"Фантастика 2025-178". Компиляция. Книги 1-19 (СИ) - Насута Екатерина

– И какую же? – глаза Ряженцева заблестели.

– Подойдите, – попросила Бестужева и поманила его пальцем.

Ряженцев приблизился к молодой женщине. Обняв его за плечо, она потянула его к себе, прижалась губами к его уху.

– Сколько?! – вспыхнув от волнения, воскликнул он.

– Именно, – ответила Мария Федоровна. – Вы согласны?

– А не обманете?! – шепотом спросил он.

– Даю вам честное слово потомка графов Бестужевых. – Она сняла с шеи старинный серебряный медальон в форме сердечка на длинной цепочке, куда-то надавила, и тот раскрылся. Мария Федоровна взяла оттуда пальчиками удивительной красоты камушек, отражавший свет гранями, и положила его на ладонь обомлевшего Ряженцева. – Этот бриллиант – половина обещанной мною суммы.

– Вы полны сюрпризов, Машенька, – покачал головой Крымов.

– Точно! Вы у нас как золотая антилопа, Мария Федоровна, – воодушевленно констатировал Добродумов. – У вас прям из-под копытцев драгметаллы и самоцветы вылетают.

Но Мария сейчас смотрела только на Ряженцева.

– Не подделка? – проблеял тот.

– Да как вы смеете, сударь? – ответила вопросом на вопрос Бестужева. – Камни из фамильной диадемы. Батюшка постарался – спрятал для дочки.

Егор Кузьмич и Андрей многозначительно переглянулись.

– Возьмите этот камень, как залог, садитесь и говорите, – потребовала Мария у библиотекаря. – Прошу вас.

Зажав камушек в кулаке, краевед сел в кресло.

– Ну хорошо, – живо кивнул он. – Я много сидел в архивах, изучал дело Лаврентия Растопчуна. К примеру, где и какие у него были земли. Что он покупал и что продавал. И что где строил. – Ряженцев выставил вперед указательный палец. – И вот что я обнаружил: земли у него были всюду, но в первую очередь на территории Поволжья: в Сермяжинской губернии, Царицынской, Бобылевской, а еще в Суходолове и в Копоть-на-Волге. И в каждой на хорошем земельном участке у него была построена церковь в подарок городу. На века сооружена – крепко. Что интересно, даже большевики ни одну из них не снесли. Обезглавили – да, но не снесли. В одной склад устроили, в другой – типографию, в третьей – фабрику, в четвертой – спичечный заводик, в пятой – пекарню. Только купола сбили, и все. Пожалели добро-то сносить! Вот я и подумал: Растопчун, понятно, революцию предвидеть никак не мог, да и своего краха тоже, потому знал: церкви эти тысячу лет простоят, как белокаменная на Нерли. И батюшки у него были свои, прикормленные. В списках-то значится, какие он пожертвования делал. И все церкви на карстовых породах построены были, где подвалы – настоящие тоннели. В этих пяти церквах он сокровища и разложил – не стал все яйца в одну корзину складывать. – Ряженцев потряс кулачком с бриллиантом. – Вот это и есть моя тайна, моя гипотеза, за которую я и прошу свой гонорар. – И спрятал камушек от греха подальше в карман мешковатого пиджака.

– Я так и знала, так и знала, – сказала Бестужева и посмотрела на Крымова и Добродумова. – Так я и думала! Мне нужна карта Поволжья.

И тотчас нашла ее на компьютере.

– Никифор Борисович, – обратилась к заинтригованному краеведу Бестужева, – покажите, пожалуйста, хотя бы приблизительно, где в названных губерниях расположены эти храмы. Сможете?

– Отчего же не смочь? – пожал плечами Ряженцев, поднялся и встал у нее за спиной. – Вот здесь, – ткнул он пальцем в Бобылевскую губернию, – красивая церквушка была, – и пошел далее по губерниям, – вот тут… здесь епархия назад забрала… вот была добрая церквушка… и туточки. Последняя – наша пекарня, Сермяжинская.

– Расскажите нам о пекарне, пожалуйста. Если что-то знаете.

– Немного. Рядом с церквушкой, в пристрое, крестильная раньше была. Из церкви пекарню сделали, из пристроя – хлебный магазинчик.

Мария Бестужева, выслушав его, спросила:

– А скажите, Никифор Борисович, вы пальцем приблизительно показали? Это важно. Для нас.

– Конечно, приблизительно, – улыбнулся он, – плюс минус километров пятьдесят.

– И какое между ними расстояние? – теперь уже у всех трех мужчин спросила Бестужева. – Самое короткое?

– Думаю, километров этак сто пятьдесят, – решительно ответил Андрей Петрович. – Но есть и больше.

– Но не меньше! – воскликнула Мария Федоровна. – Не меньше, понимаете?

