– Да-а, – положив руки на подшивку старых газет, покачал головой Крымов, – однако…
– Интересная фигура вырисовывается, – согласился с ним Егор Кузьмич. – Растопчун, мать его.
– Максимилиан Лаврентьевич и Лаврентий Максимилианович могли бы им гордиться, – кивнула Мария Бестужева. – Яблоко от яблони.
Пора было отобедать.
– Я все куплю – ищите, – сказал Крымов.
Когда он вернулся с двумя пакетами, Егор Кузьмич его обрадовал:
– А Машенька кое-чего накопала – догадалась по английским сайтам пройтись!
Бестужева и сама встретила Крымова загадочной улыбкой. Она сидела за компьютером, в руках у нее была объемная распечатка.
– Я нашла интересную информацию о Френсисе Уайкере, – ее глаза так и горели, – о похитителе алмаза!
– Неужели?! – удивился детектив.
– Да, в газете «Таймс» за 1900 год и в других изданиях, даже в юмористическом «Панче»!
Крымов поставил оба пакета на стол.
– Так-так, Машенька, продолжайте…
– Заголовки такие: «Кто похитил алмаз Аль-Яд Аль-Ямма – гордость принцев Уэльских?» Или: «Король воров – Френсис Уайкер!»
– Заголовочки бьют напрямую, – усмехнулся Крымов.
– Вот именно. Или: «Похищение века в королевском доме!» И тэ дэ, и тэ пэ. Одни громкие слова и домыслы репортеров. Но все это ерунда в сравнении с тем, что я нашла в литературном журнале «Атенеум». Это популярное издание для респектабельного и читающего среднего класса. Одним словом, журнал для джентльменов. И вот тут я нашла увлекательную публикацию об интересующем нас предмете. Она называется: «Кровавый бриллиант, или “Карпатское дело” Артура Кинга».
– Артур Кинг? – нахмурился Крымов.
– Да, известный лондонский частный сыщик, к услугам которого в случае больших неприятностей прибегали даже коронованные особы.
– Кто же автор этой повести?
– Джек Хемиш, друг и биограф Кинга. С первых строк я поняла: это именно то, что нам нужно, – оживленно кивнула Мария Бестужева. – Из Букингемского дворца пропал бриллиант. И не откуда-нибудь, а из короны его величества! Бриллиант именовался «Звезда Каира». Похитителем и был, как писали в прессе тех времен, «вор высочайшей квалификации – доктор Френсис Уайкер». Кровавый след тянется через весь Лондон, всю Англию, а потом и Европу, и заканчивается он в Трансильвании на рубеже девятнадцатого и двадцатого веков. Там, в Румынии, почти в то же самое время оказался и «сеньор Хуарес из Португалии», фигурант по делу исчезнувшего камня Ал Рузим, «Звезды амазонок» или «Рычащего льва», или Беллатрикс, одной из самых ярких звезд небосвода из созвездия Ориона.
– Вы умница, Маша! – восхитился Крымов.
– Это только начало, Андрей Петрович, – кивнула Бестужева – у нее самой глаза горели в эти минуты. – Далее в Румынии очутился каким-то чудом «мистер Болтон из США», фигурант по делу украденного у семьи Дюпонов рубина «Нить жемчуга», или Альнилам. Чувствуете, Андрей Петрович? Егор Кузьмич?
– Еще как чувствуем, – перехватив взгляд Крымова, кивнул Добродумов. – Вот куда клубочек-то катится, Андрюша…
– Да, это ниточка на славу, – согласился Крымов.
– Далее у нас идет «сеньор Фаринелли из Рима», он тоже был в Румынии приблизительно в то же самое время.
– А этот пройдоха что украл? – поинтересовался Добродумов. – Какой камушек?
– Он только фигурант, – подняв указательный палец, пояснила Мария Бестужева. – По делу о похищенном изумруде из сокровищницы Ватикана, именовавшемся «Матерчатый пояс», или… Альнитак!
– Фантастика! – пропел Крымов. – Вот это расследование, Машенька…
– Но есть еще последний камушек, – почесал бороду Егор Кузьмич. – Минтака, кажись?
– Именно! – согласилась Бестужева. – И тут на сцену выходит японец Суки Яма, он проходил по делу о похищении бриллианта «Пояс», или Минтака, который украшал корону японской императрицы Цыси. Он тоже побывал в Трансильвании! И все эти бесподобные воры находились в Румынии приблизительно в одно и то же время. Понимаете почему?
– Еще бы, – кивнул Крымов. – Их ждал один и тот же человек.
– Именно, Андрей Петрович!
