— Думаю, работать нам в Сургуте не дадут, — поморщился наш особист. — Не желаете привлечь э-э-э… тяжелую артиллерию?
— Твоих, что ли? — усмехнулся я. — С ума сошел? Там вход рубль — выход два. Но тяжелую артиллерию я все-таки включу. Тут ты прав. Иосиф Борисович! — повернулся я к банкиру. — А скажи мне, как наш чековый фонд? Пухнет от народных ваучеров?
— Еще как! — довольно оскалился Йосик. — Нам эту бумагу тоннами несут. А ваша идея рекламы со знаменитой певицей — это просто нечто!
Глава банка подал мне газету Коммерсант. Там на полразворота была реклама с народной и слоган «Свои деньги я доверяю только Единой России». Звучало это двусмысленно, но главное, что работало. А впереди еще телевизионная реклама! Там мы пообещаем населению самые высокие проценты по вкладам. Благо это касалось только рублевых депозитов. Деревянные мы сразу конвертируем в валюту, а она дорожает так быстро, что нет никаких проблем часть доходов пустить на привлечение населения. Еще не МММ, но уже где-то близко.
— У нас на улице очередь стоит! И как вы, Сергей Дмитриевич, ее уговорить смогли?
— Да у нас с ней неплохие отношения, — усмехнулся я. — Помогла по-соседски. Даже денег не попросила, представляешь!
— Кстати, а когда будем чековый фонд сворачивать? — спросил вдруг Йосик. — Я тут поинтересовался по рынку. Могут кинуть всех с ваучерами этими. Почти все фонды — это просто туфта.
— А мы никого кидать не будем! Особенно пенсионеров. Не по понятиям это, — заявил я, с удовольствием рассматривая вытянувшиеся лица своих сотрудников. Причины удивления у них были разные. Йосик гадал, какая муха меня укусила, раз я отказываюсь от бабла, которое само падает в руки, а особист подозревал, что я внезапно спятил. В его системе координат я должен был не только кинуть своих вкладчиков, но еще и съесть.
— Мы реально на пользу людей эти чеки потратим, — продолжил я удивлять свой топ-менеджмент, и теперь уже и Йосик начал думать, что я сошел с ума. — Мы же социально ответственная компания, которая работает на благо людей и своей страны.
— Я, пожалуй, попозже зайду, — заволновался Варшавер, который встал со стула в нервическом состоянии, и удалился, громко хлопнув дверью. А руководитель СБ удалился в азарте, присущем следователю, который ищет более серьезный мотив, чем тот, что подсовывает ему изощренный преступник. Он не поверил мне ни на грош и правильно сделал.
А пусть поломают голову. Я им подсказывать не стану. На самом деле мой резон предельно прост. Миллионы пайщиков, которые на свой ваучер будут получать хоть какую-то копейку — это первая линия моей обороны. Это броня, которую не пробьешь без главного калибра. Я ведь просто так не сдамся. Тронь меня потом, и получишь бунт голодных людей. И кому это на хрен нужно в стране, которая и так болтается на тонкой сопле? Конечно, все можно сделать, и любой бизнес можно отжать. Но одно дело — раскулачить кровопийцу-олигарха, а совсем другое — грохнуть фонд, куда бабушки отнесли свой заветный ваучер и обменяли его на акции. Да население на улицы выйдет, как в 2002-м, когда льготы на лекарства монетизировать решили. И чем эта затея закончилась? И льготы оставили, и прибавку к пенсии сохранили. Да, гнев народный — страшная сила. Вот так мы и поиграем в шахматы с дядями в погонах. Я вам еще сюрпризов приготовлю, сволочи. Задолбаетесь меня сливать.
— Народное Ай Пи О, — вспомнил я внезапно рекламу, которую крутили в двухтысячных.- Так же людей нахлобучили в свое время? А я вас, гниды, удивлю. Я вообще никого нахлобучивать не стану. У меня вся страна в компаньонах ходить будет. Задавитесь слюной, волки позорные!
И я плеснул себе на палец вискаря. Нет, этот день был положительно хорош.
Глава 3
— Я беременна!
Лена закрыла руками глаза и горько заплакала. А я впал в ступор. У меня будет ребенок?
— Подожди, не реви! — попытки успокоить девушку не увенчались успехом, и мне пришлось идти на кухню за водой.
