— Хорошая идея, — Йосик посмотрел на меня так, как будто нашел во мне давно потерянного родственника. А вот хрен тебе! Русский я. А Йосик продолжил. — Будем развивать перекрестные продажи! А вы умеете удивлять, Сергей Дмитриевич!
— Тогда все свободны, — хлопнул я ладонью по столу, — а тебя, Константин Георгиевич, я попрошу остаться.
Фельдмаршала тоже стало не узнать. Импозантный немолодой мужчина с благородной сединой. Ни следа не осталось от растерянного бедолаги, который бухал сам с собой в разгромленном здании горкома партии. Он носил дорогие костюмы и был по-прежнему никчемен и пуст, как и все аппаратчики. Обширные связи, подвешенная метла и вид партийного полубога уже не прокатывали, и нужно было что-то большее. К великому моему сожалению, Фельдмаршал на этом этапе развития бизнеса стал скорее мешать, чем помогать. Пашка-комсомолец уже давно отодвинул его от всех важных вопросов, а сам бывший партийный деятель только бестолково суетился, пытаясь обозначить свою незаменимость. И у него это получалось настолько плохо, что замечал уже не только я. В общем, гнать его нужно в три шеи. Именно это я собирался сделать в самое ближайшее время.
— Константин Георгиевич! — сказал я со скорбным лицом. — Правление нашего консорциума считает, что ты засиделся на своем посту…
Проклятье, как меняется физиономия человека, который слышит такие слова. Не буду над дядькой глумиться, ведь много чем помог мне. А то его сейчас кондратий хватит.
— Тебе нужно расти и брать новые высоты! Поэтому есть мнение, что тебе придется возглавить администрацию города Лобня. Там скоро пройдут муниципальные выборы.
Фельдмаршал, у которого вся жизнь перед глазами пролетела, осторожно промокнул лоб платком. Ведь только-только дела налаживаться начали. Жена, которая после запрета партии его на ноль множила, теперь тапочки в зубах носит и делает все, чтобы загладить свою глупость. Дети, слава богу, у него пристроены. Но я знаю точно, что он хочет купить им квартиры в Москве. А это и в 90-х недешево.
— А вопрос уже решен, Сергей Дмитриевич? — осторожно спросил он. — Товарищи наверху в курсе?
— Пока нет, — оскалился я. — Мы сделаем им сюрприз. В принципе, у нас есть политическая крыша от ЛДПР. Но можешь поговорить и с коммунистами — иди от них. Твоя задача проста: ты начинаешь свою предвыборную агитацию и обещаешь всем все!
— Как это все? — у Фельдмаршала вытянулось лицо. — Но ведь я этого выполнить не смогу.
— И никто не сможет, — уверил я его. — Но все будут обещать. Только в отличие от действующего председателя горисполкома, на тебе не будет висеть шлейф той задницы, что сейчас происходит в городе. Ты просто ругаешь своего оппонента, причем ругаешь за дело. Тут лавки поломанные, тут дороги в дырах, а вон там отопление прорвало. Он плохой — ты хороший. Его есть за что ругать, а тебя пока не за что. Понятно? Деньги на твою кампанию мы выделим, можешь искать помещение под предвыборный штаб.
— Я нынешнего главу города, Сергея Евгеньевича хорошо знаю, — задумался Фельдмаршал. — Он будет агитаторов рассылать по муниципальным предприятиям. А нас туда не пустят.
Ага. Админресурс в действии. Не так уж он и страшен.
— А мы будем его агитаторов нещадно пиздить, — любезно пояснил я. — На входе и на выходе. А будущим избирателям от лица будущего мэра домой принесут кило гречки, кило сахара и банку тушенки. Но только пенсионерам, безработным и малоимущим! То есть всем!
По моим нынешним доходам — затраты на предвыборную кампанию не представлялись сколько-нибудь значимыми.
— О-о! — Фельдмаршал впечатлился не на шутку. — А что! Может получиться!
— Обязательно получится! — я встал и похлопал его по плечу. — Все дела в сторону! Вообще все, что есть, отдай Павлу. Я знаю, что ему без тебя не справиться. Он же мальчишка еще! Ему до твоего опыта и знаний — как зайцу до Пекина. Но компания пойдет на эту жертву. Ты нужен сейчас там. Отложи все текущие дела, и в бой!
— Слушаюсь, Сергей Дмитриевич! — он встал с посветлевшим лицом и только что каблуками не щелкнул.
