Истровский сонно моргает, расслабляясь. Саша, спящий рядом, ворочается, что-то мыча. Мы с прорицателем замираем и рыжий, устроившись на другом боку, снова засыпает.
— Светлая голова, скажешь тоже, — шепчет Володя, пока мы идём к старлею. — В моей голове сейчас такая муть…
— Ты не на экзамене в академии, — слышит его командир. — Неправильных ответов нет.
— Да никаких у меня ответов нет, — прорицатель крепко зажмуривается, открывает глаза и мотает головой. — Сплошной гул. Либо тут слишком много низших, либо…
— Что? — мы хором не выдерживаем.
— Либо то, что невозможно. Высший. Только его сила может исказить потоки событий так, что прорицатели не могут ничего увидеть. Это может объяснить и неизвестных низших. Высшие демоны могут их создавать. Так говорят, но это почти что древний миф. Со времен войны богов никто не видел Высших.
— Ты можешь ошибаться? — я спрашиваю с надеждой.
— Могу, — охотно отвечает Володя. — И, надеюсь, что ошибаюсь. И просто слишком фонит.
Хтонь, фонит действительно сильно. И мне кажется, что Высший фонил бы так, что я его не пропущу. Мало того, что не известно, как эта тварь выглядит, так и способы борьбы с ней — бежать.
— Белаторский? — слышу за спиной удивлённый женский голос.
Я поворачиваюсь и отвешиваю поклон:
— Ваше Императорское Высочество.
— И теперь не очень уместно, — нервно смеется Ольга Разумовская.
Выглядит принцесса и правда не подходяще для церемоний. Вся в пыли, грязи, гари и засохшей крови. Как и все мы сейчас. Прекрасные золотые волосы спутались и то, что она их старательно приглаживает, не особо помогает.
— Аня? — приходит моя очередь удивляться, когда я вижу, кто у Разумовской за спиной.
Эратская только устало усмехается мне, слегка кивнув головой. Точно, я же слышал, что она в сопровождает императорскую дочь. Белаторские, в моём лице, показали себя не с лучшей стороны, и император приставил к дочурке представителя другого воинственный род.
Теперь и участие Панаевского не кажется таким удивительным. С их то родовыми способностями только и защищать наследницу. А вот откуда взялись паладины? И почему они таскаются за принцессой, как пара цепных псов?
Паладины, двое высоченных молодых мужиков, зеркально стоят за девушками, внимательно разглядывая нас. Словно и мы можем быть угрозой. Их сияние не прекращается, только сильно слабеет вне боя.
О силе этих ребят я ничего не знаю. Вроде у них один бог и тоже любитель закрутить гайки. Слышал, что их в шутку называют святошами. В глаза никто не осмеливается.
— Так, — стралей оглядывается. — Думаю, с учётом обстоятельств, надо выдвигаться. Не хочется проверять разные теории, — он смотрит на прорицателя. — Придётся рискнуть и попытаться выбраться из бури. Пара часов на отдых и выходим. Белаторский, найди нам дорогу назад.
И киваю, хотя в голове нарастает паника. Как им объяснить, что я вижу? Я должен только чувствовать путь, а не видеть это проклятую силу вокруг. Она меня сбивает не меньше, чем прорицателя.
И, пока все разбредаются по углам, я битый час пытаюсь медитировать. Абстрагироваться от мира, воняющего демонами, задача непосильная. Потому что, чем больше я погружаюсь в ощущение силы, тем сильнее давит хаос.
Ни тебе уютного бабушкиного дивана, ни даже приятной морозилки в домашнем храме. Хрустящий песок под задницей, завывание ветра, жажда и мерзкий туман сумрака.
Через час просыпается Богдан и командир отправляет его на помощь. Ну или сам того распинывает. Я стараюсь не обращать внимания на тихие разговоры и возню людей.
Покровский тормошит меня, заставляет сделать глоток воды. От этого немного легчает, хотя во рту тут же снова пересыхает. Но с помощью его поддержки дело идёт легче.
У меня даже получается прочувствовать рельеф. За нами скалы разрастаются, не до гор, но камень ощущается далеко. А перед нами слабой струйкой вьётся путь. Силу словно сдувает ветром, но она, трепыхаясь, указывает дорогу.
