– Как лучше сдохнуть?
– Ну зачем же так сразу? Мы далеко не в одинаковом положении, и цели у нас могут быть разными. Впрочем, я сам до последнего момента и подумать не мог, что умереть здесь – моя цель. А теперь предельно ясно осознаю, что лучшего исхода и быть не могло. Да вы присядьте. – Он махнул рукой, и перед ним на траве возник другой коврик.
– Я предпочитаю стул.
– Не вопрос… – Радж щелкнул пальцами, и коврик трансформировался в стул, мягкий, обитый синим бархатом, на вычурных резных ножках.
Прежде чем сесть, Матвей ухватился за его спинку, желая убедиться в том, что тот реален.
– Здесь только мертвые так могут?
– О нет! Конечно, нет… – Радж усмехнулся, обнажив ровные ряды керамических зубов, сияющих белизной не хуже тюрбана. – Просто я здесь не впервые. Я уже проходил Лабиринт. Я знаю, как здесь надо себя вести, чтобы получить шанс на успех.
– А разве мертвые могут участвовать в Игре?
– Едва ли. Смысла нет. Здесь загробное существование едва ли чем-то отличается от привычной жизни. А кем я стану после очередного перерождения в обычном мире – одному Шиве известно. Где я, а где дхарма? После такой жизни, что я прожил, можно рассчитывать воплотиться лишь в мокрицу или в лишайник, да и то – в лучшем случае. И я благодарен вам и той юной коварной красотке за то, что вы лишили меня жизни именно здесь и сейчас. Сам я едва ли решился бы на это. Так что у меня есть причины быть благодарным. Впрочем, я лишь советом могу помочь вам выбраться отсюда. Ввязываться в местные разборки я пока не готов. Сотрут в порошок и развоплотят, а это больше, чем потеря жизни. Это потеря вечности. А жить-то хочется, даже если ты уже покойник.
– Значит, здесь еще кто-то есть?
– А как же! Здесь застряли тысячи таких же живых мертвецов, как я. И у каждого, кто уцелел в междоусобных конфликтах, накопилось немало возможностей и ресурсов. Так что главные препятствия – не те, что изначально были в Лабиринте. Первопроходцам хватало разума и везения, потому что им противостояла всего одна программа, а теперь их тысячи. Стоит тебе не понравиться кому-нибудь из местных царьков – ты покойник. Или хуже того – ничто. Ну, все… Некогда мне с тобой болтать. Обустраиваться надо, быт налаживать.
– Постой! Так что это такое – Лабиринт?
– Не знаю. Мне все равно. Главное – не лезть на рожон, не соваться в чужие дела, жить в свое удовольствие, и тебя даже не заметят.
Собеседник начал медленно растворяться в воздухе. Матвей поднялся со стула, надеясь схватить Раджа за рукав халата. И вовремя. Стул тоже исчез, и командор повалился бы на землю, если бы не привстал.
И что теперь? Куда идти? Что делать? Здесь даже невозможно понять, жив ты или мертв. И спросить не у кого. Не лезть на рожон? Жить в свое удовольствие? Легко ему говорить. Как это у него ловко получалось-то? Даже у мертвого. Хочешь – коврик, хочешь – стул… А может, здесь это каждому дано? Этакая страна чудес. Мир исполнения желаний. А не пожелать ли чего-нибудь? Воды, например! Матвей только сейчас почувствовал, как у него пересохло в горле после скачков по «минному полю». Он закрыл глаза, полагая, что так будет проще дать волю воображению, и тут же почувствовал, как на темечко упала крупная холодная капля, а потом в лицо ударили твердые брызги воды. Открыв глаза, он увидел, что перед ним выросла гора, с которой низвергается водопад, а сам он по пояс стоит в бурном потоке, который едва не сбивает его с ног. И без того серое низкое небо потемнело, в клубящихся мрачных тучах начали вспыхивать паутины электрических разрядов. Вероятно, именно такая картина была перед началом Великого потопа. Надо это остановить… Но как?
