – Джек положил руку Даше на плечо – будто старой подруге, очень естественно это получилось. Рука была горячей и тяжелой. – Погоди маленько, пока разгрузимся. Мы быстро.
Легким движением откачнулся от стены, и через секунду оба парня уже шли по коридору. Джек на ходу оглянулся.
– А ты шла бы на кухню, перекусила пока! – со смехом посоветовал он. – Глядишь, толстяку меньше достанется. А то ведь скоро в люк не пролезет.
Он еще что-то говорил, но уже Шелдону, Даша не слышала. Почувствовав, что улыбается, одернула себя – нехорошо смеяться над физическими недостатками! – и повернула обратно.
***
Валентина Семеновна намерение Даши провожать Джека куда бы то ни было категорически не одобрила.
– Нечего тебе со всяким жульем водиться, – объявила она. – Я сама его к Вадиму отведу, если так уж надо из рук в руки передать… А то, видали мы таких! – и грозно посмотрела на Джека, который как раз, вместе с Шелдоном, затаскивал в кухню очередной ящик.
Джек поставил ношу.
– А чё видали-то, мать? – Не похоже было, чтобы подозрительность Валентины Семеновны его задела. – Я тебя точно в первый раз вижу, стало быть, и ты меня. С чего ворчишь-то?
– С того! – Валентины Семеновна указала пальцем на ссадины. – Вот с чего! Небось, рыло твое смазливое не за хорошие дела начистили.
В кухне ярко горели лампы. И теперь даже близорукая Даша разглядела на красивом лице адапта, помимо ссадин, остатки сходящих синяков.
Джек возмутился:
– А чего это сразу «начистили»? Может, я по дороге с телеги брякнулся?
Валентина Семеновна фыркнула.
– Брякнется такой, жди! Кому другому заливай. Я вашего брата – знаешь, сколько перевидала?
Лицо Джека вдруг стало печальным.
– Догадливая ты, мать. В натуре, не проведешь.
– А то!
Валентина Семеновна – она наблюдала за процессом разгрузки, надев очки и по-хозяйски оседлав табурет – гордо подбоченилась. Джек подошел к ней. Опустился на корточки.
– Я говорить-то не хотел, – понизив голос, доверительно глядя снизу вверх, поделился он. – Нас Герман – сама знаешь, как за драки гоняет… Но ты, вижу, женщина добрая. Не сдашь… Я, мать, за любовь пострадал.
