“Слушай же, царь, – проговорила царица. – Вот что пишут мои единокровные братья: “Коварная Астарта! Ты обманом похитила тайну царей-лукомонов: Звездной карты и драгоценных камней, дарующих вечную жизнь. Твой муж, совершая преступления, достал и то и другое. И теперь вы, алчные правители некогда славной Лидии, приготовились завладеть Вечностью?! Нет же! Мы не сказали тебе одного: что лишь раз в тысячелетие оживает карта лукомонов. А последний раз она подарила долгую жизнь пятьсот лет назад одному из наших предков. Ждите же, глупцы, еще пятьсот лет, прежде чем оживет карта и отдаст вам свою силу. Ждите, если у вас хватит на то жизни. Мы, цари-лукомоны, смеемся над вами! Потому что прежде, чем камни наберут силу, даже кости ваши превратятся в песок. Ты же, коварная Астарта, презревшая память и честь своих предков, наложила проклятие на весь женский род: на всех матерей, жен и дочерей лукомонов: никто из них никогда не узнает о тайне карты, и будет знание о ней передаваться лишь по мужской линии. Томитесь ожиданием, царь и царица Лидии! Не стать вам богами – быть смертными и про́клятыми!”
Громом среди ясного неба прозвучали слова царицы. Астарте хватило мудрости и воли смириться с поражением, Ардису – нет. Потому что он уже убедил себя, что будет жить вечно…»
Крымов сделал глоток минералки – прочистил горло.
– Да-а, – во время паузы протянул Егор Кузьмич Добродумов. Он попивал коньяк, дымил папиросой и щедро ронял на себя пепел. – Я бы тоже сдулся, Андрюша, после такого конфуза. Дальше, родной.
– Читаю: «День за днем и год за годом Ардис вкладывал руку в отпечаток на камне. Он мрачнел, старел, иссыхал. Бормотал вперемешку молитвы и проклятия. А потом уже ел и спал, не вынимая руку из отпечатка. Однажды Астарта решила выкрасть у мужа карту, сводившую его с ума, но он в ярости убил жену. Так проклятие братьев Астарты сбылось. Сыновья не простили отцу смерти матери и лишили владыку Ардиса трона, поделили между собой камни, а безумного отца заточили в подземелье. Точно в насмешку старший из сыновей, занявший трон, бросил отцу в темницу деревянную колоду, похожую на карту лукомонов, куда были вставлены придорожные камни. Говорят, Ардис умер в темнице, не вынимая руки из грубой подделки. Он и впрямь сошел с ума. Так ушел в небытие великий владыка Ардис Непобедимый, забытый всеми, ушел с мечтой о вечной жизни. А карту царей-лукомонов, в которую позже мало кто верил, стали называть “Проклятой картой”.
Ничто не вечно в этом мире. Ни человеческая жизнь, ни великие царства. Дети владыки Ардиса и его жены Астарты не смогли сохранить ни саму Звездную карту, ни драгоценные камни. Позже Лидию завоевал Александр, царь Македонии, а потом римские легионы прошли по этой земле, и всякие следы карты и семи камней исчезли.
Пока спустя тысячу и пятьсот лет на древней земле Лидии не стал править уже другой государь – царь Саул…»
На этом месте свиток предательски обрывался.
– Это все? – мрачно спросил Добродумов.
– Все, – ответил Крымов.
– Жаль, – заключил Егор Кузьмич. – Очень жаль.
Но Крымов не унывал.
– Давай-ка, Егор Кузьмич, восстановим хронологию событий, – предложил сыщик.
– Давай, – кивнул Добродумов и потянулся к початой бутылке коньяка. – Тебе плеснуть?
– Плесни, – кивнул Андрей Петрович, достал телефон и полез в мировую Сеть.
Коньяк зажурчал по бокалам.
– Ты выпей вначале, Андрюша, а потом уже углубляйся в историю, – посоветовал Егор Кузьмич. – Это я тебе как краевед советую. Слышь? И должен я с тобой чокнуться, как ты думаешь, за карту-то? За находку нашу?
Крымов отвлекся, взял бокал, чокнулся со старшим товарищем, сделал глоток и поставил бокал на стол. И вновь погрузился в изучение темы. Но уже скоро сказал:
– Итак, Егор Кузьмич, слушай. Три сына арийского царя-мага Расена – Троян, Лидий и Хетт – правили приблизительно во времена Эхнатона. То есть в середине второго тысячелетия до нашей эры. Персидский царь Ардис правил в Малой Азии тысячу лет спустя – в середине первого тысячелетия до нашей эры. Сечешь?
