«Олег», «Светлана», «Аврора» и «Жемчуг» пристроились на левом траверзе бородинцев, а вице-адмирал под несмолкаемый рёв команды «Александра» перебрался на грозный броненосец.
— Кочую, словно цыганский барон кочую, — комфлота радостно поприветствовал офицеров, — с корабля на корабль. Но лучше «Александра» на Тихоокеанском флоте нет, сколь ни ищи! Господа, дайте я с командой поговорю, благо есть что вспомнить.
Матросы Небогатова уважали и любили. Не так исступлённо и истово, как покойного Макарова, хотя, как знать — за плохие слова в адрес адмирала немало было разбито морд, рыл и харь разной штатской и армейской сволочи.
Безнадёга и установка на геройский последний бой при сатрапе Рожественском сменилась на оптимизм и старание «передумать» япошек при Небогатове. А вспомнить лихие рейды, когда под флагом фартового адмирала топились японские крейсера, призовались пароходы, а моряки Тихоокеанского флота стали героями из героев, пропечатанными в газетах и журналах…
Теперь вот война скоро закончится, сам адмирал рассказывает как заживёт Россия, прочно утвердившись на Тихом океане, разве не здорово? Бухвостов ни капли не удивился, когда минут через десять матросы повелись на нехитрую «провокацию».
— Ребята! Качай нашего адмирала! Ура Небогатову!!!
Подбрасывали командующего осторожно, но высоко. Фуражку Николай Иванович успел ухватить левой рукой и даже начал размахивать ей в такт, словно заправский капельмейстер. Фотографии, сделанные расторопным мичманом, аппарат которого был приготовлен для съёмок эскадры, разошлись позже по всему миру, озаглавленные как «Триумф адмирала Небогатова».
— Ну, братцы, умотали вы меня.
— Так что, ваше превосходительство, пойдём на Токио?
— А вам непременно Токио подавай?
— Да хочется сполна надрать япошкам задницу. За «Варяг», за Порт-Артур…
— Прикажет его величество, — непременно пойдём. В эти часы храбрецы из морской пехоты высаживаются на Хоккайдо, так что не переживайте, припомним и Чепульпо и Порт-Артур, всё припомним…
Бухвостову с трудом удалось увести командующего в кают-компанию, где Небогатова ждали свободные от вахты офицеры и шампанское.
— Не рано ли праздновать решили, господа?
— Есть повод, Николай Иванович, есть повод.
— Не томите, Николай Михайлович.
— Пока вы взмывали в воздух и беседовали с командой, получено радио с «Наварина». Всплыл «Сом» и кавторанг Беклемишев сообщил подробности ночных атак японских броненосцев.
— Господи, Николай Михайлович, прекратите держать паузу. Вы не в театре и пожалейте нервы старика.
— Беклемишев атаковал первым, считает, что «Микасу», но не уверен — ночь. Выпустил две мины, попали обе с небольшим разделением по времени, броненосец получил повреждения но остался на плаву. Японцы открыли ураганный огонь во всех направлениях, «Сом» погрузился, дабы избежать случайных попаданий, могущих повлечь гибель лодки. Примерно через двадцать минут от атаки «Сома» раздался мощнейший взрыв, который ощущался даже под водой. Очевидно «Скат» или «Шереметев» удачно влепили самодвижущие мины прямо под погреба, что привело к детонации и гибели корабля. Какого — Михаил Николаевич не знает.
— Понятно, могли и гарибальдийца расщепить на мельчайшие частицы, могли и кого-то из пятёрки Камимуры.
— Вряд ли Камимуру, Николай Иванович. По моим данным все крейсера эскадры Камимуры были целы, прикрывали утренний отход. Разве что «Ниссин» или «Кассуга».
— Ну уж нет, предпочитаю «Сикисиму», — Небогатов рассмеялся, — радиотелеграфом передайте капитану первого ранга Беклемишеву мои поздравления, а Миклуха пускай остаётся на месте, отыскивает остальных героев.
— Неужели всё, конец войне, — Бухвостов так посмотрел на комфлота, как будто в душу хотел заглянуть.
