Они замолчали, каждый погрузившись в свои мысли. За окном начинало светать, и первые лучи солнца осветили комнату, словно предвещая начало новой главы в их сложной игре.
Глава 17
Павел Петрович Вяземский сидел в своем гостиничном номере, нервно постукивая пальцами по подлокотнику кресла. Тусклый свет настольной лампы отбрасывал причудливые тени на его изможденное лицо, подчеркивая глубокие морщины, которые, казалось, стали еще глубже за последние дни.
Он не мог поверить, что кто-то с польской стороны сумел докопаться до таких подробностей его прошлого. Тех самых подробностей, которые он так тщательно, почти маниакально, стирал из всех возможных источников на протяжении многих лет. Вяземский провел рукой по редеющим волосам, чувствуя, как холодный пот выступает на лбу.
«Как? Как они узнали?» — этот вопрос не давал ему покоя, крутясь в голове, словно заевшая пластинка.
Казалось бы, можно было просто махнуть рукой на эти угрозы. В конце концов, он уже немолод, и его карьера близится к завершению. Но Вяземский знал, что это не так просто. При его нынешнем положении и возрасте, падение с такой высоты будет равносильно политической смерти. Он никогда больше не сможет подняться, а если его лишат всех регалий, то он вынужден будет провести остаток жизни в старости и нищете. А его противники… о, они не упустят шанса растоптать его окончательно.
Вяземский тяжело вздохнул, наливая себе очередной бокал коньяка. Янтарная жидкость мягко плеснулась о стенки бокала, и он сделал большой глоток, чувствуя, как алкоголь обжигает горло.
«И зачем им это? — думал он, глядя в окно на ночную Варшаву. — Ведь на большинство пунктов наша миссия и так была согласна изначально…»
Но спрашивать напрямую он не решался. Страх перед неизвестностью был слишком велик.
Как будто этого было мало, так еще и радикалы подключились к шантажу. Правда, их угрозы казались жалкими по сравнению с тем, что знали представители правителя Царства Польского. Тот человек, что приходил к нему во время пути в Варшаву… Вяземский поморщился, вспоминая эту встречу. Он обещал все сделать, но в глубине души знал, что не собирается помогать радикалам. Нынешний правитель Польши внушал ему гораздо больший страх.
Вяземский допил коньяк и уставился на пустой бокал. В его отражении он видел лишь тень того человека, которым когда-то был — уверенного, амбициозного дипломата. Теперь же он чувствовал себя марионеткой, дергаемой за ниточки невидимыми кукловодами.
«Что же мне делать?» — этот вопрос эхом отдавался в его голове, но ответа на него у Вяземского не было.
* * *
Я проснулся на рассвете, когда первые лучи солнца только начали пробиваться сквозь шторы моего гостиничного номера. Несмотря на короткий сон, я чувствовал себя бодрым и полным решимости. События прошлой ночи: встреча с Кариной, разговор с ее загадочным наставником — все это вертелось в голове, требуя осмысления.
Быстро приведя себя в порядок и выпив чашку крепкого кофе, я решил, что лучший способ разобраться в ситуации — это окунуться в жизнь города. Но на этот раз у меня была конкретная цель — активно использовать магию для ускоренного изучения языка.
Выйдя на улицу, я сразу же активировал заклинание «Внимание», обостряя свои чувства. Звуки города стали четче, каждое слово, произнесенное прохожими, словно выделялось в воздухе.
Я направился к ближайшему рынку, где, как я предполагал, можно услышать самые разнообразные разговоры. Проходя мимо прилавков с фруктами, я вслушивался в торг между продавцом и покупательницей. Их голоса звучали эмоционально, и я заметил, как часто они используют жесты, подчеркивая свои слова.
— Это слишком дорого! — воскликнула женщина, указывая на яблоки. — В прошлом году цена была вдвое ниже!
— Так и налоги были вдвое ниже, пани, — парировал продавец. — Времена меняются, что поделать.
