— Всем оставаться на местах! — прогремел голос одного из магов, и я почувствовал, как волна успокаивающей магии разума прокатилась по залу, заставляя присутствующих замереть.
Мощная штука, ничего не сказать. Некоторые и вовсе сейчас выглядели так, будто их кувалдой по голове огрели.
Краем глаза я заметил, как двое огромных гвардейцев набросились на Дорохова. Они повалили его на пол с такой силой, что я услышал, как у него вышибло воздух из легких. Ловкими движениями они защелкнули на его запястьях массивные наручники, покрытые мерцающими символами.
— Эти оковы высосут из тебя всю ману, предатель, — прорычал один из защитников императора, резко дергая Дорохова вверх.
Их злость тоже можно было понять — первыми реагировать на подобные действия должны были они, просто никто не ожидал столь наглого использования боевых заклинаний в зале переговоров. Похоже, кого-то ждет большая взбучка.
Император Романов, все еще невозмутимый, словно ничего не произошло, медленно поднял руку. Этот простой жест мгновенно остановил все движение в зале.
— Полагаю, на этом все, — произнес он спокойным, но властным тоном, от которого по спине пробежал холодок.
Якуб Скаржинский, бледный как полотно, молча кивнул. Польская делегация, не говоря ни слова, начала покидать зал. Все понимали, то, что их отпускают вот так — просто чудо. Ведь за атаку одного из них, всех могли попросту перебить. И неважно, что первыми применять магию начала наша сторона.
Чья земля — того и правила.
Когда Дорохова выводили из зала, он вдруг поднял глаза к потолку.
— Теперь это твоя проблема! — выкрикнул он, и эхо его слов отразилось от стен, как нечто зловещее, подобное предзнаменованию будущих проблем.
Я почувствовал, как по спине пробежал холодок. От чего этот ключ? Может, мне стоило его просто выбросить? Чушь! Я бы не был собой, если бы любопытство не было моим главным двигателем. Да и от трудностей я никогда не бежал.
Государственные маги начали выпроваживать остальных присутствующих из зала. Я попытался подняться, но тело не слушалось. Внезапно я почувствовал крепкую руку на своем плече. Подняв глаза, я увидел обеспокоенное лицо отца.
— Ты в порядке? — спросил он, помогая мне встать.
Вот так коротко и просто, но столько беспокойства в его глазах я еще никогда не видел.
— Жить буду, — ответил я, вытирая рукавом кровь, проступившую из носа. — Хотя, признаюсь, предотвращать покушение на императора, пусть и случайное, в мои планы не входило.
Отец уже открыл рот, чтобы что-то сказать, но внезапно замер. Его взгляд был устремлен куда-то мне за спину. Я обернулся и увидел приближающегося к нам императора.
Его величество остановился в нескольких шагах от нас. Несколько мгновений он молча смотрел на меня, и я почувствовал, как по телу пробежала дрожь. Затем, к моему удивлению, император едва заметно кивнул.
— Сегодня вы отлично послужили империи, господин Темников, — произнес он ровным тоном. — И это не будет забыто.
С этими словами он развернулся и удалился, оставив меня в полном замешательстве. Я услышал, как отец тяжело выдохнул рядом со мной.
— Что-то не так? — спросил я, поворачиваясь к нему.
Николай Владимирович покачал головой, его лицо выражало смесь удивления и гордости.
— Еще никогда не видел Его Императорское Величество таким довольным, — ответил он.
— А? — моя бровь сама по себе поднялась ко лбу. — Я вообще не уловил никаких эмоций. Он что, улыбнулся? Или, может быть, подмигнул?
Отец только покачал головой, явно не разделяя моей довольно натянутой попытки разрядить обстановку.
Мы направились к выходу из зала, когда путь нам преградила внушительная фигура. Я поднял глаза и увидел второго принца, Михаила Алексеевича. Его лицо было серьезным, но в глазах читалось уважение.
Неожиданно для всех присутствующих, принц ударил себя кулаком в грудь и склонил голову.
— Максим Николаевич, — начал он торжественным тоном, — сегодня вы рискнули жизнью, защищая моего отца. Я хочу, чтобы вы знали: я перед вами в долгу, и вы можете просить меня о чем бы то ни было.
