— Кто ты на самом деле? Ты не похож на обычного дипломата.
— Максим Николаевич Темников, к вашим услугам. Сотрудник Судебного Бюро, поэт, неплохой фехтовальщик, местами маг, в последнее время, внезапно, дипломат. Выбирай, что нравится.
— М-м, Темников? Тот самый, чьи книги в последнее время так популярны. Необычно, видимо, наша разведка дала сбой. Что ж, Карина. Предположим, рада знакомству, но несильно искренне, — ответила она. — Я, как ты понял, часть оппозиции.
— И что же вам не нравится в нынешнем правителе? — приподнял я бровь.
— То, что он самозванец? — ехидно спросила она, озорно блеснув глазами. — То, что он абсолютно не понимает, куда ведет страну и просто кидает ее на растерзание соседей. Нынешний правитель — узурпатор. Он захватил власть, сместив истинную династию. Но ты ведь это и так знаешь, верно? Почему вы оставили Крамора в живых?
— Чтоб ты спросила, — ухмыльнулся я, понимая, что она про того мужчину, что мы с Виктором поймали после визита к Вяземскому. — Не в моих правилах убивать людей без причины. Ну так кто же в итоге истинный правитель?
— Я не могу сказать, — резко и даже как мне излишне поспешно ответила Карина. — Но мы боремся за то, чтобы Польша сама выбирала свой путь, без вмешательства извне. Вот только некоторые так цепляются за власть, что проще их убить.
— Знаешь, ты только что призналась в государственной измене незнакомому человеку. Не боишься?
Карина улыбнулась, и эта улыбка неожиданно преобразила её лицо, сделав его мягче:
— А чего мне бояться? Вяземский на крючке у самозванцев, нам так и не удалось его переманить, хоть мы и пытались, видимо, там компромат посерьезнее. А ты… не похож ты на того, кто сдаст меня. Да и нам ничего про тебя неизвестно. Ты — темная лошадка в этой игре. У помощника дипломата есть определенные… как это… возможности, вот. В отличие от остальных членов миссии, тебя могут послушать, твое слово будет иметь вес. Тем более, учитывая твою популярность у простого народа, не только чиновники.
— Ого, — я не смог сдержать смешок. — Меня ещё никогда так открыто не вербовали. Даже Жоклевский подкупать пытался.
— Кто сказал, что я тебя вербую? — парировала она, обиженно наморщив носик. — Может, я просто пытаюсь понять, на чьей ты стороне.
А вот названной фамилии девушка совсем не удивилась, значит, прекрасно знала, к кому меня пригласили.
— А есть только две стороны? — спросил я. — Мир редко бывает черно-белым.
Карина внимательно посмотрела на меня.
— И все же? Ты хочешь, чтобы это соглашение было подписано?
Я задумался на мгновение. Этот вопрос я задавал себе с того момента, как узнал о миссии.
— Я за справедливость, — наконец ответил я.
— Справедливость? — Карина рассмеялась, и этот смех эхом отразился от стен переулка. — В этом мире нет справедливости, Максим.
— Может быть, — согласился я. — Но это не значит, что не стоит к ней стремиться, — я сделал шаг к девушке и заглянул ей в глаза. — Послушай, я хочу разобраться во всем. Если ты веришь, что твое дело правое, убеди меня. Но учти, честность подкупает лучше всего.
Карина некоторое время молчала, словно оценивая мои слова. Затем она тяжело выдохнула.
— Знаешь, в Польше варят отличное пиво. Не попробовать его, будучи в гостях — огромное упущение. Да и за кружкой проще будет все рассказать.
— Это приглашение на свидание? — усмехнулся я. — Какой же дурак откажется, когда его приглашает столь очаровательная леди⁈
Карина отвернулась, и мне показалось, что её щеки слегка покраснели в этот момент. Она махнула рукой, приглашая следовать за ней, и мы двинулись по узким улицам Варшавы.
По мере того, как мы удалялись от центра, я замечал, как менялась атмосфера города. Шумные, оживленные улицы с яркими витринами и праздничными огнями постепенно уступали место более тихим и темным переулкам.
