- Чтобы спасти Мари и дать ей возможность жить нормальной жизнью. Наконец-то, без указок и манипуляций, свободно выбирать свой путь. Она это заслужила! – Эрис поддался на подначивания ведьмы, но быстро вернулся к делу: - «Развею тебя, Патриция-Гортензия Финис, душа теперь не твоя!»
- И ты сможешь жить спокойно, не имея возможности обернуться? – ведьма не верила в подобную самоотверженность и почти рвала на себе призрачные волосы от бессилия.
- Если со мной будет Мари, я стерплю все, - Драгос опять сцепился с грымзой языками, но продолжил, в заключительный раз сказал: - «Развею тебя, Патриция-Гортензия Финис, душа теперь не твоя!»
Серый туман на секунду развеялся – его пронзили тысячи тонких, как иглы, лучей, что пронзили все призрачное тело ведьмы и будто отрывали от нее по кусочку души. Рот Патриции раскрылся в безмолвном крике, а глаза засветились изнутри. Ведьма затрясла руками, затопала ногами, но лучи неумолимо рассеивали ее тело над Долиной мертвых.
Вдруг картинка пошатнулась вновь, опустилась вниз, угол зрения Драгоса изменился. Одновременно с тем, как последняя прозрачная часть растворилась в пространстве, Эрис сдавлено застонал и опустился на колени.
- Что с ним? – я оторвала глаза от металлического диска и посмотрела на застывшего в напряженной позе Алана, что тоже неотрывно следил за происходящим через плоский круг.
- Ведьма что-то говорила о расплате… - Кертис сжал кулаки, словно желал оказаться в Долине мертвых вместе с Эрисом. – Почему куратор не сказал об этом ни слова? Мы могли бы разделить между собой последствия!
- Ты слышал, что она сказала? Что Эрис не сможет оборачиваться из-за этого! – дракон – и без оборота… Да что же это такое?
Эрис поднял голову и мы вновь увидели на поверхности диска Долину мертвых в нетронутом состоянии. Серая гладь тумана стелилась по поверхности, а все пространство вокруг было невзрачно блеклым. И не следа призрачной ведьмы! Грымза развеяна! Навеки! Но какой ценой…
- Эрис справится с этим? – еле слышно спросила я, но не оторвала взгляда от диска. Драгос уже достаточно бодро шел вперед и звал Мари. Достаточно бодро звал, будто находился в приподнятом настрое, вот только меня не покидало ощущение, что двигается он из последних сил – я слышала, как между бодрыми криками он тяжело втягивает воздух в легкие.
Драгос вдруг встал, как вкопанный. Впереди темнел женский силуэт, будто танцуя, медленно кружился. Опоясанная звездным сиянием фигура летала над поверхностью Долины мертвых, словно в любой момент может устремиться ввысь. Готовность к перерождению так и наполняла душевное тело Мари, а ее лицо светилось таким беззаботным счастьем, что было подбежавший ближе Эрис застыл на месте. То ли залюбовался, то ли растерялся, то ли и то и другое сразу, но Драгос еще с минуту молча наблюдал за беззаботным лицом женщины.
- Мари, - наконец позвал он тихо-тихо, словно боялся спугнуть то блаженное выражение на лице любимой.
Мари не отзывалась.
- Мари, - вновь позвал Эрис и сделал маленький шаг вперед, еле уловимый.
Женская фигура замедлила кружение, но не остановилась.
- Мари! – уже во весь голос позвал осмелевший Драгос, и тогда женская фигура замерла. Остановилась, болтаясь в воздухе, будто на волнах, и кажется, я сейчас почувствовала тоже, что и куратор: - Боги, Мари… Могу ли… Имею ли я право тебя забрать из такого блаженства?
Мари повернула голову и впервые посмотрела прямо в глаза Эрису. Мужчина дернулся, хотел подойти ближе, но в последнюю секунду остановился. Только протянул руку по направлению к любимой и сказал:
- Мари, ты готова вернуться со мной?
Эрис спросил это так несмело, с таким надрывом, что у меня кольнуло в груди. Я понимала душевные терзания мужчины и то, что он не пытался заполнить повисшую паузу уговорами. Мари видела мало счастья в жизни бок о бок со спятившей от мести призрачной пра-пра-пра, и сейчас женщина была полностью готова вступить в новую жизнь, источала миролюбие и принятие, блаженство и спокойствие. И всего этого Мари лишится, если вернется с Эрисом.
