Войдя, Иван громко выматерился, а мозга Романа коснулся отголосок вмешательства.
Реаниматор, бесценный аппарат для спасения жизней на далёких планетах, сконструированный добряком в гигантских очках по фамилии Велуйко, превратили в средневековое орудие пыток. На нём лежала обнажённая женщина. Что это именно женщина становилось ясно разве что по ширине таза и узкости плеч – настолько изувеченным оказалось залитое кровью тело.
Роман взглядом нашёл спрятанную под потолком камеру и молча вышел прочь. К этому времени вернулся Роберт и принялся было разворачивать налаженный протоволновой резак, но командир остановил его, и быстро обшарил каждый угол помещения, в котором они находились, но тут камеры не нашёл. Видимо, смерть лысого здоровяка так и осталась не запечатлённой.
ЭВМ командного пункта отозвался с небольшой задержкой. Записи с камер под потолком нашлись быстро, их никто и не собирался ни прятать, ни упаковывать под пароль. Наоборот, казалось даже, что их специально расположили там, где расположили, чтобы последователи на них наткнулись наверняка.
Роман выбрал самый короткий файл, ютившийся ближе к середине списка. Почти во весь экран возникло перекошенное лицо того самого лысого здоровяка. Ежесекундно вытирая со лба несуществующий пот, он очень тихо шептал по-немецки:
– Wir haben eine Imitator unter uns, wir haben uns selbst zum Tode verurteilt!..
Он повторил это раза три, прежде чем запись оборвалась. Смысла её Роман не понимал. И чуть было не запустил следующую запись – их было ещё девять – но вовремя обратил внимание на её продолжительность.
Три года! Каждая из оставшихся длилась плюс-минус три года!
Здоровяк тайно расставил камеры и включил видеозапись, остановить которую было уже некому. Видеофиксация оборвалась лишь когда на носителе ЭВМ закончилось свободное место, отчего он, скорее всего, и притормаживал. Не обрати Роман внимания на продолжительность записей, ЭВМ как минимум надолго призадумался бы. А то и отдал концы, целиком прогружая её. Шутка ли – девятнадцать лет беспрерывной работы!
– Переборку резать? – не унимался Роберт. – А то дуга нестабильная…
– Выруби её пока. Позови сюда Вику. И Фарадея. Если что, дай ему пинка – он нужен тут!
Когда в проёме появился бледный и всем видом страдающий после вмешательства Трипольский, Роман неожиданно для самого себя не сдержался. Не будь Ординатора, Фарадей точно схлопотал бы крепкую зуботычину. А так отделался лишь потоком брани. Переигрывал юнец, пестуя собственное эго. Чересчур.
Выдохнув, Роман указал Трипольскому на кресло. Фарадей спешно прошёл и сел. Хватило и беглого взгляда, чтобы догадаться, что от него потребуется.
– Виктория, переведи это, – попросил Роман и включил запись с лысым немцем.
Вика приподняла реденькие, но уже обозначившиеся рыжим бровки и обняла себя за плечи. Запись уже окончилась, а она всё молчала, растерянно глядя на командира.
– Ну?
– Он сказал… сказал, что имитатор или повторитель с ними. «Имитатор среди нас, мы сами приговорили себя к смерти» – примерно так. Роман Викторович, а что…
– Ты свободна, Виктория, – резко оборвал командир и повернулся к Трипольскому. – Видишь – целые годы записи! Лёша, ты парень способный. Надо сделать так, чтобы мы поняли кто всё это, – он указал большим пальцем за спину, – устроил, понимаешь?
– Так точно, – сосредоточенно кивнул Трипольский, глядя в панель перед собой.
– Интересующие нас моменты наверняка в самом начале.
– Нельзя просто взять и перемотать каждую, слишком большая…
– Для этого я тебя и позвал, Лёша, – почти ласково прервал Роман. – Я догадался, что ЭВМ дышит на ладан. Это видно даже мне. Но ты сделай так, чтобы мы посмотрели в лицо тому, кто всех их порешил, лады?
