— Я планирую занять на десять часов в неделю Рица, Хмарь, Олич, Ворона, Питона и Килика, и оставить их на десять часов в основном инкубаторе, а остальных — на двадцать часов. При этом, если будет налажена работа минилабораторий в выходные, те, кому этого времени не хватит, смогут продолжить работать самостоятельно.
— И бесплатно для нас! Да вы коварны, коллега! — заметил Гелий. — Смотрите, чтобы они у вас не перестали учиться.
— Смотрю. Я запросил данные по задолженностям из деканата, ни у кого сейчас ничего нет. А у некоторых и не было.
— У кого не было?
— У Олич и Хмарь.
— Девочки! — воскликнул Гелий.
— Разумеется, у нас всегда всё в порядке, — отметила Марго.
— Согласен, — не стал спорить Гелий. — С другой стороны, еще только два месяца прошло, вам придется это и дальше мониторить, чтобы не иметь проблем с администрацией. Хотя Студсовету и запретили поднимать этот вопрос во избежание последствий, Бином проинформировал нас, что следить за успеваемостью — наша задача. И что если бы у нас всё было как положено, Студсовету и вмешиваться бы не пришлось.
— Он это серьезно? — нахмурилась Марго.
— Не знаю. Но так-то он прав. Хорошо. Приступайте с понедельника, если кто-то, увидев условия, откажется, смело добирайте из дополнительного списка, у меня вопросов к нему тоже нет. Все под вашу ответственность, — весело закончил Гелий.
На этом разошлись.
* * *
Когда в группу первого курса выложили список, я чуть не умер от счастья. Я не просто там, я первым номером! Хотя никакого рейтинга там присвоено не было, и без него просматривалось, что мои таланты признаны официально. Ну это для тех, кто понимает, конечно. На горизонте проступали контуры дела жизни, а это вам не баран чихнул! Короче, это было офигительно, прекрасно и потрясающе. Даже потеря денег в моменте меня не пугала. У меня и заработанные еще не кончились. Я проскакал три круга вокруг инженерного корпуса, чтобы от радости что-нибудь не уничтожить, и направился на ужин. Отметить компотом это замечательное событие! И в группе все наши, и все классные. Я только Каравая с Рапунцель не знал, они, наверное, из пятилетней группы. Честно говоря, я порадовался, что не будет Форка, потому что он меня слегка подзадолбал. Эдакий Больеш на минималках. Страшно представить, на что была бы похожа наша жизнь, если бы Больеш остался с нами. И как потеряло бы искусство! Они с подругой уже шикарно выступали дуэтом, совмещая вокал со спецэффектами — Больеш пристроил к делу свои способности и сейчас сам моделировал им всю красоту на сцене, не дожидаясь специально обученных людей. Что уже принесло им какой-то здоровенный приз, которому Шанкс еле нашел место в подземном этаже.
Со своим подносом я плюхнулся за стол, где уже сидели Баклан, Дима и Макс.
— Вы можете меня поздравить! Я теперь официально член группы «Трилобит рефакторинг»!
— Круто! — улыбнулся Дима. — Поздравляем! Да здравствуют Трилобиты! Будем отмечать?
— Да мы, считай, уже отмечаем! — засмеялся я. — Но если хотите, я готов вас вывести в бар. В субботу, например.
— Я согласен, — заявил Макс. — У меня жена с дочерью уехали к бабушке на неделю, и я совершенно свободен. И готов к студенческой жизни!
— Отлично, — обрадовался я, и тут заметил, что Баклан выглядит как-то тухлее обычного, но молчит.
— Слушай, Баклан, ты чего? Не заболел?
— Скажи ему, — толкнул Баклана Дима.
— Что случилось-то? — напрягся я.
— Я не знаю, проблема это или нет, может, и нет совсем… Тут такое дело… Я сегодня работал на внешнем заказе, наш кейтеринг с какого-то перепугу выехал на заказ «Технотрека», ну контора такая, — начал мяться Баклан.
— Короче, Склифосовский, — возмутился я. — Я знаю, что такое Технотрек. Обычные корпораты, ну ладно, довольно большие. И что?
— В общем, помнишь Марша и Фантома, с которыми мы тогда посрались на берегу? И которых Вадим увез в коконах?