Я внимательно наблюдал за Кариной, пока мы шли. Её движения были уверенными и грациозными, она явно хорошо знала эти улицы. Иногда она оборачивалась, чтобы убедиться, что я не отстаю, и в такие моменты я ловил на себе её изучающий взгляд.
Наконец, мы остановились перед неприметным зданием. Если бы не тусклая вывеска над дверью, я бы никогда не догадался, что это какой-то трактир.
— Пришли, — сказала Карина, открывая дверь.
Внутри нас встретила атмосфера, разительно отличающаяся от тихой улицы. Бар был полон жизни: громкие разговоры, смех, звон кружек создавали настоящую симфонию звуков. Воздух был пропитан запахами пива, жареного мяса, местами — табачного дыма.
Помещение было небольшим, но уютным. Деревянные столы и стулья, потемневшие от времени, создавали ощущение домашнего уюта. На стенах висели старые фотографии и картины. В дальнем углу располагалась небольшая сцена, где сейчас играл скрипач, исполняя народные мелодии. Недурно, к слову, исполнял.
Карина уверенно направилась к барной стойке, где её, похоже, хорошо знали. Бармен, крепкий мужчина с пышными рыжими усами, приветливо кивнул ей.
Она сделала заказ на польском и перекинулась парой фраз с мужчиной. Тот бросил на меня изучающий взгляд и что-то спросил, девушка загадочно улыбнулась и кивнула. Остается только гадать, кем она меня представила.
Получив заказ — две пинты пенного и большую корзинку исходящих паром ароматных чесночных гренок, Карина кивком показала мне взять кружки и повела к столику в углу, откуда открывался хороший обзор всего помещения. Я отметил про себя, что она выбрала стратегически удобное место — спиной к стене и с хорошим видом на выход.
Мы сели, и я почувствовал странное расслабление. Спокойствие, можно даже сказать. Может быть, дело было в уютной атмосфере бара, а может в том, что впервые за долгое время я мог просто посидеть и выпить пива, не думая об интригах и многочисленных загадках.
— За знакомство, — Карина подняла свою кружку.
— И честный разговор, — поддержал я, стукнувшись с ней стаканом.
Сделав глоток, я не смог сдержать удивленного возгласа.
— Ого! Это, действительно, отличное пиво.
— А ты думал, я шутила? У нас в Польше знают толк в хорошем пиве.
Я откинулся на спинку стула, внимательно глядя на свою собеседницу.
— Ну что ж, Карина. Я весь внимание. Расскажи мне, почему террористы, что взрывают здания в своей столице — на самом деле хорошие.
— Хорошо, — начала она, сделав глубокий вдох. — То, что я сейчас расскажу, может показаться невероятным, но могу поклясться, это чистая правда.
Карина начала свой рассказ, и я почувствовал, как реальность вокруг меня начинает меняться. Её слова рисовали картину, которая шокировала своей откровенностью.
— Около пятидесяти лет назад, — говорила она, понизив голос, — законный наследник трона Царства Польского был свергнут. На престол взошёл совершенно другой человек, не имевший никаких прав на корону, но имеющий достаточно хитрости и влияния это все провернуть.
Я слушал, затаив дыхание. История, которую рассказывала Карина, была похожа на историю смутного времени из моего мира, но в её глазах я видел такую убежденность, что не мог не верить.
— С тех пор, — продолжала она, — правящая партия превратила нашу страну из гордого и независимого государства в его жалкое подобие. Мы стали марионетками в руках узкого круга элиты, которая заботится только о собственном благополучии.
Карина говорила с горечью, и я чувствовал, как её эмоции передаются мне. Она описывала, как народ Польши постепенно погружался в нищету, как любые попытки протеста жестоко подавлялись.
— Те, кто осмеливался выступить против режима, оказывались в тюрьмах, — её голос дрогнул. — А некоторые просто исчезали. Без следа, понимаешь?
Я кивнул, чувствуя, как по спине пробегает холодок. Эта история была слишком знакома — сколько раз в истории повторялся этот сценарий?
— Но послушай, — сказал я, стараясь сохранять объективность, — вы называете себя радикалами. Взрывы в столице… это серьезное обвинение.