Я сосредоточился на их словах, пытаясь уловить не только смысл, но и интонации, особенности произношения. Магия помогала мне запоминать новые слова и выражения, словно вплетая их в ткань моего сознания.
Следующей остановкой стала небольшая кофейня. Я заказал чашку местного кофе и сел за столик у окна, прислушиваясь к разговорам посетителей. Двое мужчин за соседним столиком оживленно обсуждали какие-то новости.
— Ты слышал? Говорят, царь снова повысить налоги хочет, — сказал один, качая головой.
— Да какая разница? — махнул рукой второй. — Хоть король, хоть император — все они одним миром мазаны. Лишь бы войны не было, а остальное переживем.
Их разговор подтвердил мои предположения — большинству людей было все равно, кто у власти. Их волновали только насущные проблемы: цены, налоги, стабильность в повседневной жизни. Политические интриги и борьба за трон казались чем-то далеким и несущественным по сравнению с ценой на хлеб или возможностью спокойно работать.
Покинув кофейню, я решил прогуляться по жилым районам. Здесь язык звучал иначе — более непринужденно, с использованием сленга и местных выражений. Я слышал, как матери окликали детей, как соседи обменивались новостями через забор, как уличные торговцы зазывали покупателей.
Постепенно я чувствовал, как мое понимание польского языка улучшается. Теперь я мог уловить не только общий смысл разговоров, но и нюансы, скрытые намеки, эмоциональную окраску слов. Это было похоже на настройку сложного инструмента — с каждым часом мой «слух» становился все более тонким.
Однако мое лингвистическое путешествие внезапно прервалось, когда я оказался в районе, где контроль за толпой был менее строгим. Я вышел на широкую улицу и увидел необычное зрелище — группу молодых людей, явно студентов, которые закидывали краской фасад внушительного здания, оказавшегося банком.
Воздух был наполнен криками и лозунгами. Благодаря моему улучшенному пониманию языка, я смог разобрать их требования без особых проблем. Студенты возмущались грабительскими процентами по займам на учебу, которые превращали выпускников в пожизненных должников.
— Образование — право, а не привилегия! — кричал один из них, размахивая самодельным плакатом.
— Долой кабальные кредиты! — вторил ему другой, бросая очередной шарик с краской.
Моим первым импульсом было пройти мимо. В конце концов, это не мои проблемы, и вмешательство могло привлечь нежелательное внимание. Но тут ситуация резко обострилась.
Из здания банка вышла группа охранников. Я ожидал, что они начнут разгонять толпу или хотя бы попытаются успокоить протестующих. Вместо этого один из стражников, подстрекаемый яростной женщиной в очках — вероятно, управляющей банка — начал творить магию.
Я мгновенно узнал заклинание — простейшая магическая атака. В умелых руках это могло быть смертельным оружием, особенно против простецов. К счастью, охранник не был особо искусным магом, но даже так эффект был ужасающим. В воздухе появилось множество мелких камней.
Первые врезались в толпу студентов, и воздух наполнился криками боли. Я увидел, как один из молодых людей упал, схватившись за окровавленное лицо. Другая девушка, совсем юная, с ужасом смотрела на свою разорванную камнем руку.
Мой мозг работал с невероятной скоростью. Я понимал, что не могу открыто вмешаться — это могло поставить под угрозу всю миссию. Но и стоять в стороне, наблюдая, как избивают безоружных студентов, я тоже не мог. Это было просто неправильно и все внутри меня противилось подобному.
Решение пришло мгновенно. Я незаметно активировал заклинание «Защити», создавая над протестующими невидимый барьер. Следующие камни, запущенные охранником, отскочили от него, не причинив вреда.
Охранник выглядел озадаченным, но женщина в очках яростно кричала, требуя продолжать атаку. Я понял, что нужно действовать быстрее.
— Разрушь! — прошептал я, направляя заклинание на мостовую перед банком.
Камни под ногами охранников внезапно раскрошились, заставив их потерять равновесие. В возникшей суматохе я использовал еще одно заклинание, создающее мощный взрывной звук.
