"Фантастика 2025-116". Компиляция. Книги 1-27 (СИ) - Гладышев Сергей А.

Он с горечью посмотрел на свои ноги.

– Я понимаю, что это сложно… – продолжил он. – Но я готов на всё, чтобы снова встать на ноги.

Мы поговорили ещё немного, и вскоре выяснилось, что полковник Глеб Романович Шубин – живая легенда имперского спецназа. Он участвовал в десятках секретных операций, за его плечами – десятилетия тренировок и боевого опыта.

Но гордостью полковника были не награды и не звания, а десятки спасённых жизней. Он лично вытаскивал заложников из лап террористов, эвакуировал мирных жителей из зон боевых действий, и не раз закрывал своим телом товарищей от пуль и осколков.

Всё это осталось в прошлом после роковой операции в африканской пустыне. Отряд Шубина выполнял особо важное задание – нужно было ликвидировать главаря международной террористической организации, который скрывался в укреплённом лагере посреди бескрайних песков.

План операции был безупречен, но предатель в высших эшелонах власти слил информацию врагу. Отряд Шубина попал в искусно подготовленную засаду. Бой длился несколько часов. Раскалённый песок смешивался с кровью, воздух звенел от выстрелов и взрывов.

Шубин сражался до последнего, прикрывая отход своих бойцов. Он уничтожил десятки противников, но силы были неравны. Разрывная пуля попала в левый глаз, превратив его в кровавое месиво. Осколки гранаты изрешетили правую руку. А когда рядом взорвался заминированный джип, обе ноги Глеба оказались раздроблены, словно их пропустили через мясорубку.

С тех пор полковник был прикован к инвалидной коляске, и для него это было хуже смерти. Человек, который всю жизнь был в движении, теперь не мог самостоятельно даже одеться. Он не мог смириться с тем, что больше не может сражаться, что стал обузой для своих близких. Даже его жена, которая поначалу самоотверженно ухаживала за мужем, не выдержала такой жизни. Она собрала вещи и ушла, оставив на столе обручальное кольцо и короткую записку: "Прости. Я любила тебя, но того Глеба, которого я знала, больше нет."

Скала, верный друг Шубина ещё со времён военного училища, сочувствовал своему боевому товарищу, но ничем не мог ему помочь. Он пытался устроить Глеба на работу в аналитический отдел, но тот отказывался, считая это подачкой.

Медицина в Империи была развита хорошо, но даже она оказалась бессильна перед такими тяжёлыми увечьями. Лучшие протезы, которые могли предложить врачи, были неуклюжими и малофункциональными – они позволяли кое-как передвигаться, но о возвращении к нормальной жизни, не говоря уже о военной службе, не могло быть и речи.

И вот теперь этот некогда грозный воин сидел передо мной в инвалидном кресле, с гордым взглядом единственного глаза, и в этом взгляде читалась слабая надежда. Я понимал, что от моего решения зависит не только здоровье, но и, возможно, сама жизнь этого человека. И я был готов принять этот вызов.

Я внимательно осмотрел Глеба Романовича, прикидывая в голове масштаб работы. Задача была непростая, но… выполнимая.

– Я смогу сделать для вас протезы, – сказал я Шубину, увидев в его глазах засветившуюся надежду. – Кирилл Александрович сообщит, когда можно будет приступить к установке.

Глеб, сияя от счастья, даже попытался встать, чтобы пожать мне руку, но, конечно, не смог.

– Спасибо! – выдохнул он. – Я… я не знаю, как вас благодарить.

Когда Шубин, вместе со Скалой, уехал, я задумался. Дело это, несомненно, полезное. Опытный боец, мастер своего дела, обладающий невероятной силой воли, которая позволила ему не сломаться после всех испытаний.

Скала, конечно, сам ещё не до конца понимает, насколько эффективными могут быть протезы. Ведь в моём исполнении это не просто "заменители" утраченных конечностей. Если постараться, то человек сам станет смертоносным оружием – быстрым и сильным.

Мысль о возвращении в строй таких людей, как Шубин, казалась всё более привлекательной. Ветераны с их боевым опытом и закалённым характером действительно могли стать основой элитного подразделения. А с моими передовыми протезами они превратятся в настоящих суперсолдат.

Я вспомнил недавний разговор с Аркадием Иосифовичем. Его предупреждение эхом отозвалось в голове: "Теодор, кое-кто наверху решил, что ты заигрался. Готовься, они уже выдвигаются. И поверь, намерения у них более, чем серьезные."