- Ты помнишь меня, Мари? – задал главный вопрос Драгос, и, казалось, что мы с Аланом перестали дышать вместе с ним в ожидании ответа.
Мари смотрела так спокойно и отстраненно, что я почти убедилась в том, что женщина не помнит своего любимого. Но вдруг Мари улыбнулась, грустно и слегка мечтательно, а потом сказала:
- Дракон.
Эрис с шумом втянул в себя воздух, и с напряжением в голосе спросил:
- Ты помнишь мое имя?
Мари нахмурила брови, будто силилась вспомнить, и добавила спустя пару секунд:
- Черный дракон.
Эрис зажмурился. Поверхность диска стала черной, как остывшая магма и такой же светопоглощающей. А когда Драгос открыл глаза, лицо Мари оказалось так близко от его носа, что он вздрогнул.
- У меня побежали мурашки! – поделилась я шоковым состоянием с Аланом, и тот ответил тем же:
- Даже у меня побежали!
Эрис дышал так, будто бежал пару часов без передышки – даже волосы призрачной Мари колыхались от потока выдыхаемого мужчиной воздуха. Вот уж не думала, что души в Долине мертвых могут так взаимодействовать друг с другом! Или это особенный случай?
Минута полнейшего молчания, когда Эрис буквально утопает в глазах призрачной Мари, казалось, длилась вечно. А потом слово, которое взорвало сердце дракона до предательского всхлипа:
- Эрис.
Мари произнесла имя неуверенно, будто сомневалась, правильно ли оно звучит.
- Да, Мари, это я – твой Эрис! – голос Драгоса дрожал от эмоций.
- Мой… Эрис? – Мари не хотелось задумываться над этими словами, но что-то цепляло – это было видно по ее меняющемуся лицу.
- Твой, Мари, твой! А ты – моя! – Эрис хотел схватить Мари за руку, но женщина отшатнулась, не подпуская ближе. Драгос в голос застонал.
- Я ухожу, - с сомнением протянула Мари, будто только что вспомнила. – Меня зовут…
- Мари, пойдем со мной! У нас будет простая, но очень счастливая жизнь! Я тебе обещаю, что сделаю все, что в моих силах, чтобы на твоем лице оставалось это выражение беззаботности и покоя! – эта была надрывная минута отчаяния Драгоса, настолько интимная сцена, что мы с Аланом переглянулись и отвели на мгновение глаза. Мы с Кертисом чувствовали себя лишними: такие искренние чувства не для посторонних глаз, этот момент должен принадлежать лишь влюбленным.
- Но меня ждет новая жизнь, - Мари готовилась к уходу три дня, неудивительно, что она не бредила желанием вернуться. Душа почти очистилась от памяти прошлой жизни, и женщину было трудно упрекнуть в желании продолжить свой новый путь. Но Драгос… за него я переживала, как за себя.
Эрис вновь закрыл глаза. Я сквозь пространство чувствовала его боль, его метания, его сомнения. Может ли он настоять? Должен ли уговаривать? Имеет ли право бередить прошлые воспоминания?
- Эрис… - позвала Мари, и Драгос тут же распахнул глаза. – Я была с тобой счастлива?
Картинка на диске дрогнула. Куратор мешкал с ответом целую минуту, после чего тихо сказал:
- Я на это очень надеюсь.
А потом с пылом добавил:
- Но я попробую сделать тебя самой счастливой на свете! Обещаю! Только пойдем со мной!
И все-таки Эрис не удержался от уговоров! Но можно ли его винить? Эта просьба прозвучала как последняя попытка, как крик души.
Мари медленно обернулась, будто ее кто-то окликнул. Картинка диска дрожала.
- Меня зовут, - женщина повернулась обратно к Драгосу, на губах обозначилась растерянная улыбка, с долей извинения.
- Мари! – простонал тихо-тихо Эрис.
- Что? – но Мари услышала, с любопытством посмотрела в глаза Драгосу и чуть подалась вперед.
- Я тебя люблю, моя главная в жизни ведьма, - признание, сказанное практически одними губами произвело огромный эффект. Мари моргнула и выпрямилась, а потом наклонилась к Эрису близко-близко, на лице впервые появился живой интерес:
- Как ты меня назвал?
- Моя главная в жизни ведьма, - Эрис повторил, и в голосе чувствовалось, что он боится надеяться, но уже вопреки всему окрылен малейшим шансом достучаться до любимой.
