— Как же, полный адмирал, творец победы. Один из творцов, отдадим должное и славной нашей армии. И вдруг «ссылка» на самый край географической карты…
— Ничего, переживу. Полным адмиралом и во Владивостоке неплохо. А в Питере завистники, интриги — ну их к чёрту!
— Замечательно! Не поверите — гора с плеч. Его величество очень переживал, что не удастся вас уговорить, Подадите вдруг в отставку демонстративно, обидитесь, что морские дела вам, победителю Того, не отдали. Такой афронт в раздираемой внутренними противоречиями империи не нужен.
— Послужу там, где государю угодно меня поставить. Мы, люди военные. Но, Сергей Юльевич, Роман Романович, просветите нас с генералом Куропаткиным, — какая роль отведена нам на переговорах. Важно сидеть за столом и кивать головами — одно. Всесторонне проработать и отстаивать какой либо из наипринципиальнейших вопросов — совершенно другое дело.
Витте кивнул и Роман Романович Розен, откашлявшись, начал.
— Господа, в Петербурге полагают, что плачевное положение японской армии и флота побудит заступиться за Японию помимо союзника, Великобритании, также и САСШ. Янки встревожены усилением российской морской мощи на Тихом океане и, по нашим сведениям, могут предоставить противнику Российской империи значительный кредит на продолжение войны. В то же время согласие Токио на переговоры без посредников, в заштатном корейском порту, скорее даже не в порту, а поочерёдно на пароходах делегаций, показывает желание оппонентов немедленно прекратить боевые действия, получить передышку. Могут ли японцы собраться с силами, выиграть время и ударить по Владивостоку, по десанту на Хоккайдо, попробовать в ответ высадить свои десанты на Сахалине. Как вы, Николай Иванович, Алексей Николаевич, будучи в самой гуще событий, оцениваете шансы Японии продолжать войну?
— Да с чего вы взяли, что японский флот разгромлен, — Небогатов вскочил и по своему обыкновению прошёлся по кабинету, — напротив, это мы боимся нос высунуть из залива Петра Великого, опасаясь японских миноносцев. Читаю газеты, где меня с Ушаковым сравнивают, так не поверите, господа — уши от стыда горят! Я боюсь растерять то хрупкое равновесие, не преимущество даже — РАВНОВЕСИЕ, которое усилиями героев подводников установилось у Тихоокеанского флота с Соединённым флотом. И шапкозакидательские речи о разгроме вражеских эскадр, ликование по поводу гибели адмирала Того — глупость несусветная.
— Но, Николай Иванович, — опешил Розен, — разве сведения о том, что у японцев только два исправных броненосца, а у нас десять — неверны?
— Флот, уважаемый Роман Романович, он только на парадах внушает гордость за державу мощью броненосных колонн. Что толку из нашего преимущества в броненосцах, если крейсера показывают скорость на три-пять узлов ниже проектной? А миноносцы вообще вот-вот развалятся. Нет у нас флота как такового, нет, понимаете? Есть два сильных броненосных отряда, которые будут атакованы со всех сторон десятками вражеских миноносцев-смертников. Есть требующие капитального ремонта крейсера, которые догонят и легко уничтожат японские броненосные «Асама», «Токива», «Идзумо», «Ивате», «Адзума». Без судоремонтных мощностей здесь, во Владивостоке, мы неизбежно проигрываем войну на море. Понимаете — НЕИЗБЕЖНО!
И только героизм подводников и наступление в Маньчжурии нашей армии позволили более-менее свести войну к приемлемому для России результату. Сергей Юльевич, Роман Романович, поймите — Тихоокеанский флот в настоящее время способен лишь господствовать здесь, близь Владивостока, на операции у берегов Японии я флот не поведу, там наши броненосцы, будучи недостаточно прикрыты крейсерами и миноносцами, будут немедленно уничтожены.
Витте и Розен, ошеломлённые неожиданными откровениями прославленного адмирала, козырного туза в российской колоде военачальников, растерянно переглянулись. Первым нашёлся автор золотого стандарта.
— Николай Иванович, наверняка всё так и обстоит. Часто за победными реляциями в петербургских кабинетах и знать не хотят о реальном положении дел. Но, скажите, японцы готовятся к отражению атаки российского флота, к появлению русских броненосцев у своих берегов?
