Истины нет (СИ) - Ефимкин Максим

— Но я и не человек?

— Верно, — Грюон отвел глаза в сторону, — ты стоишь между Миров. Этот обруч я отнял у сильнейшего из тех мертвеней, что за дверью. Теперь он твой. Теперь ты их предводитель. Но ты все еще человек. Обещаю, я не оставлю тебя там. Я вытащу тебя, чего бы это мне ни стоило. Но сейчас другого пути не было.

— Я бы согласился, — кривая усмешка пересекла губы брата Хэйла, — даже если бы это была дорога в один конец. Что мне надлежит делать?

— Пойдем. Сегодня тебе надо выспаться и отдохнуть. Вот увидишь, уже завтра холод отступит.

Кардинал, не оборачиваясь, пошел по коридору. Позади него неровным шагом шел Призрак. А в голове пресвитера кузнечным молотом грохотали слова: «Даже если бы это была дорога в один конец». Он не стал говорить своему верному слуге, что назад вернуться уже невозможно, что он только что обрек его на вечное скитание по Нейтрали. Одним проклятым неприкаянным больше. И Грюон сотворил это своими руками.

Но кардинал также понимал, что сейчас, когда он полностью уверен в том, что произойдет совсем скоро, хороши любые средства. Ради этой цели он готов жертвовать. Жертвовать многими.

Призрак не видел, как сокрушенный вид слетел с лица его господина, и оно вновь стало холодным и острым, с пронзающим, беспощадным взглядом. Не видел он и того, как перед кардиналом появилась едва заметная дымка в форме высокого существа с острой короной, которую Грюон с ехидной усмешкой протаранил.

17-2.

17.

Группа, пройдя тесное ущелье у подножья гор, вышла к узкой речушке. Название речки было немудреным — Кай-Го, что означало «горный ручей». Она тоненькой струйкой журчала вдоль утоптанной каменной тропы, сверкала солнечными зайчиками и блестела в редких и тусклых лучах утреннего солнца. Кругом стояла высокая трава. Ольха, рябина, бук мирно соседствовали с кедром и пихтой. Пробивались заросли можжевельника. Воздух был наполнен свежестью и пряным запахом цветов.

Арлазар шел первым, сразу за ним Амарис, затем Ратибор, замыкал отряд Кйорт, который вел Хигло под уздцы. Конь был недоволен тем, что вместо обычных седельных сумок на него навесили огромные арчимаки, сверху приторочили громоздкие, хоть и легкие одеяла и шатер. С одного бока висел аарк, а с другого — палаш и длинный меч Арлазара. Кроме того, у самого седла висел топорик, а на передней луке — свернутые плащи.

Поначалу тропинка была хорошо видна, но чем дальше, тем больше она терялась среди густых трав, которые поднялись как-то сразу и довольно густо. Отряд поднимался вдоль реки, пока лес не начал отступать. Деревья почти совсем пропали, но на их место пришла сочная высокая трава и одинокие молодые кедры, а вскоре потянулись сплошные горные луга. Куда ни глянь — зеленый ковер с редкими деревцами. На юге, теряясь в дымке, показались первые серые вершины, а над ними хмурилось сизое небо. Половина радуги игриво выглядывала из низкого облака и упиралась в одну из вершин. Солнце совсем пропало за облаками. Царили приятная прохлада и свежий запах. Едва заметный ветерок озорно перебегал с места на место, словно играя сам с собой в одному ему понятную игру. Где-то вдали громыхнуло, но путникам повезло: гроза явно уходила в сторону.

Шли молча. С того самого момента, как ходящий объявил о скорой гибели Плана, он едва обронил лишь несколько слов, впав в объяснимую задумчивость. Немногословен был и Арлазар. Ратибор молчал скорее от испуга, а Амарис, поддаваясь общему настроению, также предпочла молча следовать за проводником. Арлазар временами из-за плеча поглядывал назад, словно убеждаясь, что никто не отстал. Несколько раз он встретился взглядом с элуран и движением бровей напомнил ей, чтобы она следила за ходящим: раны на его лице снова кровили. Это был плохой знак. Тем не менее Кйорт не выказывал признаков усталости, был собран и сосредоточен.

К полудню группа вышла к краю Голубой Долины, как назвал ее Арлазар. Тут было множество плоских камней, которые, окруженные волнами зелени, казались странными окаменелыми земноводными. А серые до этого горы теперь казались голубыми и были похожи на неудачные мазки художника, который подбирал на палитре синий цвет. Арлазар назначил привал.

