Я пользуюсь этим шансом и протянув руку, выпускаю заранее подготовленное заклинание. Несколько магических полумесяцев летят точно во врага, а сам я усиляю тело и сокращаю дистанцию, одновременно с этим наполняя меч своим пламенем. Кирилл тоже не отстаёт и посылает во врага сразу десять ледяных копий, вообще не скупясь на ману.
Иллюзии хватает ровно на секунду. Увидев всю летящую магию, противник не успевает увернуться, и вместо этого накладывает барьер вокруг себя. Первыми врезаются мои магические серпы, затем копья, и под конец уже я удлиняю свой и делаю вертикальный выпад сверху вниз. Барьер ломается и мой цзянь отрубает парню левую руку. Одновременно с этим враг метает в меня ножи, но не успевает ими в меня попасть.
«Слияние» — говорю я Багире и мои тени на лету отбрасывают ножи вверх, оставляя противника в невыгодном положении. Кирилл тоже продолжает наседать, создавая новые заклинания.
В правой руке противника снова мелькает блик стали, только в этот раз это оказывается артефакт. Парень уворачивается от атаки и моих теней, после чего активирует шар в руке. Мозг кричит об опасности и я ставлю перед собой барьер, который до этого спрятал в ладони. Тоже самое делает Кирилл, только прячет в себя в полноценный ледяной купол.
Из артефакта вышла направленная ударная волна, причём полетела она именно в нашу стороны. Я отменил призыв Багиры и снова послал мысль ворону:
«Пламенные доспехи».
Мой барьер ломается и меня отшвыривает в сторону. Сами доспехи защитили меня от урона, даже синяков не осталось. Я быстро поднимаюсь на ноги и бросаюсь вперёд, чтобы клубы пыли не загораживали обзор, и вижу фанатика…
Всё тот же парень без проблем залечил свою руку, и сделал он это эфиром. На руке отсутствовал рукав одежды, но она была без каких-либо изъянов. По сравнению с Гордеевым, этот очень хорошо контролировал свою силу, пусть и не без отдачи. Дыхание у противника точно участилось, а значит без последствий такое восстановление не прошло.
Краем глаза я посмотрел на Кирилла. Его ледяной барьер не пострадал, только парень не спешил оттуда вылезать. Значит создаёт какое-то заклинание и ему нужно прикрытие. Что ж, это время я ему выиграю.
— Что, своей силы тебе не хватило и решил попросить помощи у хозяина? — нагло сказал я, заставив парня растеряться. Живым его отпускать я не собирался.
— Ты сам предал нас, раз владеешь этой силой! — огрызается парень и бросается на меня. В руках появляется два меча, а само тело полностью искрится молниями.
«Пламенные доспехи. Жги», — проносится мысль в голове одновременно с тем, как я бегу на врага. В голове рождается план, как закончить бой здесь и сейчас, даже если это рискованно.
Шаг, ещё шаг, мы находимся рядом друг с другом, и в этот момент я приказываю:
«Взрывное пламя».
Ворон подлетает прямо к голове противника и прежде, чем тот успевает что-то предпринять, взрывается. До меня доносится слабая взрывная волна, а вот от лица парня остаётся ровно половина. Если бы я не потратил эфир немного раньше, ему бы и всю голову снесло, но и так он не должен жить.
Моё тело резко слабеет от нехватки эфира и я вижу, как на моих глазах за доли секунды срастаются раны противника. Мозги, череп, плоть, кровь, волосы, наверняка ещё сломанные кости и органы, если только их не защитил покров.
Я пытаюсь добить противника, но сил с трудом хватает медленно шагать вперёд и сжимать меч в руке. Однако на моём лице не перестаёт играть ухмылка — если план А не сработал, всегда есть план Б.
Я в родной для себя стихии, я в настоящем бою.
Пока противник отвлечён на меня, Кирилл заходит ему за спину, облачённый в ледяную броню. Очень знакомую ледяную броню…
Противник делает резкий разворот на сто восемьдесят градусов, и оба клинка оказываются в рёбрах Кирилла. Тот в свою очередь словно не обращает внимание на рану и хватает незнакомца в медвежий захват. По телу княжича проходит разряд электричеством, но даже тогда он не думает его отпускать. Наши взгляды встречаются и я вижу в них решительное намерение забрать ублюдка на тот свет.