– И кем же был покупатель? Его имя?
– А вот имя покупателя нигде не фигурирует, – ответила Бестужева. – Мы можем только предполагать.
– Вот куда вбухал все свое состояние фабрикант Растопчун, – вымолвил Егор Кузьмич. – Теперь ясно, почему у него не нашли предполагаемых миллионов. Но кто бы мог подумать, Андрей?
– Но если у нашего Максимилиана Лаврентьевича и его сынка только один камень – Саиф, и он со всей страстью конкистадора ищет другие, значит, он ни слухом ни духом о том, куда его предок упрятал другие камни? – спросил у компаньонов Андрей Петрович.
– Зришь в корень, – кивнул Егор Кузьмич.
– И значит, мы имеем с ним равные шансы на то, чтобы отыскать все эти камни, – сказала Бестужева. – А теперь, может быть, знаем и поболее этой семейки?
– И вы зрите в корень, Мария Федоровна, – кивнул Егор Кузьмич.
– Нам известно главное: все камни у нас в России, – уверенно заявил Крымов. – По крайней мере, это наиболее вероятная версия.
– Пройдоха Растопчун умер при невыясненных обстоятельствах – асфиксия с ним приключилась, – сказал Егор Кузьмич. – Это известно всем краеведам. Еще до революции дело было. Вот тогда и обнаружилось, что больших денег у него нет. Я не сомневаюсь, что камни он спрятал, да мало ли буржуев камни прятали. Большевики все вытащили. И за границу продали – за станки и оружие.
– Как бы мне этого не хотелось! – разочарованно покачала головой Мария.
– Выходит, мы в тупике? – спросил Андрей Петрович.
Бестужева пожала плечами:
– Мне и Растопчину досталось только по одному камню, но остальные, думаю, исчезли… если не навсегда, – вздохнула она, – то еще лет на сто. Увы!
В эту самую минуту в дверь кабинета тихонько постучались. Вернее, даже поскреблись. Точно еще до конца не решились: а стоит ли беспокоить занятых людей?
– Войдите! – громко сказал Крымов.
Дверь осторожно приоткрылась, и в кабинет вошел невысокий, тихий и всем своим видом нерешительный человек. Музейная мышь!
– Здравствуйте, – мягко сказал он. – Никифор Борисович Ряженцев, – представился он. – Заведующий библиотечным архивом музея. Я совершенно случайно услышал обрывки вашего разговора и понял, что вам без меня не обойтись.
– Как это? – поинтересовался Крымов.
– Вас интересует сокровище Лаврентия Растопчуна?
Крымов переглянулся с друзьями.
– Можно сказать и так… А-а, вы тот самый специалист по Растопчуну? Это о вас говорил нам директор Стародумов?
– Наверное, обо мне. Других специалистов по Лаврентию Спиридоновичу у нас нет.
– Хорошо, – кивнул детектив, – если поможете – будем рады.
– Мой прадед служил в Министерстве юстиции Российской империи в звании статского советника и полжизни посвятил одному делу, которое напрямую касается вашего интереса. Почти все свои богатства Растопчун однажды вывез из России и простился с ними в Трансильвании. А вернулся в Россию предположительно с другим богатством – драгоценными камнями.
– Ну это мы и без вас знаем, коллега, – усмехнулся Егор Кузьмич.
– Догадываемся, по крайней мере, – поддержал товарища Крымов.
– Я знаю, куда он эти камушки спрятал, – совсем тихо вымолвил Ряженцев.
– Куда? – так же тихо спросили три кладоискателя.
– Я хочу в долю, – твердо сказал Ряженцев.
– Куда ты хочешь? – помрачнел Егор Кузьмич.
– В долю, коллега, в долю, – кивнул Ряженцев. – Я человек тихий и скромный, язва желудка беспокоит, другие болезни, для приключений не гожусь. А вы, как я вижу, совсем иные…
– Молодые и дерзкие? – спросил Егор Кузьмич.
Ряженцев с сомнением оглядел пожилого балагура, затем перевел взгляд на мощного фактурой детектива.
– Профессионалы.
– Так сколько вы хотите, Никифор Борисович? – спросил Крымов.
– Четверть, разумеется. Если, конечно, эти камушки вообще существуют, – усмехнулся он.
– Нет, Никифор Борисович, – мотнула головой Бестужева. – Не пойдет. Камни ни вам, ни нам не принадлежат. И потом, они ценны, когда собраны вместе. – Мария обворожительно улыбнулась. – Поверьте мне на слово. Но я могу вам предложить вполне приличную сумму, если вы пожелаете открыть нам свой секрет.
