Любой уважающий себя мужчина, имеющий хоть малейшее понятие о воспитании, отверг бы неприкрытый намек Морганы. Но о Гэвине Риделе давно все известно. Он невоспитан и именует себя джентльменом только лишь потому, что ему хватает на это наглости. Таких Моргане не жаль. Таких она презирает всей душой.
Ридель не отказывается от предложения стать ее сопровождающим, и Моргана воркует с ним, ощущая на себе пристальный взгляд лорда Кеннета. Англичанин благословил ее на убийство. Видимо, еще в тот момент, когда среди двух десятков платьев затерялось оно – похожее на крупный бутон багровой розы. Все встает на свои места. Он тянул время, лишь бы ее обидчик оказался в капкане. И два охотника вскоре поднимут бокалы, отмечая успех.
Самыми невинными речами Моргана окончательно усыпляет бдительность Гэвина. Подвыпивший офицер рассказывает о своих морских похождениях, о том, как ему довелось повстречаться с испанцами и как он проявил мужество в стычке с пиратами.
«Мужество», – ядовитое презрение отзывается в сознании одной фразой. То было не оно, то была адская мясорубка, в которой их практически всех перебили. Британцы нахватали огромное количество пленных. И самых здоровых они бы продали в рабство, когда опознали бы каждого. Кто-то отправился бы на виселицу, но большинство от голода бы скончалось раньше, чем ступило на берег.
Они покидают зал, проходят по тесному коридору. Людей в поместье губернатора Коулсона сегодня намного больше, чем оно может в себя вместить. И кто-то неприлично близко жмется друг к другу у стен и рядом с занавесками на распахнутых настежь окнах. На втором этаже музыка звучит мягче, доносятся лишь ее отголоски, которые в конце концов становятся лишь ничтожными обрывками. Они уходят все дальше и дальше от шумной публики, игнорируя призывно приоткрытые комнаты, наполненные клубами табачного дыма, и общество ненужных им людей.
Моргана столь убедительно изображает невинную овечку, Бентлей бы начал аплодировать, не сдержал бы своих эмоций. Ридель ничего и не подозревает, даже когда они оказываются вдвоем в библиотеке. Закрыв дверь и прижавшись к ней спиной, капитан наблюдает, как офицер в порыве эгоистичного желания вознести себя привирает в новой истории.
– А затем…
Белые перчатки девушка бережно снимает с рук и кладет на небольшой столик. Он предназначается для книг, но пока она совершает кровавое деяние, здесь полежат не они. Тонкие руки ухватывают за спинку стула, ногти впиваются в мягкую полосатую обивку. Несколько секунд. Всего несколько секунд, пока честолюбие отставного офицера играет ей на руку, но дальше он вспомнит, для чего они скрылись от лишних глаз, и одолеть Гэвина будет сложнее.
– Я взмахнул своей шпагой и отсе…
О’Райли с силой ударяет офицера по голове стулом. Замах из нее самой выбивает дух. Но девушка не валится на пол, в отличие от обидчика. Ридель, не ожидавший подставы, оказывается на ковре.
– Ах ты, сука, что ты вытворяешь?!
Но прежде чем мужчина поднимается, Моргана извлекает из складок платья острый нож. Она предпочитает никогда не оставаться без оружия. Пришлось запудрить мозги прислуге, чтобы упрятать клинок, пришив для него удобную петлю, которая бы не позволила вылететь оружию в танцах. И это оказалось не напрасным.
– Молчи, ублюдок, – равнодушно, голосом королевской особы Моргана чеканит приказ. Она оказывается сверху. И острый кончик упирается в яремную впадину. Одно неловкое движение – и офицер Ридель умрет. Однако Моргана не позволит ему самому насадиться горлом на клинок. – Не дергайся, если хочешь прожить подольше.
Ни один человек в здравом уме не подчинится подобному приказу, особенно тот, кто хоть немного прослужил во флоте. Ни один мужчина не подчинится женщине, потому что они слабее. Но женщина с ножом бывает чертовски убедительной. Моргана сдергивает с чужого лица маску. Раскрасневшийся Ридель морщится, удар по голове вышел неслабый, но шишка не успеет вскочить на затылке.
– Я тебя прикончу, дрянь. Что ты вытворяешь, сука?!
Сжав ладонь в кулак, Моргана ударяет офицера по лицу, чтобы он заткнулся.