– Тот, кто здесь чего-то желает, должен быть осторожен – он это получит, – раздался за спиной приятный женский голос. А за секунду до этого грохот водопада стих, и даже тучи начали стремительно рассеиваться. Более того, выглянуло солнце, и промокшая насквозь одежда мгновенно высохла. Чудеса, да и только…
Матвей оглянулся и увидел черноволосую, черноглазую, смуглую и очень красивую женщину в короткой белой тунике. Как только он шагнул к ней, она кокетливо отвернулась, будто демонстрируя, что сзади она выглядит ничуть не хуже, чем спереди. Он уже был готов ее обнять, как из-за спины донесся какой-то лязг, а потом раздался явно раздраженный мужской голос:
– Алина! – Затем последовала длинная и темпераментная тирада по-испански.
Матвей оглянулся и обнаружил непонятно откуда взявшийся тяжелый танк и черноусого офицера в танковом шлеме и черном комбинезоне, который поспешно выбирался из башенного люка.
– Я уже тысячу раз говорила, чтобы ты не лез в мои дела! – не менее эмоционально рявкнула на него дама. – И говори на галаксе! Неприлично общаться при человеке на языке, которого он не знает.
Но танкист снова разразился длинной фразой по-испански, бросая недобрые взгляды на Матвея, и тогда она, словно снежок, скатала в руках шаровую молнию и метнула ее в бронированную машину.
Взрыв разметал раскаленные докрасна ошметки стали, и, едва пламя погасло, а клубы черного дыма снесло внезапным коротким порывом ветра, оказалось, что офицер стоит на четвереньках, а его прожженный в нескольких местах комбинезон дымится.
– Вот зараза! – заявил он, поднимаясь на ноги.
– Я понимаю, милый, это комплимент…
– Я убью этого урода! – Офицер с нескрываемой ненавистью посмотрел на Матвея.
– Зачем? Ты хочешь, чтобы он здесь остался навсегда? – Она сделала шаг в его сторону. – Послушай, Диего! Уходи. Я не хочу тебя видеть. По крайней мере, сейчас.
– Но…
– Никаких «но»! Убирайся! Не заставляй меня делать тебе больно.
– Уже сделала… – Диего резко развернулся и, прихрамывая, зашагал прочь.
– Извините его, командор. – Женщина вновь протягивала ему все тот же запотевший стакан, со дна которого поднимались пузырьки. – Он славный парень, но порой бывает несносен.
– Я бы, наверное, тоже озверел на его месте, – ответил Матвей, залпом выпив ледяную воду. – А откуда вы знаете, что я командор?
Действительно – на пляжной рубахе погон не было, и цветастые шорты ничуть не напоминали форменные галифе.
– Я командоров за версту чую, – ничуть не смутившись, ответила женщина. – Диего в том же звании, а с ним мне приходится общаться уже сотни лет.
– Диего? Диего Мачете? – До Матвея только теперь дошло, кто перед ним. Первопроходцы. Первооткрыватели Лабиринта… Эта загорелая женщина – доктор Алина Борхес. А командору Диего, похоже, здесь несладко приходится.
– Ну вот и вы продемонстрировали завидную осведомленность. – Алина подошла к нему вплотную, так что он почувствовал на щеке ее дыхание. – Не думала, что там о нас кто-то еще помнит… – Она несколько секунд помолчала, а потом вдруг обняла его и прошептала на ухо: – Пойдем ко мне. Воину нужен отдых…
В первый момент предложение показалось ему весьма заманчивым.
– Я…
– Не сомневайся. Я не желаю тебе зла. Мы только проведем вместе немного времени, и ты отправишься дальше – куда шел.
– Я не должен совершать ошибок, – сказал он скорее самому себе, чем собеседнице.
– Ошибкой будет, если ты отвергнешь мое гостеприимство. Ты не знаешь, что значит месть женщины. – Она произнесла это настолько спокойно, что не могло возникнуть никаких сомнений в серьезности ее намерений.
– В порошок сотрешь?
– Да!
– А если я соглашусь, то Диего сделает со мной то же самое.
– Он слабее меня, как ты уже имел возможность убедиться. Я всегда найду способ тебя защитить.
– Не подумайте, сударыня, что я трушу, тем более – что не нахожу вас привлекательной…
– Что-о-о-о?.. – Ее изумление было абсолютно искренним, и чувствовалось, что вот-вот оно перейдет в безудержный гнев.
– Ты очень красива, – поспешил заявить Матвей, пока она не начала «разрушать города и строить дворцы». – Ты так хороша, что от тебя трудно оторвать взгляд, – прошептал он ей на ухо, – но я не должен делать ошибок. Я боюсь остаться с тобой навсегда, а мне еще предстоит проделать долгий путь.