Времени на раскачку не было. Мне срочно требовалась надёжная защита, люди, готовые встать на мою сторону. И кто лучше подойдёт на эту роль, чем бывалые бойцы, которым я подарю второй шанс? Ведь кто, как не те, кому я верну возможность ходить, видеть, действовать, будет искренне благодарен и готов встать на мою защиту?

Я задумался о том, как организовать этот процесс. Нужно будет найти больше ветеранов, подобных Шубину. Возможно, через того же Скалу или через другие каналы. Затем – оценить их состояние, разработать индивидуальные протезы, провести операции, а после – реабилитацию и тренировки.

Это потребует огромных ресурсов и времени. Но если всё получится, у меня будет не просто личная охрана, а целый отряд преданных, опытных бойцов, чьи возможности будут превосходить обычных людей.

Уже ложась в постель, я про себя подумал, что на все мои задумки нужны деньги, время и силы. И для этого мне придётся завтра утром отправиться в лавку, чтобы поработать над протезами и, возможно, над артефактами. Раз нужны деньги, то я попробую сделать парочку для Тенеборцев… Возможно получится на этом неплохо заработать.

Глава 16

Родовая усадьба Волынских

Город Вадуц, княжество Лихтенштейн

Граф Святослав Волынский, сидя в своём кабинете, погрузился в размышления. События последних дней перевернули его мир, заставив пересмотреть многие взгляды и убеждения. Теодор Вавилонский, этот молодой человек, явился в их жизнь, как глоток свежего воздуха, даруя надежду, которую Святослав уже почти потерял.

Тишину кабинета нарушил тихий стук в дверь.

– Войдите, – произнёс граф, не отрывая взгляда от старинного глобуса, стоявшего на его рабочем столе.

В комнату вошёл Виктор, его сын. С того момента, как Теодор установил ему второй протез, Виктор преобразился. В его глазах появился блеск, походка стала уверенной, а на губах всё чаще играла улыбка.

– Отец, ты не занят?

– Нет, Виктор, проходи. О чём ты хотел поговорить?

Виктор сел напротив отца, немного нервничая.

– Отец, – начал он, стараясь говорить спокойно, – …я всё решил. Я хочу поступить на службу к Теодору Вавилонскому.

Святослав не выказал ни удивления, ни возмущения. Он уже догадывался, что Виктор, после возвращения рук, захочет вернуться к активной жизни. Поэтому лишь внимательно посмотрел на сына, ожидая объяснений.

– Виктор, – спокойно произнёс он, – война для тебя уже в прошлом. Ты получил тяжёлые ранения, едва выжил. Зачем тебе снова рисковать своей жизнью? У нас есть собственная армия, ты можешь возглавить её, если захочешь, и служить Роду, как и полагается.

Виктор, сжав в кулаки свои новые, ещё непривычные, руки, ответил:

– Отец, я понимаю твои опасения. Но… война для солдата никогда не бывает в прошлом. Она всегда со мной, в моей душе, в моих мыслях. И я хочу сражаться. Я хочу защитить Лихтенштейн…

Волынский многое хотел сказать чтобы возразить… Однако взгляд его сына остановил его.

Он замолчал, сжимая кулаки. Святослав понимал, о чём думает его сын. Виктор был одним из лучших пилотов Империи, и его сбитый самолёт стал для него не просто физической травмой, но и глубокой душевной раной.

Виктор продолжил, теперь его голос звучал тише, но не менее уверенно:

– Я знаю, что моё решение тебе покажется глупым. Но я так долго жалел себя, отец. Я был никем. Калекой, обузой для тебя, для Рода. Я потерял смысл жизни. И мне стыдно. Стыдно за то, что я так рано опустил руки. Хотя физически у меня их и не было.

Он криво усмехнулся и сделал паузу, собираясь с мыслями.

– Теперь я понимаю, что ошибался. Ты всегда говорил, что есть шанс. Что мир удивительнее, чем кажется на первый взгляд. И ты был прав. Пойми, я ощущаю, что могу быть полезен на этой войне. Вавилонский… он делает важное дело, и я хочу быть рядом с ним. Я знаю, что это звучит глупо, ведь у нас есть своя армия, свой Род. Я не знаю, как Теодору удалось вернуть мне руки, но он сделал это. И теперь… теперь я хочу отплатить ему добром за добро.