– Послушай сюда, Гэвин, – медленно начинает О’Райли, пока офицер сплевывает на пол кровь, сочащуюся из рассеченной губы. – Не помнишь один случай, произошедший несколько лет назад?
– Да что ты несешь, дура? Ничего я не помню!
Не убирая ножа, Моргана снимает с лица и свою маску, растягивает губы в хищной улыбке, напоминающей больной оскал. Она намерена покромсать лицо Гэвина, хотя это и вполовину не окупит всех мучений и испытаний, какие после того злополучного случая выпали на ее долю.
– Гэвин, Гэвин… – О’Райли щелкает языком. – Какая же короткая у тебя память. Наверно, столь же короток и твой член, которым ты по своему обыкновению думаешь.
Моргана прислоняет лезвие к щеке отставного офицера.
– Несколько лет назад ты, Эттвуд и Финч поиздевались в пьяном угаре над матросом на пиратском судне. Щуплым мальчишкой, который на самом деле был не кем иным, как хрупкой девушкой. Вы, три ублюдка, позволили себе истязать человека. И оставили мне на память вот это, – капитан давит на основание шрама у линии роста волос, проводит по отметине до самого подбородка.
Ей каждый раз больно от воспоминаний, но именно они подкрепляют ее решимость в данный момент. Вряд ли клинок в ее руках дрогнет. Жизнь Риделя в один момент стала катастрофически несущественной. И если он обделается от страха, это станет только хорошим дополнением к его позору.
– Я никого не уродовал. Черт подери! Да это было столько лет назад! Откуда мне было знать, что перед нами девка?!
Офицер дергается, но Моргана хватает его за горло. Пальцами она впивается в кожу. Под белым воротником Гэвина прячутся грязные язвы. Она сделает ему одолжение, если прикончит сейчас, а не позволит долго и медленно гнить от сифилиса. Но смерть не будет быстрой.
– Мне плевать, знал ты или нет. Из-за вас я ослепла. И теперь сделаю то же самое и с тобой! Эттвуд умер. Я выдавила ему глаз. Он умолял меня не делать этого, выл, стонал и извивался. Но я вырезала ему глаз, а затем его придушили во сне.
Занесенное над глазом офицера острие заставляет зрачки обеспокоенно бегать во все стороны. Моргана не может не наслаждаться данным зрелищем.
– Нет! Нет, я же тебе сказал, я ничего с тобой не делал! Да я даже имени твоего не знаю!
– Морриган.
– Что?!
– Говорю, Морриган О’Райли вырежет твой чертов глаз.
Отставной офицер трясется, пытается вырваться, но в назидание ему Моргана лишь остервенело проводит острием клинка по щеке, оставляя глубокую отметину. Казалось бы, один удар – и она окажется на полу, он сможет пнуть ее в живот и отбросить в сторону выбитый нож, сможет выбежать, поднимая тревогу. Но Гэвин не дергается.
Двумя пальцами О’Райли раздвигает веки своей жертвы. И тут Ридель предпринимает отчаянную попытку освободиться, что только больше злит уже взведенную Моргану. Если на стене есть ружье, то в конце пьесы оно должно выстрелить. Если уж ей сделали щедрый подарок, она обязана довести дело до конца.
– Умоляю…
Офицер крутит головой, пытаясь вывернуться, но Моргана наваливается на него всем весом. Нож вонзается в глаз. И Гэвин рычит. Он вырывается, но Моргану уже не остановить. Она не чудовище. Однако миловать своих врагов не станет. Должна пролиться кровь, иначе она сгорит в огне собственного недовольства.
Кончики пальцев окропляет кровь. Она спросила однажды у судового врача, как правильно удалять глаз. Доктор промямлил несуразные вещи, отмахнулся, лепеча, что никогда ничем подобным не занимался. Но если ей действительно захочется это сделать, то лучше всего нагреть кончик ножа докрасна. Тогда пациенту будет не так больно. Но Моргану и интересовала боль.
Можно было бы выдавить глаза и пальцами, но нож в этом деле куда надежнее. Она берет и подцепляет глазное яблоко, пока отставной офицер скулит от ужаса, беспомощности и боли. Библиотека находится в самой дальней части поместья. Свидетелей не будет, а если они и будут, то никто точно никогда не узнает, кто она такая и где ее искать.