Я удерживаю её долгое время. Лишь бы не ошибиться. Оставляю в голове только одно желание — выбраться, избавиться от хрени, что творится вокруг. Путь бледнеет, но не пропадает.
— Есть, — хриплю я и делаю маленький глоток, чувствуя как стремительно легчает ёмкость.
Собираются все быстро. Будим спящих и отправляемся в дорогу. Снаружи не понять, поменялось время суток или нет. На часах дело к закату, но тут, среди бури, вечная ночь.
Мне кажется, что ветер становится тише. Или просто привык к его бесконечным порывам. Нет, точно — стало тише и немного светлее. Видимость уже не два метра, а все десять. Возможно, мы на самом краю и идти нам недолго.
Но плестись по рассыпающемуся под ногами песку нам приходится несколько часов. Я сверяюсь с поиском, он бледнеет с каждым разом всё больше, но ещё различим. Хочется ускорится, меня подгоняет сила. Она будто шепчет в уши — давай, вперёд, быстрее, там выход.
Что-то там, перед нами, совсем близко. Сила подсказывает, что там наша цель. Но просвета впереди нет и я не могу разобраться, куда мы идём.
«Ты что-нибудь чувствуешь?» — спрашиваю я у Володи, от нетерпения потирая руки.
«Игорь, я чувствую, что сейчас сдохну» — устало отвечает он — «А что? Что там?».
«Не знаю, но мы почти пришли…»
Из песчаного тумана проступают очертания, выдвигаясь на нас из темноты. Твою ж мать, это храм! Проклятый заброшенный древний храм. А это значит, что мы шли в обратную сторону. Я вою от злости, но мой вопль заглушает ветер.
Старлей, идущий впереди, поднимает руку, делая нам знак остановиться. Перехватывает автомат и идёт в сторону храма. Он доходит до края видимости, поворачивается к нам.
В голове взвывает тревога и сумрак стремительно бросается в его сторону, сгущаясь за спиной. Я кричу, но не успеваю.
Из тумана появляются две длинные лапы с кривыми пальцами, хватают командира за ноги, дёргают. Он падает, взмахнув руками, и его тело в долю секунды утаскивают, разрезая песок, в темноту.
Глава 24
Я бросаюсь за командиром, не раздумывая. Слышу за спиной крик «стой!». Пара секунд и я оказываюсь в полумраке, окружённый взбешенным песком. Свет фонарей и защитный купол остаются позади.
Цепляюсь взглядом за смутное движение впереди, стралея тащат по земле, в тумане мелькает вытянутое тело демона, длинный хвост бьётся, помогая тому улепетывать.
— Стой, сука! — ору я низшему и слышу оттуда родной русский мат.
Жив! Мне это придаёт ускорения и ориентируюсь дальше по мату и вспышкам выстрелов. Командир умудряется стрелять, пока его болтает из стороны в сторону. Тварь убегает со своей добычей куда-то за камни, там снова вспышки, следом верещание.
Вылетаю и с размаху бью силой. Демон нависает над старелеем, притягивая к себе когтями, на его спине острый костяной гребень, а мелкая голова украшена короткими витыми рогами.
— Не стреляй! — кричу я, но верещание твари заглушает мой крик.
Ну хоть какая-то знакомая туша встретилась в проклятой пустыне. Эти монстры, чем-то похожие на динозавров, имеют почти непробиваемую шкуру. Вот и сейчас, пули рикошетят о брюхо, одна попадает командиру в руку и он продолжает поливать низшего, уже только матом.
Моя сила не рикошетит, просто обтекает костяное тело, символы ифритов недовольно жужжат, исследуя неприступную пищу. Я направляю поток в лапы, стараясь отбить их от жертвы.
— Убьююю! — командир хватает бесполезный автомат за ствол и бьёт прикладом в склонившуюся распахнутую пасть.
Часть клыков с хрустом вылетает, демон клацает оставшимися и хвостом выбивает оружие из рук. Очередной истошный визг заставляет нас обоих заткнуть уши, а мне направить удар симбиозом сил прямо в раскрытую глотку.
Я чувствую как сила проникает внутрь, оплетает пульсирующие органы и огромное сердце. Символы загораются огнём, прожигая его насквозь. Демон дёргается ко мне, застывает и всей бронированной тушей обрушивается на старлея.
