Невероятную наглость миноносной японской флотилии Небогатова посчитал за акт отчаяния и категорически указал Бухвостову броненосцы из наглухо перекрытого противоминными сетями Золотого Рога не выводить, до появления поутру главных сил японского флота. Уверенность Николая Ивановича в том, что Того постарается подтянуть «Микаса», «Асахи», «Сикисима» и «Фудзи» на максимально близкое расстояние к крепости, базировалась на поведении лёгких сил неприятеля. Три с лишним десятка миноносцев, брошенных в ночную мясорубку, искали русские крейсера и броненосцы, но сами минными постановками не занимались и плавающих мин в акваторию не вываливали. Значит, Того рассчитывает разменять минарей на крупные корабли Тихоокеанского флота, не утопить, так хотя бы повредить в ночном бардаке дежурящие на подступах к Владивостоку русские крейсера, а утром, используя дальнобойные орудия кораблей линии, показательно разломать подранков. Тут, хочешь не хочешь — придётся выводить бородинцы и ввязываться в размен, бессмысленный и беспощадный. Для Тихоокеанского флота, разумеется, бессмысленный. Японцам по всей видимости плевать на потери, им любой ценой нужен результат. Даже страшных русских подводных лодок не боятся, напротив — во всю миноносную прыть несутся к месту погружения и сбрасывают в воду мины, взрывающиеся через какое-то время. Непонятно только как происходит подрыв, неужели азиаты «тот же самый велосипед изобрели», что и Беклемишев с Блохиным — глубинные бомбы…
Константин Платонович став капитаном первого ранга и, считай, общенациональным героем, захватившим эскадренный миноносец Соединённого флота (вся слава у Блохина впереди, в этом Небогатов ничуть не сомневался) предложил выставить обездвиженного старичка «Дмитрия Донского» в качестве приманки. Каперанг хотел вернуться на свой старый крейсер, вывести его на пару миль от острова Русский и перекрыть Уссурийский залив, привлекая к «Донскому» японские миноноски. Конечно же, надёжно огородив ветерана флота противоминными сетями. Блохин надеялся прихватить врага и на подходе к крейсеру-приманке, да и артиллеристы «Донского» выучены были отменно.
Вице-адмирал склонялся принять предложение инициативного офицера, всё равно крейсер-ветеран проще списать после заключения мира, чем проводить дорогой ремонт. Планы по превращению «Донского» в базовый корабль-«матку» отряда подводных сил уже имелись. Переживёт ли только старый корабль ночные атаки самураев-смертников, тут никакие противоминные сети не спасут…
Но вывести «Донской» на позицию можно лишь в следующую ночь, сейчас же остаётся уповать на мастерство и удачу экипажей трёх лучших подводных лодок — «Сом», «Скат» и «Фельдмаршал граф Шереметев». Посты наблюдения доносили, что в заливе Посьет сосредоточены броненосцы и броненосные крейсера Соединённого флота. И там же должны были отстаиваться грозные русские субмарины.
Геройским «Сомом», после отправки князя Трубецкого в Петербург командовал лично начальник отряда кавторанг Беклемишев.
В половине третьего ночи в кабинет командующего влетел Свенторжецкий.
— Ваше превосходительство, с мыса Гамова докладывают. Подрыв японского корабля, предположительно броненосца!
— Господи, твоя воля! — Небогатов перекрестился, почему то на портрет императора. Впрочем, никто командующему на сей казус не указал, — новость и впрямь была «золотая».
Пока с замиранием сердца и надеждой ждали подтверждения, заодно и прислушивались к канонаде — береговые батареи хоть и били «по площадям», точнее по квадратам где могут находиться вражеские миноносцы, но изредка попадали — два японских кораблика крепостные артиллеристы, люто завидовавшие «нахватавшим орденов» коллегам-морякам, таки накрыли.
— Николай Иванович! — Свенторжецкий видимо задался целью прослыть «добрым вестником» и носился от кабинета командующего до «командного пункта связи Тихоокеанского флота», — из Посьета подтвердили подрыв одного вражеского броненосца и уничтожение другого — огромная вспышка, очевидно сдетонировал боезапас. Пост на мысе Гамов только что сообщил о огненном шаре на месте ещё одного броненосца.