– Секу, Андрюша, – кивнул Добродумов. – Далее.
– Ардису и его вороватой жене Астарте не хватило пятисот лет до того, как Небесная карта должна была, говоря современным языком, активироваться. То есть она должна была «ожить» на рубеже двух эр. Две тысячи лет назад. Понимаешь, куда я клоню?
– Кажись…
– Как говорит Феллах ал Батур, Небесная карта вновь появляется в мире при царе Сауле, а стало быть, это рубеж первого и второго тысячелетия уже новой эры. Тысячу лет назад! И значит, если поверить в эту сказку, то можно смело сказать, что следующий срок активации Небесной карты – нынешнее столетие.
Егор Кузьмич даже сел на диване и пригладил взъерошенную бороду.
– Тогда ясно, Андрюша, отчего такой сыр-бор. И откуда эта волчья стая вынырнула, что охотится за камушками, за моими коллегами и за твоей королевной.
– Откуда только она вынырнула, – задумчиво добавил Крымов. – Из тьмы веков…
– Вечная жизнь – старая приманка.
– Еще какая старая, – согласился Крымов и заглянул в тубус. – Кажись, там есть что-то еще. – Он как следует тряханул металлическую трубу, и ему на колени вылетела скрученная открытка. – Ух ты, свиток – это не все. И что же это у нас за открыточка? Дворец пионеров города Медведково. Еще один волжский городок? – Крымов взглянул на спутника, но глубоко ушедший в себя Егор Кузьмич, несомненно, думал сейчас о перипетиях истории и судеб человеческих. – И фотография какая древняя, годов шестидесятых…
Дворец пионеров города Медведково когда-то был дворянской усадьбой, по прихоти судьбы не разрушенной, а перестроенной и дополненной. Позади усадьбы к дворовому фасаду сделали большой пристрой, как видно, ставший концертным залом. Получился старо-новый гибрид, но для провинциального городка и этот шедевр был неплох.
На обороте открытки была только одна запись перьевой ручкой, вернее, дата: «21 октября», далее стоял нынешний год и было обозначено время: «12:00».
– Да это уже скоро, – пробормотал Крымов. – И время не поленились указать. Фантазеры. Придется еще раз наведаться к Хранителю Ключей, Константину Вениаминовичу Голикову тире Малышеву. Может, разъяснит? Или просто позвонить ему? – рассуждал, скорее, сам с собой Крымов. – Опять пугаться бедолаге…
Номер работника библиотеки он пробил еще прежде. Позвонить решил немедленно. Набрал номер. Трубку взяла женщина, как видно, мать, та самая Мила, тайная любимая женщина Вениамина Малышева. По голосу было ясно, что она крайне взволнованна.
– Константина можно? – строго спросил Крымов.
– А кто это? – в ответ спросила она.
– Полиция беспокоит, убойный отдел, майор Петр Андреевич Суздальцев.
– Зачем вам Костя?
Приходилось идти ва-банк.
– Вы его мать?
– Да, Мила Андреевна.
– У нас есть вопросы к Константину Голикову, касающиеся недавней смерти Вениамина Вениаминовича Малышева.
– О господи!.. – воскликнули на том конце провода.
«За это мне еще пару дней гореть в аду, – подумал про себя Крымов. – А то и три!»
– Он уехал, сегодня вечером уехал, – ответила его мать. – Собрал чемодан, ничего не сказал и уехал. Куда – не знаю.
– Понятно, – ответил Крымов. – Плохо, когда человек удирает вот так, ночью. Впрочем, вы не беспокойтесь. И передайте ему: мы искать его не станем. Запомните одну фразу и передайте ему при случае: Хранитель Ключей может ни о чем не беспокоиться. Он сделал все что мог, – Крымов дважды повторил эту фразу. – Всего наилучшего. Спокойной ночи.
Он дал отбой. Мать, конечно же, знала, где ее перепуганный до смерти сын. Пусть передаст ему эту весточку – может быть, она подарит ему надежду на жизнь. Тяжелый храп резанул Андрея по ушам – он даже вздрогнул. И обернувшись к Егору Кузьмичу, седая борода которого торчала лопатой к гостиничному потолку, едва успел поймать выпавший из руки краеведа свиток Феллаха ал Батура.
7
Без четверти семь утра они были на железнодорожном вокзале Суходолова. Ветер гонял по пустому перрону редкие охристые листья. Поезд Суходолов – Челябинск ждал их на первом пути. Станцией назначения был город Бобылев.
