«Что со мной? Мама? Что мне делать? Я не могу контролировать себя! Я схожу с ума?!» Женщина обнимает дочь, поглаживает по спине:
«Ничего-ничего, все пройдет. Это просто инициация. Это стихия давит на тебя».
«Но что она от меня хочет? Зачем? К чему склоняет? Она хочет, чтобы я кому-нибудь навредила?»
«Нет-нет, дорогая. Стихия не имеет своего разума. Она лишь переполняет тебя изнутри и приносит с собой эмоции. Она нейтральна: не хороша и не плоха, но она обостряет все, что в тебе и так уже есть. Она дарит нам хорошее: любовь к своим близким, связь между родными существами».
«Но тогда почему она делает меня злой?!»
«Эта оборотная сторона ее силы. Забота - это не только проявление ласки, но и стремление защитить своих от чужих, а значит агрессия. Но пока ты в этом состоянии, тебе сложно осознать, кто твой, а кто чужожй и соизмерять свои силы. Ты желаешь хорошего, но можешь переборщить, потому что стихия давит».
«Но зачем она так делает?»
«Это просто наша природа, - тяжело вздыхая, добавляет ее отец и поглаживает по растрепанным волосам. - Каждый элементаль проходит через это, мы должны доказать, что достойны принять ту силу, которая нам дарована, что принесем в этот мир что-то хорошее, а не смерть и разрушение».
«Но почему мне нельзя в Храм? Мне там становится легче!»
«Храм Воды питает твою силу. Облегчение после его посещения - это только иллюзия, на самом деле сила начинает давить еще сильнее, а ты еще не успела к ней адаптироваться, не научилась контролировать ее. Не только магию, истинную силу стихии. Но мы обязательно пойдем в храм все вместе, только позже».
«Пойдем, когда случится иниациация?» - спрашивает девочка уже устало.
«Да, когда ты покоришь стихию. Когда она переполнит тебя до самых краев, мы пойдем в храм, и ты выпустишь ее».
«А если я не справлюсь? Если не смогу покорить стихию в себе? Я сойду с ума?»
Родители переглядываются, и Кракен чувствует мелькнувший в их эмоциях страх. Но отвечает отец с уверенностью:
«Такого не случится. Ты справишься, мы верим в тебя».
* * *
Больше в воспоминаниях Кракена ничего конкретного об этом не было. Его хозяйка действительно однажды вместе с родителями отправилась в храм, а потом вернулась спокойная и веселая, больше ее не мучали перепады настроения, а в храм она ходила каждое Голубое полнолуние уже на своих ногах. Но что именно произошло - он не знал, животных в храм никто не звал.
Я не знала, верить ли в то, что увидела, действительно ли у меня тоже приближается инициация? Или это только для подростков актуально? Но перебирая сейчас на холодную голову какие-то воспоминания, я начала осознавать, что действительно вела себя странно, несвойственно самой себе. Я стала высокомерна и временами даже жестока. Неужели это то самое?
И что будет со мной, если я не справлюсь? У меня ведь нет семьи русалов, которые бы мне подсказали, как себя вести.
А вдруг страх маленькой русалочки верен, и я могу сойти с ума?..
И что делать с Храмом? Ведь в самом конце я должна явиться туда и закончить неизвестный ритуал инициации, а подводный Храм разрушен...
Мария Максонова
Русалка в академии
Глава 1
- Подсудимая, пройдите на свое место, - велел строго сидящий за конторкой сбоку от большой и пока пустой трибуны мужчина в строгой мантии и шапочке-таблетке. – Долго вас ждать?
- Я не могу, - откликнулась я.
- Почему? – он смотрел строго и осуждающе, пощелкивая крупными каменными четками в руках.
Я подъехала ближе, выехав из-за спин сопровождающих меня охранников, Оларга, Гарта – короче, всех, кто имел хоть какой-то статус в местной иерархии и имел право зайти в зал заседания в качестве зрителей.
- Мое кресло не может проехать в этот проход.