– А при чем тут расстояния? – поморщился Никифор Борисович. – Что-то я в толк не возьму…

Мария многозначительно взглянула на Крымова, а потом бросила незаметный взгляд на Ряженцева. Крымов понимающе кивнул.

– Ну так что, Никифор Борисович, спасибо за ваш рассказ, – сказал детектив, – сейчас мы попрощаемся, а завтра утром приглашаем в сберкассу, а затем вы направитесь своей дорогой, а мы своей.

Но Ряженцев не смог скрыть догадки:

– Подождите, подождите… Уж не верите ли вы в так называемую Звездную карту царя Саула? В карту царей-лукомонов? В Небесный камень? В котором якобы должны оказаться все семь камушков, а в отпечатке руки – ладонь того человека, который собрался жить вечно?

Три старателя слишком явно и оживленно стали переглядываться – и выдали себя с головой.

– Я угадал, дамы и господа? – усмехнулся Ряженцев с чувством превосходства. – О да, я угадал!

– И что вы знаете о Звездной карте царя Саула? – спросила Бестужева.

– Да, Никифор, что ты знаешь о Небесной карте? – кивнул Егор Кузьмич.

– А еще камушек дадите? Шучу я, шучу, – дал он задний ход, перехватив взгляд Крымова. – Расскажу в качестве бонуса.

– Будьте так любезны, – кивнул детектив.

– У моего учителя, старого краеведа Поддужного, был обрывок одного средневекового восточного документа. Какой-то Феллах ал Батур посвятил его Сулейману Великолепному. Такому бы обрывку в музее лежать, под стеклом, а он хранился в целлофане дома у старика. Первой части рукописи не было – она оказалась утеряна, но вторую часть я прочитал, и то лишь тогда, когда мой учитель оказался в больнице и попросил меня съездить к нему домой и привезти его вещи. А я-то знал, что его секретер хранит много тайн, и ведал, где ключик от секретера припрятан.

– Любишь ты подглядывать и подслушивать, Никифор! – погрозил ему пальцем Добродумов.

– Не любил бы – и вам бы не пригодился, – резонно парировал тот.

– Дальше, Никифор Борисович, – попросил Крымов.

– Память у меня, как вы понимаете, очень хорошая. Я бы сказал – феноменальная. Первые строки обрывка я помню дословно: «…Тут, о великий султан Сулейман, и начинается главная история карты царей-лукомонов! Именем царя Саула и будет называться Звездная карта, потому что мы доподлинно знаем, что именно ему она и досталась…»

– Очень интересно, Никифор Борисович, – похвалила его Бестужева. – Продолжайте, прошу вас.

– Суть такова, – продолжал Ряженцев, которому польстило внимание такой красивой женщины, которая к тому же разбрасывается бриллиантами и деньгами. – На территории Малой Азии, в Анатолии, жил-поживал мусульманский владыка царь Саул. Как и все великие мира сего, он все чаще думал о бренности земного существования, и желание жить вечно все сильнее обуревало его. И однажды визирь ал Аюм открыл ему рассказанную волхвом-халдеем тайну о карте царей-лукомонов, давно известной как «Проклятая карта». Я буквально называю вещи своими именами, – подтвердил Никифор Борисович. – Эта карта и семь камней, вставленных в ее гнезда, раз в тысячу лет дарила своему обладателю вечную жизнь. В годы правления Саула как раз истекало одно тысячелетие и начиналось другое. Ал Аюм открыл хозяину эту тайну на свою голову, потому что царь Саул приказал визирю отыскать карту и драгоценные камни – суть семи планет созвездия Ориона. Саул пообещал, что не пожалеет никаких средств для этих поисков. Но и не сжалится над жизнью ал Аюма, его матери, любимой жены, трех сыновей и семи дочерей, если тот не добьется желаемого для своего повелителя. Опять цитирую на память: «Великому визирю ничего не оставалось, как надеть это ярмо на себя и открыть поиски, равных которым еще не было на земле!» Основная часть рукописи рассказывала о том, как ал Аюм потратил треть своей жизни на поиск семи драгоценных камней и самой карты, сколько преступлений он совершил, пока добывал желаемое. И сколько мучений выпало на долю его семьи, потому что стареющий царь Саул убивал одного его близкого человека за другим, торопя визиря как можно скорее добыть бесценную карту, чтобы он, Саул, мог вложить в нее руку и, получив молодость и силу, избежать смерти… Рассказываю близко к тексту, коллеги, сохраняя стилистику письма, – пояснил Ряженцев. – Сам уже глубоко пожилым человеком, с истерзанной душой, ставшей чернее ночи, визирь ал Аюм нашел Карту расенов и все ее «звездные» камни. Мать и жена его к тому времени умерли в заточении, погибли все дочери и два сына.