— Очень надеюсь, Николай Михайлович. Похоже на то, что всё-таки Того погиб, а значит — рванула «Микаса». Но есть одна заноза — как бы Лилье не влетел прямиком в японскую «собачью свадьбу». Потому скажите радистам — непрерывный контроль эфира. Надо как можно скорее отследить, где объявится «Россия», выйти с крейсером на связь. В своей инструкции я дал Владимиру Александровичу право самому выбирать — к Брусилову прорываться или идти на Владивосток, в общем, действовать по обстоятельствам…
— Прорвёмся, Николай Иванович, в мае получилось, а сейчас тем более.
Небогатов только кивнул, подавляя желание бежать в радиорубку и устроить перекличку с Брусиловым и Миклухой, разыскивая «Россию». Но сбивать торжественный настрой флотской элите, кают-компании гвардейского «Александра», непедагогично.
— А что вы такие серьёзные, господа? За победу! — Вице-адмирал поднял фужер с благородным напитком…
Глава 24
Отряд русских крейсеров «нащупал» возвращающийся в Сасебо Соединённый флот уже в сумерках. Брусилов, понимая все риски и отметив отряд вражеских миноносцев, развернувшихся в направлении «Громобоя», «Богатыря», «Изумруда», дал команду на возвращение во Владивосток.
Если Блохин отнёсся к приказу контр-адмирала спокойно, то нервный и взвинченный Ферзен дважды просил разрешения разогнать японцев.
— Чёрт знает что, — возмутился Брусилов, — где субординация, где дисциплина?! В виду неприятеля командир корабля позволяет себе партизанщину, готов наплевать на прямой, не допускающий иных толкований приказ!
— В предложении Василия Николаевича есть резон, пока «Изумруд» отвлекает на себя миноносцы, «Громобой» и «Богатырь» спокойно уходят.
— Что бы вы, лейтенант, понимали! Хотя, откуда вам знать… «Изумруд» сейчас более двадцати узлов вряд ли выдаст, машины требуют ремонта, как, впрочем и у нас. А скоростные и мореходные неприятельские миноносцы могут наводить на нашу троицу Камимуру. Не дай бог случится поломка на любом из крейсеров. Нет, Николай Иванович прав, рисковать сейчас, в шаге от заключения мира, преступно!
Русские крейсера на шестнадцати узлах устремились от вражеской эскадры. Главное было выяснено — Соединённый флот направляется на свою основную базу. На ночь усиленные артиллерийские расчёты оставались у орудий, контр-адмирал указывал быть в постоянной готовности к отражению минных атак.
Однако поистратившие уголь истребители Страны Восходящего Солнца, не пошли вслед за «истребителями истребителей Соединённого флота».
В одиннадцать часов утра крейсерской отряд подошёл к острову Аскольд, где им встретился «Ушаков». Сигнальщики с броненосца береговой обороны передали последние флотские новости, которые в радиоэфир осторожный Небогатов считал «выкладывать» чересчур рискованным делом — мало ли, вдруг да самураи найдут ключ к не такому уж и замысловатому шифру.
В заливе Посьет под руководством контр-адмирала Миклухи шли масштабные поиски «Ската» и «Фельдмаршала графа Шереметева», так и не всплывших после отступления японцев. Помимо «Сенявина» и «Апраксина» в заливе находились абсолютно все миноносцы и подводные лодки Тихоокеанского флота. Командующий срочно отбыл в штаб и вёл непрерывные переговоры с Петербургом. Новостей про «Россию» на «Ушакове» не знали Но если Лилье соблюдал режим радиомолчания, значит не хотел раскрывать своё положение перед неприятелем, тем более «поймать» сигналы с мощной радиостанции флагманского «Александра» командир рейдера мог и наверняка по ним и ориентировался. Пройдя мимо бородинцев и «Осляби», величественно и грозно застывших за линией минных заграждений, но, несмотря на кажущуюся «сонливость» готовых тут же отреагировать на появление вражеских сил, крейсера бросили якоря в Золотом Роге.
В штабе флота царил абсолютнейший бардак — все куда то бежали, ругались, отыскивали тросы, какие-то сети, по двум или трём телефонам решался перенос аэростата с острова Русский на место предполагаемой гибели «Ската» и «Фельдмаршала графа Шереметева». Взвод персональных телохранителей Небогатова наглухо перекрыл проход к отделению радиотелеграфа. Брусилова узнали, но пропустить отказались — унтер побежал за Свенторжецким.