Мое дело вызвало большую шумиху в Уркатосе, поэтому суд был перенесен из малого зала в большой. Он был разделен низенькой деревянной загородкой на две части: для зрителей и для участников, в центре был узкий проход. Место подсудимой тоже было огорожено похожей загородкой, только повыше, так сказать, чтобы человек заранее почувствовал себя в клетке. Так или иначе, проход, подходящий для людей, не был достаточно широк для инвалидного кресла. Да и если бы даже я перемахнула через загородку, на место подсудимой я сесть не могла – там стул бы привинчен к полу.
Увидев мое затруднение, секретарь смутился, зрители зашушукались, удивляясь, как женщина на инвалидном кресле умудрилась наделать столько дел. Я старательно опускала глаза и разглядывала свои руки и радуясь произведенному эффекту. На мне было самое скромное из моих черное вдовье платье и лишь несколько изящных, но очень дорогих украшений из серебра и голубого коралла, цену которых, однако, опознал бы только знаток.
Запыхавшийся Укерверс появился вскоре, и поспешил разрулить ситуацию. Мою коляску все же с помощью полуорков аккуратно переставили из части зала для зрителей в зону для участников процесса, ну а дальше Укерверс, который взял на себя обязательства быть моим защитником в суде, предложил нам с ним поменяться местами. То есть это он, глава гильдии магов Уркатоса, уселся в клетку подозреваемого, а я спокойно подъехала за стол рядом. Тут же разложила на столе свой блокнот и принялась записывать, лишь в пол уха прислушиваясь к заседанию, так как очень боялась слишком сильно разозлиться и наделать еще больше глупостей.
После того, как я узнала о предстоящей инициации, я усиленно вспоминала все, что знала о контроле над эмоциями, теперь каждый день я хотя бы несколько минут посвящала медитациям, контролю дыхания, а еще вела дневник. Честно говоря, медитации у меня не выходили, не думать ни о чем не получалось, часто я начинала злиться или наоборот жалеть себя, а бывало, что и то, и другое. Да еще и периодически всплывало желание поплыть в Храм и решить тем самым все свои проблемы. В итоге практика срывалась, но я все равно тщательно потом описывала, что получилось, и сколько времени удавалось продержаться более-менее в адеквате. Пока больше минуты не выходило.
Дневник же я завела, чтобы записывать происходящее вокруг и перечитывать, так как в голове ярко отложился тот момент, когда я поняла, что память меня подводит, словно я сама вытесняла из своих воспоминаний какие-то нелицеприятные моменты и неудачи, тасовала события, словно карточный шулер. Поэтому теперь я записывала: что, почему, какие эмоции это у меня вызвало и так далее, отмечала и перечитывала важные моменты. Это, кстати, помогало лучше держать себя в руках в моменте, как мне кажется. Я записывала все голоса в своей голове и пыталась среди них найти самый разумный, а значит принадлежащий мне, чтобы следовать только его советам и не вестись на провокации.
Сперва был опрос свидетелей обвинения, и тут правила были как в земном суде: подсудимый не может возражать, не может кричать с места, не может задавать вопросы и прочее. Сказать что-то может только его адвокат, дождавшись своей очереди. Поэтому, пока священник жалобно рассказывал, как я пытала его прямо в священном храме Стихий, я тщательно переписывала все правила поведения снова и снова. Не возражать. Молчать. Не вести себя эмоционально. Быть скромной, притворяться, что тебе стыдно...
Укерверс задал несколько вопросов о причиненном священнику вреде, но по сути у того травм не обнаружилось, даже синяков не было – так удачно сработала моя магия. О психологическом вреде тут, слава Стихиям, пока не слышали. Укерверс напирал на то, что я жреца только припугнула и ничего не сделала, обвинитель, конечно, напирал на то, что ничего не случилось только по случайному совпадению.
Потом долгой вереницей заслушивали судовладельцев, корабли которых задержались из-за закрытия порта, их претензии, штрафы, которые им пришлось выплатить своим партнерам и прочее – все вместе накапало на неплохую такую сумму, но суд выделил данный вопрос в отдельное производство, которое должно быть проведено через гильдию торговцев. Потом выступали управляющие портом, клерки и прочие.