— Третьего? — Небогатов не совсем понял запыхавшегося кавторанга.
— Нет, не третьего, второго — с двух постов сообщения. По телефонной связи.
— Евгений Владимирович, присядьте, — адмирал указал начальнику контрразведки на табуретку, — не вносите сумятицу, пускай уж донесения идут своим чередом. Что вы бегаете как мичманец какой. Несолидно!
Наблюдательные посты были усилены морскими пехотинцами, — на каждый пост командующий отрядил дополнительно по взводу, в помощь тем, кто уже охранял телефонистов и сигнальщиков. Мало ли — высадят небольшой десант япошки, чисто из вредности, чтоб захватить в плен несколько русских военных и раструбить об этом как о великой победе…
А так — пообломают зубы самураи, как на Сахалине, когда единственно лишь открывший огонь по берегу крейсер «Цусима» помешал полностью уничтожить десант японских моряков и предотвратил захват трёх миноносцев Соединённого флота, доблестными каторжанами-дружинниками.
Да, четыре с половиной месяца прошло с момента принятия командования эскадрами неприметным контр-адмиралом Небогатовым, а столько всего случилось…
— Николай Иванович, — задумавшегося командующего осторожно тронул за плечо начальник штаба, — Бухвостов просит разрешения начать разбирать противоминные сети и выводить броненосцы из гавани. Очевидно, Николай Михайлович тоже получил сведения о подрывах неприятеля…
— Нет уж! Считайте меня перестраховщиком, старым дураком, не желающим рискнуть и выпить шампанского. Кем угодно считайте. Но дождёмся рассвета. Мало нам побитых «Безупречного» и «Блестящего»? Хорошо хоть «Изумруд» и «Жемчуг» я спрятал, не послушался Ферзена с Левицким. Сейчас бы наверняка по мине, да и не по одной камешки заполучили, несмотря на всю их вёрткость.
— М-да, кто бы мог подумать, что японцы столь безрассудно двинутся под огонь батарей — Клапье де Колонг «скроил» удивлённое лицо.
— Ай, да не гримасничайте, Константин Константинович, никудышный из вас актёр, — Небогатов раздражённо отмахнулся от контр-адмирала, — всё правильно Того сделал. Будь в дозоре крейсера — потопили бы их самурайские смертники. А поутру надо ждать гостей. Думаю, подрыв одного или даже двух кораблей линии Хейхатиро не остановит. Его сейчас вообще ничто не остановит. Кроме как двенадцатидюймового угодившего в прорези боевой рубки «Микасы».
Сообщения о бешеной стрельбе японских кораблей в заливе Посьет свидетельствовали о панике врага и попытке отбиться от подводных лодок.
— Как думаете, господа, — командующий подошёл к большой карте Владивостока, — наши «ныряльщики» отличились или на минные постановки вылезли японцы?
— Могло случиться и то и другое, — Свенторжецкий «переварив» коньяк, вышел из забытья, — не удивлюсь, если обнаружив внутри ордера подлодку, неприятель начал шарахаться по заливу и вполз на минные банки. Всё-таки детонация боеприпасов скорее случилась от мощного взрыва мины, нежели чем от слабеньких торпед выпускаемых с подлодок.
— Евгений Владимирович, только при Беклемишеве так не говорите, сразу вызов последует и придётся стреляться через платок, — командующий внезапно успокоился и даже решился пошутить, — у подводников нынче из десяти выпущенных мин — восемь гарантированно подрываются. Миноносники дико беклемишевской гвардии завидуют…
— Ах, ваше превосходительство, да только бы вернулись «Сом», «Скат», «Шереметев». Только бы вернулись. Ведь чёрт знает, что там сию минуту происходит. Японцы палят во все стороны. Шальной снаряд повредит хрупкий корпус и…
— Довольно, Евгений Владимирович, надеемся на лучшее, готовимся к решающему сражению. Отправляйтесь на «Изумруд», передайте Василию Николаевичу — пускай камешки и три эскадренных миноносца, предназначенных к тралению, выходят. Как раз к рассвету и получится. Только после этого бородинцы с места стронуть. Быть настороже, держать в уме возможную минную опасность! Проследите там, чтоб порядок и прочее. Ступайте!