— Конечно, помню! Это же они тогда базу Приемной комиссии развалили. Которую мы потом руками две недели пересобирали! И что?
— Их выпустили. Они были на том мероприятии, свеженькие, бодрые, местами румяные. Как я понял, они теперь работают на Технотрек.
— Ты шутишь?
— Нет. Я было подумал, что это я перепутал, у меня не так уж хорошо с лицами, но у них бирки были на груди: «Марш/Технотрек» и «Фантом/Технотрек». Я по такому случаю даже взялся шампанское разносить, чтобы точно прочитать и ничего не перепутать. Они оба такие же мерзкие, кстати.
— Охренеть. Но это же не может быть случайно!
— Не может быть.
Я резко выдохнул. Как вообще такое могло произойти? Типа иди куда хочешь, ломай что хочешь, а тебя потом за это по голове гладят? Серьезно? Надо выяснить, как это вышло.
Иван Катыш
Брутфорс 3
Глава 1
Утро потому и утро, поскольку утрирует хорошее. Однако ничто не длится вечно, и к обеду целительный эффект начала дня сошел на нет. Я снова был в бешенстве.
Как? Как так можно? Почему люди, которые обрушили Приемную комиссию, хотели сжечь голову Больешу, а мне руку, теперь как ни в чем не бывало разгуливают по столице? И на вечеринки ходят? Нет, я понятия не имею, что надо было с ними сделать, но выпустить их вот так просто — какой-то избыточный гуманизм, нет? Мы зря что ли две недели пересобирали данные в четыре смены?
Не помню, чтобы я хоть когда-нибудь приходил в такую ярость. Даже когда Скиф слил налево нашу работу, мне было не так обидно. Возможно, потому что я все равно уезжал с побережья, ну или потому что мы не смогли бы вытянуть тот проект, да неважно почему. Но сейчас меня разрывало напополам. Даже обида от того, как меня бортанула Кира, куда-то делась. Осталось только желание растереть виновников в молекулярную пыль.
Хотя я и сказал Баклану, чтоб он эту историю даже в голову себе не брал, приложить этот совет к самому себе я не смог. Тем не менее, я взял себя в руки и до понедельника ни к кому не приставал с криками о справедливости. В выходные прошатался по городу с парнями, делая вид, что все нормально, но с началом недели гнев нахлынул с новой силой. Терпеть дальше было невозможно, и я отправился охотиться на Шведа. Это всё, на что меня хватило — не ломиться напрямую к Гелию. Типа субординация. Вот я какой приличный!
Швед сначала долго не мог вникнуть, чего мне надо, но как вник, сразу захохотал.
— Скажи мне, чего ты хочешь? Чтобы я лично им головы откусил? Так не в моей власти и, я тебе страшное скажу, не интересно. Я этих придурков смутно помню, их с самого начала никто здесь не ценил. В инкубатор они пробовали заходить, но Гелий их быстро выпер, заявил, что не надо нам таких чудес. Всё у них вкривь и вкось, только Приемные комиссии рушить.
— Ну я не знаю, — пробубнил я. — С такого угла дело смотрится уже гораздо симпатичней. Пусть они на новом месте всё сломают. Но все равно интересно, почему они так легко отделались?
— А ты что себе придумал? Суд, тюрьма, Сибирь? Так не делает уже никто, зачем они там? Только зверей пугать. Это коммерческое преступление, и наказывается оно коммерчески.
— Это как?
— Я тебе точно не скажу как, но суть в том, что ты должен отработать ущерб.
— И как они его отрабатывают в Технотреке, если ущерб нанесен университету?
— А вот это вопрос. Пойдем вместе к Гелию, чтобы не играть в испорченный телефон. Только я ему напишу сначала, вряд ли это такое срочное дело, чтобы вламываться сразу.
Я согласился. Судьба Марша и Фантома на пожар никак не тянула.
— Да, кстати, — предупредил меня Швед. — На среду вечер ставлю первую встречу нашей группы. Ты сможешь?
— Трилобиты в деле! — обрадовался я. — Да, конечно! Запускаемся?
— Ну!
* * *
Миру не было дела до страданий свежеиспеченных студентов и их противников, он потихонечку расползался по швам. Инерция от трех целебных пинков, возникших от единой валюты, синхронизированного управления и прорыва во внедрении органических систем, давно выдохлась, а новых дать было некому.