— План кампании и бюджет мне на стол через неделю, — обрадовал я его. — Список агитаторов, расписание твоих выступлений на заводах, на нефтебазе и в депо. И примерный текст лозунгов. Про все и всем.
— Могу идти? — преданно поедал меня глазами будущий мэр, и я благосклонно кивнул ему. Иди, мол.
Я сел за стол и налил себе на палец вискаря. Нет, ну и молодец ведь я. Такую грыжу сплавил! Я ему еще Эльвиру Николаевну в нагрузку отдам, главбуха нашего. Он ее притащил, пусть к себе и забирает. Тетка она, конечно, заслуженная. Но, елки-палки! В такой огромной конторе, как у нас, главбух должен хотя бы знать бухучет. Мы ее замом по общим вопросам поставим в Лобне. В натуре, все лавки в парке покрашены будут. А то непорядок. Я там с людьми встречаюсь, а они страшные, как мой новый охранник.
— Что-то я забыл! — осенило вдруг меня. — Что-то точно забыл… Но что? Проклятье! Зарубежные филиалы Едра! Про них я так и не поговорил. И я снова нажал на кнопку селектора…
— Настя! Срочно верни Иосифа Борисовича!
Глава 2
Мерседес плавно остановился у подъезда в аккурат перед тем, как еще один, точно такой же, рванул с места, высадив пассажира. Машина покинула двор как-то слишком торопливо — чудо немецкого автопрома даже чуток занесло на льду. Торопливо настолько, что Колян как-то подозрительно посмотрел на меня. А я пожал плечами: ничего не знаю, мол. Я никого не бил и ведро с тротилом подвесить не обещал. Это все грязные языки. Наговаривают на меня.
— Кто это у вас тут живет, Серый? — удивленно посмотрел Копченый, который приехал со мной, чтобы забрать кое-какие документы. — Тут чё, автосалон, в натуре? Или Кремль? Членовозы один за другим разгружаются.
— Да есть тут одна, — поморщился я. — Мне еще за нее шадринские предъявить пытались. Невежливо, мол, веду себя с уважаемым человеком. Другие уважаемые люди огорчились.
— А…, я понял, — оскалился Копченый. — Мне Карась что-то такое рассказывал. Он от ее песен прется. Вот деревня он все-таки!
— Может, покурим?
Я спросил это в надежде, что не придется ехать вместе с уважаемым человеком, но сто двадцать кило накачанного мяса все еще качало железо и курить не хотело. Посему увлекли меня в подъезд, нещадно поторапливая. У Копченого были совершенно другие планы на этот вечер. Да… не мой сегодня день. Уважаемый человек и народная артистка в одном лице ехала с нами в лифте и старательно отворачивалась в сторону. А Гриша каким-то непостижимым образом умудрился нажать на кнопку «Стоп», отчего лифт обиженно дернулся и застыл. Задницей он это сделал, что ли? Я этого так и не понял.
— Это за нее нас грузили, Серый? — спросил Копченый, с интересом изучая того, кого видел недавно по телевизору. Впрочем, у него был хороший вкус, и он только смотрел, но не слушал.
— Забей, — равнодушно ответил я. — Что там с лифтом?
— Да застряли по ходу, — любезно пояснил Копченый. — Так что там с предъявой, братан? Шадринские, которые за нее спрашивали, уже на Ваганьковском лежат… По частям… А у вас, мадам, есть абонемент на Ваганьковском? — Гриша наклонился к народной — Не озаботились еще? Зря! Если планируете и впредь так неаккуратно выражаться, рекомендую обзавестись заранее. Сейчас жизнь такая пошла, что впору сезонную распродажу гробов открывать. У меня, кстати, есть контактик похоронного агента. Дать?
Артистка упорно молчала, только наливалась смертельной бледностью. Все-таки Гриша с его обожженной в Афгане рожей — это последний человек, с которым мечтаешь застрять в лифте. А если он тебе еще и неприятные вопросы начинает задавать, то совсем страшно становится. Даже если вопросы задаются вежливо.
— А я вот думаю, Серый, — продолжил Гриша, — если темы шадринских сейчас наши, то это ведь тоже тема. Не бесплатно же они за нее впрягались. — И он повернул голову к нашей невольной соседке. — А скажите, мадам, вы за крышу шадринским платили? У меня чисто спортивный интерес. Видите ли, по новостям недавно передали, что они покинули наш бренный мир в закрытых гробах, а мы в некотором роде их душеприказчики. Мы, конечно, можем у братвы поинтересоваться, но я надеюсь, что вы, как человек культурный, нам сэкономите децл времени.