— Но как? — спросил я, когда она выпила целый стакан. А потом еще один выпил я. Тоже попытался прийти в себя. — Мы же предохранялись! Вроде бы…
— А на Новый год? — Лена допила воду, отставила прочь стакан и посмотрела на меня укоризненно. — Кто домой навеселе пришел?
Я начал вспоминать, что у нас было… Ну, покувыркались. Я пьяный был после Дворца Раджи — со шведами накидались.
— Да, тогда подпили, обо всем позабыли, — я почесал в затылке и принял решение. — Давай вить семейное гнездышко. Я сейчас позвоню той риелторше, что нам квартиру нашла. Как ее там? Марина? Купим дом на Рублевке. Среди сосен тебе легче будет вынашивать. Да и мне спокойнее.
— Мне легче будет это делать замужем! — окрысилась Лена и снова заревела. — Что я маме скажу? Что ребенка вне брака родила? Какой позор!
Опять двадцать пять! Беги, Хлыст, за колечком. А вот хрена лысого! Каблуком не был и не буду.
— Брак по залету⁈ — отмахнулся я — Не моя тема. А ребенок… ребенок — это отличная новость! Ему надо будет расти на свежем воздухе. Собирайся!
Первый дом, который мы осматриваем — небольшая деревянная дача недалеко от Дипломатического пляжа на Москве-реке.
— Постройка 70-х годов, — объясняет Марина. — Участок шесть соток, есть электричество, вода — колодец. Канализация — септик.
Осматриваю дом. Он старый, требует ремонта. Стропила прогнили, да и вообще — это не наш уровень. Елена морщится: «Сережа, это совсем не то…»
Соглашаюсь с ней. Едем дальше.
Второй вариант — двухэтажный дом из красного кирпича. Большие окна, просторные комнаты. Участок с соснами, десять соток, высокий деревянный забор. Есть гараж и даже небольшой осиновый сруб под баню. Вырыть бы тут прудик, завести уточек…
— Это дача бывшего наркома здравоохранения Семашко, — поясняет Марина. — Наследники продают. Капитальный дом, историческое место. Отопление газовое, центральное водоснабжение и канализация.
Места вполне полно и под газон, и даже под строительство нового дома.
— А сколько стоит это все? — интересуюсь я, обводя рукой участок.
Марина называет цену. Я присвистываю — шестьдесят тысяч долларов. Подъемно по нынешним доходам, но жаба душит. Сюда еще вложить надо немерено денег — сделать нормальный подъезд к дому, высокий забор, автоматические ворота… Да и в хорошую мебель, и в кухонную технику придется вложиться.
Мы едем посмотреть еще несколько вариантов по проспекту Шмидта. Но все не то. Либо советское старье, либо такие новоделы, что просто «вырвиглаз». Возвращаемся к даче Семашко.
Опять осматриваем дом. Внутри прохладно и тихо. Паркетные полы поскрипывают под ногами.
— Первый этаж, — заново рекламирует нам объект Марина. — Здесь гостиная, столовая, кухня и кабинет. На втором этаже — спальни и ванные. На чердаке — мансарда, там стоит бильярдный стол.
Я внимательно осматриваю каждую комнату. Дом хорошо сохранился, но чувствуется, что нужен косметический ремонт. Поднимаемся в мансарду. Ну да, бильярд. Русский, с узкими лузами. А еще маленький балкончик для курящих. Явно под себя все делал Семашко.
Лена в восторге от большой веранды с видом на реку.
— Сережа, представляешь, как тут хорошо будет летом?
Я киваю и говорю, что хочу поторговаться. Риэлтор ушла разговаривать с продавцами, а я остался гадать: получится ли сбить цену хотя бы до пятидесяти кусков? Впрочем, от этих мыслей меня отвлек своим звонком Китаец.
— Босс, — услышал я в трубке его веселый голос. — Ты помнишь, мы с Вованом в Псков ездили? Он тогда разговаривал, а я… ждал, короче. Но обошлось в тот раз.
— Ну, помню, — недовольно ответил я. Такое начало разговора не предвещало ничего хорошего.
— Минус три Гелика, — сказал Китаец. — Мы их как бы себе гнали. Денег не отдавали еще, но все равно это какой-то беспредел выходит. Обидно, Серый! Нас кинули, получается, как последних лохов.
— Гонщики сказали, что это для нас тачки? — скрипнул я зубами.
— Само собой, — ответил Димон. — Первым делом.
