Ознакомительная версия. Доступно 24 страниц из 119
Маша неведомо откуда вытащила скальпель, аккуратно разрезала гимнастерку. В одном месте, в другом, постоянно тормоша меня, переворачивая с боку на бок. Опять стало больно, и я отключился.
* * *
В себя я пришел перебинтованный. Пахло йодом. Лежал я на земле, точнее – на шинели. Маша присела рядом.
– Температура поднимается, товарищ капитан. Нехорошо. А у меня нет ничего жаропонижающего. Как вас зовут? Я ведь и не спросила.
– Никита. Никита Волков.
– Автомат у вас интересный был. Его выстрелом разнесло. Трофейный?
– Нет, Машенька, наш.
– Самая новая разработка?
– Есть и новее. Ты кем работаешь, Маша?
– А я не работаю. После медицинского училища сразу на фронт попросилась.
Мне ничего не было ясно. Но я решил принять правила игры.
– Почему не в госпитале служишь, а на передовой, под огнем?
– Так уж сложилось, – потупила глаза девушка. – Не поладила кое с кем. Знаете, бывает…
– Раненых с поля боя должны выносить мужчины-санитары. Разве нет?
– Кто же воевать тогда будет? Раненых таскать и девчонкам под силу. А вы воюйте.
Откуда-то с новой силой потянуло гарью. Как бы нам не задохнуться в этом погребе.
– Уходить надо, Маша. Тебе надо уходить. Я пережду.
– Нет, товарищ капитан. Я вас не брошу.
Что это за обращение – «товарищ» и на «вы»? Пытается шутить? Сама боится? И что она, в конце концов, здесь делает?
– Это приказ, Мария. Уходите. Немедленно.
– Медсестры не в вашем подчинении, товарищ капитан. Да и засыпало землянку. Дверь не открывается, я хотела выглянуть. А щель бревнами завалило. Из пушки соседний дом разнесли.
– Что ж, значит, судьба.
Сил спорить у меня не было. Я попытался перевернуться на бок. Получилось, хоть и с трудом. На полу на куске брезента заметил черную коробочку и наушники. Да это же плеер Старостина! Поручик оставил его в укрытии. И правильно – в окопе нужно слушать звуки боя. Музыка отвлекает и может погубить. Но лучше бы он оставил здесь пакет первой помощи…
– Вы поспите, товарищ капитан.
– Давай на «ты», Мария? Мне неудобно – не настолько я тебя старше. А ты мне еще и жизнь спасла.
– Хорошо, давай на «ты», Никита. А что жизнь спасла – так для того ведь я и служу. Да и громко это сказано. Ты, может, и без меня выбрался бы.
– Мне и правда память отшибло, наверное. Не помню, как я здесь очутился, – солгал я. – Ты из какого подразделения?
– Из медсанбата, откуда же еще? Тринадцатая гвардейская стрелковая дивизия. А ты не наш, что ли? Откуда? Из сто девяносто шестой стрелковой?
– Не помню. Не знаю.
Девушка подозрительно взглянула на меня, наморщила лобик.
– Что-то хоть помнишь? Призвали тебя когда?
– Да вот буквально несколько дней назад.
– А до этого что же? По брони на заводе работал?
– Не на заводе. В градоуправлении.
– А… Из Москвы?
– Нет, из Ростова. А ты откуда?
– Из Кривого Рога. На Украине. Немцы его давно уже захватили.
– Так мы с немцами воюем, Маша?
– С фашистами. – Лицо девушки стало еще более настороженным. Словно она ожидала от меня какого-то подвоха.
– Но фашисты же вроде в Италии? Слово итальянское…
– И в Германии тоже фашисты. Ты спи, капитан. Спи. Потом поговорим.
– Нет, спать я не хочу. Вдруг враги нагрянут? Хоть какое-то оружие у тебя есть?
– Нет.
– Клинок мой тоже в поле остался?
– Не знаю. Не видела. Автомат покорежило, больше ничего не заметила.
Толку от серебряной шпаги мне сейчас не было никакого, вряд ли я смог бы вытащить ее из ножен, но потеря меня очень огорчила. Если придется умереть – не хотелось делать это как безродному псу, безоружному.
– Посмотри, может, найдется что-то в укрытии? И подай мне, пожалуйста, плеер – он, наверное, работает.
Мария поднялась, прошла в другой угол землянки, наклонилась. Хорошая фигурка, но ведь совсем еще девчонка… Куда ей на себе бойцов с поля боя вытаскивать? Кто такое придумать мог?
Вернулась с гранатой в руке. Граната была странной – большой, гладкой. И не противотанковая, но и противопехотных таких я не встречал. Может быть, персидская? Но откуда она здесь могла взяться?
– А плеер, Машенька?
– Что это такое, Никита?
Мне опять стало не по себе. Как молодая девушка может не знать, что такое плеер?
– Ты его не заметила? Вон коробочка в углу.
Девушка дала мне коробочку и наушники.
– Рация? – восхитилась она. – Или миноискатель? Не может быть рация такой маленькой!
Не может? Почему же не может? У Старостина какой-то старорежимный плеер, с компакт-дисками, внушительных, я бы сказал, размеров. Я бы себе купил цифровой, если бы имел привычку слушать на улице музыку, раз в пять меньше. Но на вкус и цвет товарищей нет.
– Это проигрыватель, – ожидая, что девушка рассмеется, объяснил я. – Слушать музыку. И, кстати, где-то у меня был телефон. Совсем забыл… Надо позвонить своим.
Действительно, с этой суетой, с Машей, которая меня то удивляла, то пугала, я перестал ориентироваться в ситуации. Чего проще – достать трубку и позвонить Сысоеву? Им сейчас не до меня – но может быть, я смогу встать? И надо предупредить их, что на полигоне гражданские… Хотя какая же Маша гражданская? Утверждает, что служит… Ничего не поймешь!
Пошарив по карманам, телефона я не нашел. Неужели выпал?
Мария смотрела на меня жалостливо.
– Совсем тебе плохо, Никитушка. Разве может телефон в кармане помещаться? Нет у нас линии связи. И телефона нет. Но ничего, наши высоту отобьют – выберемся.
Спрашивать, зачем нашим отбивать высоту, я не стал. Бесполезно. Эта девушка не имеет ни малейшего понятия о том, что творится здесь. Или я действительно потерял память и воображаю невесть что, а мы вовсе не в степях под Царицыным и воюем не с ограниченным контингентом персов, а с Германией или с Италией. Правда, невероятно, что немецкие или любые другие европейские войска дошли до Волги – а значит, мы на Днепре, или на Дунае, или на Висле…
– За Волгой сейчас спокойно, – словно специально опровергая мои умозаключения, проговорила Мария. – Урожай собрали, который остался, жара спала. Скоро дожди пойдут – и завязнут немцы. Зима заморозит, стужа скует…
