— «Черное золото» всегда было ликвидным товаром, — усмехнулся Баркли. — На фьючерсах, если грамотно играть на подъеме или понижении цен можно заработать большие состояния. Кроме того, их покупают многие компании, занимающиеся производством нефтепродуктов, чтобы застраховать себя от скачков или падений стоимости. На другой товарной бирже «Комекс», подмявшей под себя всю торговлю цветными металлами, в том числе золотом и платиной, машины не хуже. Эд, Шеро, наши ребята там тоже активно работают. Будет желание, можем прокатиться, посмотреть.
— Не сейчас, — отрезал я. — Может, как-нибудь потом…
В холле, уже октрывшейся биржи, нервно прохаживался Эд Макконел. Увидел нас, лицо посветлело. Старый брокер радостно улыбнулся и двинулся навстречу.
— Доброе утро, мистер Елизаров, мистер Баркли, — Макконел обменялся с нами рукопожатиями, вежливо кивнул охранникам. — Рад видеть вас здесь. Пойдемте, ко мне в кабинет. Там большое панорамное окно, вы сможете всё увидеть собственными глазами. Пропуска заказаны ещё вчера.
С охраной биржи никаких проблем не возникло. Проверили наши документы, выдали пропуска и пожелали удачи. Телохранителей попросили подождать нас в холле. Вовнутрь с Макконелом, пропустили меня, Баркли и Оливейру.
Кабинет Макконела оказался достаточно просторным, с внушительным столом из красного дерева, настольными принадлежностями и из коричневой кожи, глобусом-баром и небольшим шкафчиком. Среди расставленных на полках книг, я рассмотрел Наполеона Хилла, Карнеги, литературу, посвященную биржевой торговле.
Расположенный внизу торговый зал, было хорошо видно в большом панорамном окне, занимавшем всю стену.
— Мы не будем видны снаружи? — поинтересовался я. — У меня впечатление, словно мы выставлены на всеобщее обозрение, как рыбы в аквариуме.
— Ни в коем случае, — сразу ответил брокер. — Это один из ВИП-кабинетов для серьезных людей, управляющих группами «быков» и «медведей». Стекло с односторонней зеркальной тонировкой. Мы видим зал во всех подробностях. Нас никто разглядеть не может.
— То, что надо, — усмехнулся я.
— Ну и как вам? — горделиво подбоченился Макконел, показывая на торговый зал.
— Нормально, — я пожал плечами, — Биржа как биржа.
— Вы ничего не понимаете, — возмутился Эд. — Это храм финансов и больших денег, невиданных возможностей и стремительных падений. Здесь за считанные минуты зарабатываются огромные состояния и проигрываются десятки миллионов. Неверная ставка может уничтожить жизнь и сделать банкротом, правильный расчет тренда — поднять на вершину финансовую вершину. Никто из брокеров не выдерживает игру в долгую. Они глушат себя лошадиными дозами кофе, успокаивают натянутые нервы спиртным или ещё чем-то похлеще. Эта работа сжигает людей без остатка, азарт и эмоции в процессе игры на понижение или повышение бьют через край. Здесь в мире цифр, графиков и высоких амбиций путь к большим деньгам лежит через километры сожженных нервов и искалеченных судеб неудачников, рискнувших буквально всем. Но и награда для победителя достойна — по-настоящему большие деньги, позволяющие подняться над толпой и жить в своё удовольствие. Главное, иметь аналитический ум и чутье, правильно уловить ценовые тенденции.
— Да вы прямо поэт, мистер Макконел. Так вдохновенно вещаете, что я заслушался — иронично улыбнулся я. — Сразу видно, любите свою профессию.
— Люблю, — честно признался Эд, и грустно, с ностальгией вздохнул:
— Эх, молодежь. Если бы вы знали, какие битвы титанов разыгрывались в этом зале, какие драмы и трагедии происходили. Никакому Шекспиру не описать такие страсти.
— Верю, — кивнул я.
Тем временем возле огромных экранов-мониторов, начали собираться брокеры, занимая места возле компьютеров, раскладывая свои ноутбуки, переговариваясь и обсуждая будущие торги.
— Кстати, о работе, — оживился Макконел. — У меня есть свежий инсайд от надежных людей. Цена на нефть, скорее всего, опять прыгнет вверх. Говорят, в Саудовской Аравии напряженная обстановка, может полыхнуть вооруженный конфликт.