Трипольский ничего не ответил. Роман вышел и оставил его одного, закрыв за собой переборку. От такого кого угодно придавит неподъёмная хандра. Челнока нет, кругом трупы. Друг тяжело ранен, и даже его одного никак не отправить обратно. Ясная оказалась кровожадней мрачного клыкастого Анубиса с его расщелинами и коварными ветрами, и неплохо догоняла по количеству смертей Хиц-2. Только в тех случаях причиной гибели космопроходцев было что угодно, но не кто-то из своих же.
***
Вику трясло. Она шла ничего перед собой не видя. Ей казалось, что чем дальше она отойдёт от командного пункта, тем лучше. Просто – лучше, и всё.
Как шагала она, вперившись невидящим взглядом в однотонный пол, так и врезалась в широкую грудь Майкла. Он заговорил с ней, но Вика не слушала. Автоматом кивая, потопала дальше. Быстрей в медблок. Обратно в медблок…
Импульс-предупреждение от Ординатора пронёсся по позвоночнику лёгким покалыванием. Только его присутствие и обнадёживало, придавало сил бороться со сползанием в тихую истерику. Вика до смерти перепугалась увиденного в той половине колонии. Захотелось забиться куда-нибудь в угол и ждать. Ждать, когда скажут: пойди, ляг в капсулу, закрой глаза, а откроешь их уже дома. Не на Земле даже, а сразу – дома!
У медблока она остановилась, опёрлась дрожащей рукой о стену и выдохнула. Успокоиться. Нужно успокоиться. Пусть вмешательство, вроде как, абсолютно безвредно. Но это не повод осознанно подставляться под него.
Рената – вот с кого стоило брать пример! Она видела того несчастного, пригвождённого к полу табуретом. И ничего – ни словом не обмолвилась. А Вика меж тем точно знала: она женщина чувствительная.
Рената хлопотала над бывшим командиром. Вывод из медикаментозного сна затягивался, пришлось даже прибегнуть к детоксикации крови. Видимо, у Александра Александровича проявилась индивидуальная реакция на какую-то составляющую наркоза, отчего он так долго приходил в себя.
Вика отметила собранные на ближней столешнице инструменты. Грамотно разложенные – чуть ли не как в учебнике – сверкая металлом, своего часа дожидались ампутационные принадлежности.
Женщины долгое время не проронили ни слова. Когда Рената устало присела и выдохнула, подперев голову рукой, её место заняла Виктория.
– Их будто вчера убили… – тихо произнесла Вика. – Они не разлагаются…
– Я видела. Что ты об этом думаешь?
– Нужно исследовать образцы, – как можно спокойнее ответила Вика. – Так ничего нельзя сказать. Возможно, поливалентный бактериофаг. Чересчур поливалентный и прожорливый, правда… Или отсутствие сапрофитов, как таковых. Но скорее первое, ведь разлагаться они должны были начать изнутри…
Тишина, возникшая в медблоке, нарушалась только волнообразным гудением реаниматора.
– Что теперь?.. – спустя какое-то время не сдержалась Виктория. – Мы же не можем вернуться, так ведь?..
Ренате хотелось взять да и приподнять голову руками, хотя бы на несколько минут. Желательно – в тишине. Жжение в основании черепа, где-то ниже затылка с недавних пор сделалось несказанно назойливым.
– Всё будет хорошо, – не открывая глаз, пробормотала Рената. – Командир вызовет ещё один челнок. Вернёмся в Новосибирск. Выпьем чаю. Поспим.
– Челнока не будет. Мне Роберт сказал.
Рената удивилась самой себе – настолько наплевать ей было в данный момент на челнок, на трупы учёных и на всю Ясную. Её бесконечно удручала единственная вещь – тяжесть собственной головы. Казалось, вселенная сжалась до объёма её черепной коробки, притом ничуть не потеряв в массе.
Неожиданно Рената услышала стук. Решив поначалу, что это эхо её собственного сердца, выждала. Оказалось, нет – стучали. Оторвать от скул спасительные руки было выше её сил, и она попросила Вику:
– Открой…
– Что?
– П-переборку. С-стучат же… – Рената снова заикалась.
Опять постучали. Уже громче, настойчивее. И как бы в стекло. Странно, но в медблоке не было витражей, кроме пустовавшего карантинного изолятора и двух капсул гибернации. Может, кто-то открыл витражи в лаборатории напротив и зачем-то стучал?..
– Я ничего не слышу. Ты чего, Ренат?..