Сквозь боль я склаблю зубы и делаю рывок вперёд, усиляя тело и из последних сил отсекая врагу голову. Та падает вниз, и чтобы он точно не восстановился, я обращаюсь к огню, сжигая тело и голову.
Оба меча исчезают с тела Кирилла, после чего сам Княжич обессиленно падает на землю. Я сажусь на колено и вижу, что раны глубокие, и что задеты органы и лёгкое. Если бы не броня, то княжич бы вообще не жил. Другое дело, что тут одними зельями здоровья не обойдёшься.
— Мы справились, — слабым голосом сказал Кирилл и улыбнулся, истекая кровью. — Прости, что так вышло…
— Размечтался на тот свет уходить. Рано ещё, пока химеры живы, — сказал я, после чего положив руки ему на грудь, призвал Ворона и активировал регенеративное пламя.
Эфира у меня осталось совсем мало, но этого должно хватить. Вдобавок ко всему я закрыл глаза и представил, как Иосиф исцелял мои раны, и стал тоже самое делать со своей энергией. Выходило конечно так себе, но это всяко лучше, чем ничего. Главное, что теперь княжич точно выживет, пусть ему и придётся отлежаться какое-то время.
Одновременно с этим я почувствовал, как на месте тела противника появилась эссенция, как если бы я убил химеру. Странно, у Гордеева её не было. Но что ещё более странно — кто-то её активно поглощал. При этом ещё кто-то будто пожирал меня сзади взглядом.
Несмотря на любопытство, я полностью сосредоточился на лечении друга, лежащего в полусознании. Плевать на эту эссенцию, главное спасение.
Десять минут я исцелял Кирилла, и лишь убедившись, что ему ничего не угрожает, встал и посмотрел туда, откуда на меня смотрели. Увидев знакомое тело, я даже нисколько не удивился.
— Я смотрю у нас тут встреча старых друзей, — на моём лице появилась тёплая улыбка.
* * *
Всё, что происходило с Кириллом за последние несколько часов, казались очень странным сном. Сначала поездка на мотоцикле, где он пусть на мгновение, но испытал что-то похожее на могильный холод. Будто неупокоенные мертвецы коснулись его своими руками, пытаясь затащить в могилу.
Пусть он старался это скрыть от Максима, в этот миг ему стало по-настоящему страшно из-за страха перед неизвестным. Он не боялся химер, не боялся умереть, но это… Это было что-то иное, что-то хуже смерти. Причём он готов был поклясться, что услышал эхо чьих-то криков, словно кто-то истошно звал на помощь.
Понятное дело, что это всё мерещилось ему из-за переутомления. Отец сам нередко рассказывал, что те, кто часто находится внутри стен, слышат странные голоса, причём в основном маги. Только почему это началось вдруг сейчас? Кирилл понять не мог.
На этом странности не закончились. Стоило им прибыть на хлебозавод, как он почувствовал, что в его магии словно что-то изменилось. Она стала мощнее и понятнее что ли? Опять же, с чего это вдруг она изменилась?
Затем он увидел, как на плече Максима будто из воздуха материализовалась чёрная кошка, которая ощущалась как химера, но вообще не была на неё похожа. В голове появилось столько вопросов, что она стала пухнуть, и как назло ещё какой-то ублюдок решил атаковать не вовремя, чтобы он не смог спросить своего друга о происходящем.
Увидев, как противник сам себе регенерирует половину головы, даже не используя для этого магию исцеления, Кирилл окончательно убедился, что он вляпался в нечто большее, чем может себе представить. Это точно не была сила мага, а значит кто-то из них двоих должен выжить и сообщить об этом ордену, иначе никак.
«Пусть лучше умру я, чем умрёт мой друг», — сказал сам себе Кирилл и решительно бросился вперёд, даже сам не понимая, как смог воссоздать ледяную броню, очень похожую на ту, что использует Максим.
А дальше он впал в беспамятство. Боль не давала собраться с мыслями, и всё он видел, это пустоту и что вообще выходило за рамки его понимания — песца. Нет, он конечно постоянно вспоминал этого пушистого зверька, и часто мог выругаться, назвав его имя, но чтобы вот так, перед смертью увидеть полярного зверька… У жизни видимо свои шутки. Или смерти, тут уж как посмотреть. Что ещё ироничнее — на гербе рода Сибирских как раз и изображался песец, так что можно сказать, тот забирал его в последний путь, как настоящего воина.