Мы с Баркли, пользуясь тем, что брокера отвлек Оливейра, незаметно переглянулись. Хорошо сработали «штази», раз даже такая биржевая акула как Эд, поверила в угрозу нефтяным аравийским вышкам.
— И что вы предлагаете?- спросил я.
— Прикупить ещё фьючерсов,- воодушевленно ответил старый брокер. — Потом когда цена скакнет вверх ещё раз, продадим и останемся с прибылью. Я разговаривал с Майком Адамяном, он выделил полмиллиона для последующих закупок. Но предупредил: окончательное разрешение — за вами.
— С чего вы взяли, что цены поползут вверх? — уточнил я, стараясь, чтобы в голосе не проскользнули нотки сарказма.
— Знающие люди сказали, ходят такие слухи, — сообщил Макконел. — Они почти всегда выдают верные инсайды. Пару раз ошибались, было, но в девяносто из ста случаев, попадали в десятку.
— Нет, — отрезал я. — Мы не будем так рисковать. Сегодня все фьючерсы скинем. Не сразу, а когда они дойдут до пика.
— Откуда вы знаете, когда будет пик? — скептически осведомился Макконел.
— Есть чутье и везение, — усмехнулся я. — Вот сегодня и проверим, насколько они верные.
— Это несерьезно, — надулся старый брокер.
— Увидим, — дипломатично ответил я.
— Вы — босс, — пожал плечами Эд. — Но тогда я снимаю с себя всякую ответственность за упущенную прибыль.
— Договорились, — усмехнулся я.
Внезапно ожили и зажглись большие экраны. На них побежали какие-то цифры, начали формироваться графики. Народ в торговом зале замер и устремил взгляды на экраны.
— Сессия открылась, — заворожено прошептал прилипший к окну Макконел. — Сейчас начнется ад.
Синие стрелки на экранах медленно поползли вверх.
Народ внизу засуетился. Брокеры что-то кричали, поднимали руки вверх, возбужденно бегали и снимали трубки внутренних телефонов. Людское море штормило. Взволнованный шум в зале, с каждым подъемом стрелочки, усиливался, перерастая в грохочущую дикую стихию. Разочарованные вопли участников, играющих на понижение, накатывали волнами, на мгновение замолкали и снова взрывались бушующим людским штормом, прорывающимся сквозь толстые стекла ВИП-кабинетов.
— Восходящий тренд, — восторженно пробормотал приникший к стеклу Макконел. — Сорок один с половиной. Будем продавать или подождем немного?
— Подождем, — сразу ответил я.
Пол схватился за трубку внутреннего телефона.
— Митч, пока ничего не покупай, и не продавай тоже, — он вопросительно глянул на меня.
Я согласно кивнул.
— Я помню, что мы договорились, да, в курсе, — Эд повысил голос. — Обстоятельства изменились. Сегодня будем сбрасывать фьючерсы. Нет, это не безумие, а решение руководства. Знаю, но они решили так, а я на них работаю. Хорошо, посмотрим. Будь на телефоне, я скажу, когда продавать. Окей.
Пока он разговаривал, я отвел Оливейру в сторону.
— Сходи к Шеро, напомни, пусть сбрасывают фьючерсы, как только цена поднимется до сорока шести — сорока семи за баррель, больше не ждут. Всё понял?
Латиноамериканец кивнул.
— Да.
— Действуй.
Оливейра, пользуясь тем, что Макконел и Баркли слелили за графиками на экранах и взволнованно гомонящим залом, тихо выскользнул за дверь.
Синие стрелочки на экранах продолжали движение вверх. Народ неистовствовал. Седой господин утирал градом катящийся по лбу пот, обреченно опустив голову, двое брокеров истерично орали друг на друга. Ещё несколько человек, тряся пачками бумажек, пытались громкими воплями перекричать беснующихся в экстазе и отчаянии людей. Казалось, ещё немного и толпа сойдется в грандиозном побоище, круша на своем пути столы, стулья, растаптывая в пыль компьютеры.
— Сорок три с половиной, — сообщил Макконел и вопросительно глянул на меня
— Ждем, — я добавил в голос стали. — Я скажу, когда скидываем.
Синие стрелки продолжали ползти вверх. За это время в зале среди участников разыгрывались настоящие драмы, всплески отчаяния и агрессии, порванные в клочья бумаги, сменялись торжествующими воплями триумфа, радостно вскинутыми вверх ладонями и бурными объятьями.