— Отдохнем час и двинемся дальше, — сказал он, подойдя к йерро. — Ты как?

— Я в порядке, — сухо ответил Кйорт.

— Лицо снова кровит, — заметил эдали.

— Это плохо, — безразлично бросил ходящий, принюхиваясь и прислушиваясь.

В уголках его глаз ярилась багровая темнота.

— Может, стоит обработать их?

— Позже.

— Кйорт, ты не в себе? Что-то видишь, что не видно нам?

— Пока нет. Но далеко от меня не отходите.

— Все слышали? — Арлазар оглянулся. — Да что ж ты будешь делать!

Амарис исчезла.

— Она отошла в сторону, — поспешил с ответом Ратибор. — Я видел, что она вот скинула плащ и ушла за те камни. Вон видите, здоровенные. Видать, по нужде.

Арлазар нахмурился, но ничего не ответил, заволновался он после того, как элуран не появилась через пять минут.

— Амарис! — негромко позвал он.

Никто не отвечал. Эдали и йерро переглянулись.

— Амарис!

Ходящий молниеносным движением подскочил к Хигло и выхватил из ножен аарк. Арлазар вытащил свой меч.

— Вперед меня не лезь, — предупредил Кйорт. — Я вижу нити Нейтрали.

Арлазар кивнул, хотя и не понял смысла предупреждения. Ратибор хотел присоединиться, но его остановил ходящий.

— Стой, юноша. Будь здесь.

Ратибор остановился на полпути, растерянно поглядывая по сторонам и нерешительно теребя рукоять палаша.

Эдали и йерро прошли около десяти шагов, как их взгляду предстала странная и пугающая картина: недалеко от лагеря, в низине, Амарис висела над землей на высоте аршина. Ее конечности выворачивались и выкручивались под неестественными углами, и оставалось совсем немного до того, как хрустнут суставы. Одна рука частично приняла форму кошачьей лапы с острыми кривыми когтями, а ее глаза, полные ужаса и боли, кричали, в то время как перекошенный рот давился немотой. Девушка, словно муха, попавшая в невидимую паутину, медленно, но неумолимо поднималась все выше, судорожно дыша.

— Никому не двигаться! — прорычал Кйорт. — Медленно. Очень медленно отходим и убираемся отсюда.

— Что? — закипел Арлазар.

— Она мертва, уходим, — невозмутимо сказал ходящий.

— Что ты такое говоришь? Она жива. Посмотри. Жива!

— Это ненадолго. Очень скоро она погибнет.

— Нужно ее спасти.

— Ты не в себе? Это кгнолль! Он свалился в разлом, — размеренно проговорил йерро. — Юноша, седлай коня.

— Стой, Ратибор! — вскричал Арлазар, подступая к ходящему. — Мне плевать. Я пойду и попробую ее вызволить.

— Ты не представляешь, что это. Ты просто закончишь как она.

— Тогда ты. Ты знаешь, что это такое. Ты можешь ее спасти! Можешь его убить?

— Если я убью его, она превратится в кровавый кисель. Сначала надо ее освободить. Это глупо и опасно. Я не стану этого делать. И тебе не советую. Нужно уходить как можно скорее.

— Если ты не станешь этого делать, тогда я пойду сам. И если я погибну, ты останешься без проводника. И тогда перебирайся через горы сам, — Арлазар отступил на шаг и отвернулся.

— Это как лезть в пасть льву и надеяться, что он подавится, — ходящий расслабленно оперся об аарк.

Арлазар сделал еще шаг в направлении Амарис, выставив перед собой меч.

— Ну и черт с тобой. Я возвращаюсь. Как-нибудь доберусь до Наола морем.

Эдали замер и повернулся.

— Хорошо. Бросим ее умирать, — вызверился он, — но тогда я сам пройду горами. В одиночку. И как ты думаешь, с каким настроением тебя встретит Эртаи, если я ему расскажу о произошедшем здесь? Уверяю, что в этом случае он даже не станет с тобой говорить. А ведь именно за этим ты идешь в Наол. Я прав? Тебе нужен Эртаи не меньше, чем ты ему, но вот в чем штука: из-за произошедшего здесь, если ты не станешь ей помогать, он не станет помогать тебе. О, я уверяю тебя, так и будет. Я хороший рассказчик и обязательно что-нибудь добавлю от себя.