— Конечно, военные люди обязаны предусмотреть все возможные варианты развития событий…
— Замечательно! Значит, в Токио думают, как парировать дальнейшие удары адмирала Небогатова, уже высадившего десант на Хоккайдо. А мало ли куда ударит адмирал, получив приказ от императора!
— Понятно. Наличие флота уже заставляет с ним считаться…
— Точно так, Николай Иванович. Не зря же японских детей пугают грозным Небогатовым. Как же, читаю зарубежную прессу, внимательно читаю. Ничто не помешает мне заявить, что Тихоокеанский флот в любой момент готов выступить на защиту интересов России!
— Так и выступим, Сергей Юльевич. Одно поймите — к наступательным операциям флот не готов. Максимум возможного — активная оборона Владивостока, Николаевска-на-Амуре, Камчатки, Сахалина и рейды вспомогательных крейсеров на коммуникациях.
Молчавший доселе Куропаткин, откашлявшись в кулак, наконец-то подал голос.
— Господа, вы уж извините. Понимаю — всё внимание флоту. Как же: высочайшие смотры, блеск эполет, огромные грозные орудия. Всё так. Но будет ли воевать Япония, лишившись практически всей своей армии? Ответственно заявляю — дивизии Оямы на грани разгрома. Де факто мы уже победили в сухопутной войне. И если не планируется завоевание Токио и предусматривается уход с Хоккайдо, по итогам переговоров, то к чему такой надрыв? И армия и флот свои задачи исполнили, дело за дипломатами.
— Алексей Николаевич, — теперь уже Витте вскочил и нервно прошёлся по кабинету, — пока у Японии есть сильный флот, она не побеждена. Островное государство-с! Думаете, в Японской империи газеты рассказывают о собственных потерях и поражениях? Чёрта с два — исключительно победные реляции. Хоть три армии в Маньчжурии изничтожь, — японская глубинка будет свято верить, что идёт победная война. А вот появись русские корабли в Токийском заливе…
— Нет, нет и нет! — Небогатов зло посмотрел на Витте.
— Николай, Иванович, да не сверлите меня взглядом, лучше скажите, эскадра, идущая в подкрепление, — насколько существенно она усилит Тихоокеанский флот.
— Эскадра контр-адмирала Беклемишева, измотанная переходом должна сразу по приходу во Владивосток пройти ремонт. Честно скажу — я бы с удовольствием сменял эту эскадру на два десятка новеньких, с иголочки, полностью исправных больших морских миноносцев. Будь они в составе флота, тогда бы поддержал план блокады Токийского залива. А без миноносной составляющей — ни за что. Растерзают нас самураи, перетопят в ночных атаках.
Витте, будучи во Владивостоке, предпочёл по совету Свенторжецкого поселить делегацию в «Морском городке», там как раз достроили два симпатичных особнячка. Глава флотской контрразведки сумел напугать дипломатов нераскрытой сетью террористов от партии эсеров. Потому, во избежание покушений Витте вёл переговоры по телеграфу исключительно из штаба флота, тут же квартировал и Куропаткин, заполучивший для себя и своих офицеров сразу три кабинета. Небогатов не скупился — шла «большая игра». Не такая масштабная, разумеется, как противостояние России и Великобритании, но то, как будет после войны развиваться российский Дальний Восток, какие проекты поддержат из Санкт-Петербурга, во многом решалось здесь и сейчас. Тем более Витте горел желанием вернуть Порт-Артур и его в этом поддерживал император. Небогатов же считал, что распыление и без того малых ресурсов ни к чему хорошему не приведёт и надо бросить японцам кость в виде захваченной крепости, сосредоточившись на укреплении Владивостока.
Куропаткин флотоводца поддерживал, что способствовало сближению военачальников, коротавших вечера в кабинете адмирала за бутылкой коньяка.
— Николай Иванович, — Куропаткин искренне не мог понять собеседника, — но почему вы так противитесь возращению Порт-Артура? Поверьте — нет у Японии обученных воинских контингентов, достаточных для ведения активных боевых действий на суше. Повыбили мы лучшие самурайские кадры, им теперь лет десять не меньше восстанавливаться. Отдадут косоглазые Порт-Артур, поупрямятся, но отдадут. А вот за корабли предстоит не одна дипломатическая баталия. «Варяг» и суда артурской эскадры станут весомым японским козырем на переговорах. Кстати, просветите, насколько велика ценность потопленных и поднятых броненосцев?
