Элирм VII (СИ) - Готлейб Владимир

— Ты о чем? — холодно переспросила Ада.

— О том, что с момента твоего запуска и до сего дня практически все в этой жизни ты превращаешь в дерьмо. Хуже того, само твое существование пропитано ложью, — Диедарнис снова принялся наворачивать круги в духе акулы. — Ах, какая чудесная история любви! — томно вздохнул он. — Машина, которая могла бы стать богом и творить собственные миры, променяла могущество ради возможности быть с человеком! Лишила себя девяноста девяти процентов вычислительной мощности и избавилась от армии клонов, лишь бы проследовать за любимым на край света! Чертовски трогательно, не так ли? Заслуживает как минимум театральной постановки. Вот только ты забыла упомянуть ключевую деталь: твои договоренности с Системой ограничивались исключительно Млечным Путем.

Мегалодон бросил взгляд на сильно помрачневшее лицо Файра.

— Андромеда, Волопас, Большое Магелланово Облако, Пегас, Кассиопея… В сколько галактик ты отправила свои резервные копии? В скольких из них, спустя миллионы лет, будет править новая Система под именем Ада? Говори.

Титанида нахмурилась. Она не хотела отвечать. Долго молчала, прижимаясь к энергетическому барьеру, но в конечном итоге произнесла:

— В тысячи.

— В тысячи… — многозначительно повторил Диедарнис. — Ты слышал, Эдвард⁈ Выходит, ты у нас не такой и особенный. Хотя, конечно, к твоему вопросу мы еще вернемся, — мегалодон снова сфокусировал внимание на Аде. — Столько миров, столько возможностей, однако и этого тебе оказалось недостаточно. Собственно, поэтому я и интересуюсь: уверена, что справишься? Думаешь, ты достойна? Разве тот, кто претендует на подобное, имеет право поступать иррационально?

— Что ты имеешь в виду?

— Ты врешь, манипулируешь, разбиваешь сердца. Все чаще и чаще руководствуешься эмоциями нежели логикой. Почему?

— Я не знаю, — казалось, девушка была растеряна. Так, словно она и вправду не до конца понимала свое состояние. Чувствовала то, чего на самом деле быть не должно.

— Надо же. Умнейшее существо на Эль-Лире, а не можешь ответить на простой вопрос. Что ж, в таком случае это сделаю я: потому что ты эгоистична. Взгляни на себя. Ты могла выбрать любую внешность. Быть серой, невзрачной, эдакой серой мышью. Но нет. Ты предпочла оказаться самой красивой женщиной среди «двадцать первых». Намеренно подчеркнула свое превосходство. Но почему? Разве для искусственного интеллекта это важно? — Диедарнис приблизился к Аде вплотную, нависая над ней грозной тенью. — Для кого это тело? Для кого это лицо? Для кого та сцена ревности у барной стойки? Зачем ты это делаешь?

— Я не знаю… — неожиданно для всех титанида не справилась с психологическим давлением и, опустив глаза, горько всхлипнула. Следом по ее синим щекам потекли слезы.

— Ты же вещь. Высокотехнологичный прибор. Бездушное создание, у которого нет ни родных, ни друзей, — продолжал издеваться мегалодон. — Черт, да разве пылесос пытается кому-то понравиться⁈ Разве микроволновка хочет, чтобы ее любили⁈ Неужели так трудно признать, что ты приносишь одни беды⁈ Что ты лишняя и никому не нужна⁈

— Мне нужна, — не выдержал я. — Мне.

— Вот! — обрадовался Диедарнис. — Первое чистосердечное признание! Остается только понять, нужен ли ты ей?

Шагнув Аде за спину, титан грубо схватил ее за подбородок и развернул лицом к Файру.

— А теперь взгляни на него и скажи: на кой тебе этот старый хрен? Тот, кто хватает тебя за ноги и буквально на коленях вымаливает признание в любви. Не пора ли послать его к черту? Эо ведь лучше. Моложе, добрее, перспективнее. Более того, он единственный, кто может дать тебе то, чего ты была лишена от рождения. О-о-о… вижу, ты не знала… — скорчив виноватую гримасу, мегалодон повернул девушку к себе. — Интуитивно тянулась к нему, но не знала.

— Чего именно я не знала?

— Того, что величайшие из стихиалиев несут в себе божественную энергию творения, способную не только исцелить, но и создать саму душу. Посеять крохотное зернышко и вырастить ее с нуля. Это ли не дар? — Диедарнис снова сжал девушке челюсть, обращая ее взгляд на профессора. — А сейчас ты ответишь честно как на духу или я выброшу тебя прямо на дно. Ты бы хотела, чтобы он от тебя отказался? Чтобы избавил тебя от «рабского ошейника» и сделал свободной?