Я почувствовал, как все взгляды тех, кто не успел покинуть здание, устремились на меня. Ситуация была довольно неловкой, но я постарался сохранить спокойствие. За те несколько встреч я уже успел понять, что это естественное поведение второго принца. Он был весьма прямолинеен, порой даже до неловкости прямолинеен в некоторых вещах.
— Ваше Высочество, я глубоко тронут вашими словами, — ответил я, слегка склонив голову. — Я действовал инстинктивно. Как и любой гражданин Империи, я просто защищал своего государя. Как и должно аристократу.
Михаил кивнул, явно удовлетворенный моим ответом, и отступил в сторону, пропуская нас. Только чувствую, этот разговор мы еще когда-нибудь потом продолжим.
Когда мы наконец вышли из зала, я почувствовал, как напряжение начинает отпускать. Но не тут-то было. Не успел я сделать и пары шагов, как меня буквально атаковали Ярослав Левински и Елизавета Гараева.
Елизавета, не обращая внимания на приличия, начала бесцеремонно ощупывать меня, словно я был каким-то диковинным экспонатом.
— Ох, Максим Николаевич! — причитала она, проводя руками по моим плечам и груди. — Вы могли покалечиться! Или вообще умереть! Как вы могли быть таким безрассудным?
— Елизавета Викторовна, уверяю вас, я в полном порядке, — я попытался отстраниться, но Елизавета была настойчива и делала вид, словно не слышала моих слов.
— Круг Первый: Исцеление! — произнесла она, и я почувствовал, как по телу разлилось приятное тепло.
Я повернулся к отцу, который наблюдал за этой сценой с легкой улыбкой.
— Все в порядке, отец. Думаю, дальше я справлюсь.
— Хорошо, увидимся позже, — кивнул он, но, сделав шаг, добавил, глядя куда-то вперед: — И… я горжусь тобой.
С этими словами он удалился, оставив меня на попечение моих коллег.
Левински, стоявший рядом, выглядел так, словно только что увидел самое захватывающее представление в своей жизни.
— Максим, дружище, это было невероятно! — воскликнул он, хлопая меня по плечу. — Тебя наверняка представят к ордену за защиту императора. Вот только… — он внезапно погрустнел, — подписание сорвано. И кто знает, насколько все это теперь затянется. А ведь столько человек работали над тем, чтобы оно состоялось именного сегодня.
Гараева, все еще занятая моим исцелением, фыркнула.
— Если этот безрассудный герой продолжит в том же духе, он не доживет до следующего подписания!
Левински, услышав это, расплылся в хитрой улыбке так, что его и без того до неприличия длинные усы стали только больше.
— Ну-ну, Лиза, не будь такой суровой. За будущим мужем надо ухаживать вдвойне, а то, может, и втройне усерднее, разве нет? Вот и позаботься, чтобы дожил!
Лицо Елизаветы мгновенно залилось ярким румянцем. Она резко отдернула руки от меня, словно обжегшись, и, не говоря ни слова, поспешно удалилась к остальным сотрудникам Бюро.
Ярослав рассмеялся, явно довольный произведенным эффектом. Я не смог сдержать улыбку, глядя на это представление.
— Болван ты, Левински, — сказал я, качая головой.
— О, друг мой, — ответил Ярослав, все еще посмеиваясь, — в нашей работе без чувства юмора никак. Особенно после таких… событий. Тут либо от заклинания в сердце, либо от скуки смертной помрешь.
Ярослав изобразил висельника. Я махнул на него рукой, чувствуя, как усталость начинает накатывать волнами. День выдался насыщенным, и мне еще предстояло разобраться со многими вещами.
Ключ, который дал мне Дорохов, все еще лежал в моем кармане, напоминая о том, что эта история еще не завершилась. Ну, по крайней мере, я разобрался с тем, кто организовал на меня покушение. И, возможно, я своими действиями предотвратил войну, кто знает?
* * *
После сорванного подписания соглашения между Российской Империей и Царством Польским, Зимний дворец погрузился в атмосферу напряженного ожидания. Коридоры, обычно наполненные шепотом придворных и звуком шагов слуг, казались непривычно тихими. Даже воздух, пропитанный ароматами благовоний и свежих цветов, словно застыл, отражая всеобщее оцепенение после произошедших событий.