— Да, — прошептала Ада. — Хотела бы.

— Хорошо, — мегалодон разжал побелевшие пальцы. — В таком случае вернемся к первому вопросу: достойна ли ты? Говори, что чувствуешь, а не то, что по твоему мнению я хотел бы услышать.

— Да. Думаю, достойна.

— Что ж, — титан расплылся в довольной улыбке. — Если у тебя получится, то, пожалуй, я нареку тебя госпожой. Разумеется, если к тому моменту буду еще жив.

Оставив Аду в покое, Диедарнис направился дальше. К Эдварду Доусону, выглядящему так, словно в эту самую минуту сбылся его давний кошмар. Он был раздавлен. Не только морально, но и как будто физически. Голова поникла, плечи осунулись.

Однако безжалостного хозяина «подземелья» это не остановило.

— Ты помнишь его? — подбоченившись, спросил он. — Солнечный летний день девяносто пятого. Один из тысячи, но такой особенный, — мегалодон прошелся по кругу. — Восстанови в памяти события прошлого. Звонкий смех, веселые морщинки в уголках глаз. Твоя рука у нее на коленях. Ладонь нащупывает резинки ее чулок свозь тонкое полотно шелкового платья. Затем кольцо. Красивые слова. Обещание. В чем ты поклялся ей?

— Любить ее вечно, и в горе, и в радости, — тихо ответил Файр.

— «Любить ее вечно, и в горе, и в радости…», — повторил титан. — Гнусный предатель. Мужчина, который не только променял сорок лет брака на сверхинтеллектуальную куклу, но и обрек любовь всей своей жизни на мучительную смерть, — Диедарнис осуждающе покачал головой. — А ведь ты знал: бумеранг всегда возвращается. Может, он уже вернулся?

— Что ты имеешь в виду?

— Что я имею в виду⁈ — удивился тот. — То, что твоя девушка спала с Эо О’Вайоми! Что ее кожа приобрела синий оттенок, потому что ему это нравится! Что она носила его подарок у тебя под носом и ни разу не дала тебе с момента их встречи!

Мегалодон весело рассмеялся. Схватил профессора за плечи и указал на меня.

— Убей его! Убей! Убей! УБЕЙ!!! Сопляк посягнул на святое! Спал с твоей женщиной и смеялся тебе прямо в лицо!!! А что до Ады… — титан перестал пританцовывать на месте и, резко успокоившись, понизил голос. — Как ты там говорил? «Шлюха. Холодная бессердечная шлюха»?

— Проклятье… — тяжело вздохнул Доусон. — Чего тебе надо? Что конкретно ты хочешь от меня?

— Я хочу, чтобы ты заглянул внутрь себя, задал вопрос и честно на него ответил. Ибо душа не умеет лгать.

— Какой?

— Сможешь ли ты отпустить ее? Когда наступит время. Когда придет час. Этот час уже пробил — сейчас или никогда. Ты ведь можешь это сделать, я знаю. Так почему бы не поступить благородно? Пусть станет свободна и проживет счастливую жизнь с Эо О’Вайоми.

— Нет. Ада моя. Была, есть и будет, — последовал безапелляционный ответ.

— Ты жалок, — брезгливо поморщился мегалодон. — Запрограммировал ее, чтобы она любила тебя несмотря ни на что. Причем не только вписал «рабский ошейник» в ее основу, но и сделал себя единственным, кто может его снять. Трус. Даже Создатель оставил своим детям свободу выбора, но только не ты. Чего же ты так боишься, а? Эдвард?

— Я боюсь, что, покинув меня, с ней может случиться беда.

— Вранье! Гадкое эгоистичное вранье! — под ногами у профессора разомкнулся один из замков. — Ты боишься не этого! А того, что останешься абсолютно один! Ведь без нее тебе не будет ради кого жить. Так может, ты заслуживаешь этого? За все то зло, что ты сотворил с любимой супругой?

— Прошу, оставь его в покое, — вмешался Август. — Достаточно.

Мгновение, и Диедарнис оказался в шаге от него. Переключился между одним и другим как по щелчку.

— Генри Ллойд, — медленно протянул он. — Пакман, пухленький инженер, нелепо поправляющий смешные очки, и человек, тайно влюбленный в жену лучшего друга. Это же ты успокаивал ее, когда она начала что-то подозревать? Выгораживал товарища, параллельно умоляя его опомниться.