Страж Ордена (СИ) - Семин Никита

Аглая в этот момент подала мне котелок щей, на который я накинулся с изрядным аппетитом.

Вечером Кузьмич без лишних слов сунул мне в руки острый, хорошо заточенный нож и моток крепкой бечевки. Забрав инструмент, я проверил свою самодельную ловушку и ушел в теперь уже свою комнату, которую до этого занимал один из старших сыновей мужика, прокручивая в голове план на ближайшее время. Странное дело: страх перед неизвестностью, еще утром холодной рукой сжимавший нутро, растаял. Вместо него пришёл азарт первооткрывателя и… предпринимателя. Лес уже не казался мне враждебной чащей — он превратился в бесплатный склад и мастерскую под открытым небом.

Мысленно я выстраивал план своего грядущего обогащения. Первое, что пришло в голову — «вечная зажигалка». Это идеальный первый товар. Понятная, полезная, страшно удобная в сравнении с примитивными местными кресалами, вещь и в то же время — выглядящая как чистое чудо. Подойдёт и для дворянских салонов, и для купеческих обозов, и для военных походов, где отсыревший трут может стоить жизни. Сначала — штучный эксклюзив. Потом, когда появятся деньги, — мелкосерийное производство. Когда-то мы с ребятами из Северо-западной Академии теоретической и прикладной магии мастерили такие от нечего делать — просто по приколу. Для ее создания нужна кора измененной под влиянием Грани сосны. Для заготовки коры можно будет нанять Кузьмича с сыновьями, обучить их простым операциям, не требующим магии. Главное — сохранить в тайне секрет «батарейки». Никто пока не должен узнать про начинку для них — «светлячков», еще один вид тварей из-за Грани, но безобидный и полезный. Для всех прочих это будет «магия, запечатанная в дереве».

Но зажигалки, думаю, будут лишь началом — способом заработать стартовый капитал и репутацию. А дальше можно разработать целую линейку: световые шары, не требующие масла; примитивные «электрошокеры» для городской стражи; амулеты с лечебным действием на основе слабой биоэлектрической стимуляции… В этом мире открывалась целая технологическая ниша, и занять её мог один человек — я.

…А тем временем в ерофеевской конторе в селе приказчик Кондрат, только что загнавший насмерть вороного конька, бледный и униженный стоял перед дубовым столом хозяина.

— … а он, ирод, рукой махнул — и у мужиков топоры синим пламенем загорелись! Бесовское! — заикаясь, докладывал он. — И гром с ясного неба! Лошади взбесились, нас чуть не потоптали! Василий Захарыч, это не бунтовщик, это колдун настоящий! Мы без батюшки, без святой воды к нему больше ни ногой! Он же мной управлял, как куклой какой-то! Вот те крест!

Купец Василий Захарович Ерофеев слушал, и его холёное лицо мрачнело. Кондрат не врал — он был искренне, до дрожи, напуган. Силой того парня не взять. Но отступать Ерофеев не собирался: речь шла уже не о сломанном шпиле, а о репутации во всём уезде.

— Вон отсюда, трус! — рявкнул он, ударив кулаком по столу. — Чтобы духу твоего здесь не было!

Когда дверь захлопнулась, купец задумчиво перебирал пальцами столешницу. Действовать нужно было иначе, привлечь силы, перед которыми не устоит и колдун.

Во-первых — церковь. Раз «колдун», значит, дорога к отцу Василию. Тот и так косо смотрел на все эти новомодные «электрические фокусы», почитал их бесовщиной. Следовало пожаловаться, подкинуть звонкое пожертвование — пусть поп поднимет шум, настроит народ.

Во-вторых — стража. Ерофеев взял перо, обмакнул в чернильницу и быстро нацарапал сухую, официальную записку своему прикормленному капитану полиции Кунгура Зарубину: «Беглый работник Михаил Молниев, учинивший порчу хозяйского имущества, избивший артельщиков и скрывающийся в лесах, вооружён и опасен. Того гляди поднимет народ бунтовать! Покорнейше прошу Ваше благородие оказать содействие в поимке».

И ни слова о колдовстве.

Сложив записку, купец ухмыльнулся. Колдун значит… Ничего! Ежели надавить с двух сторон — через закон и через церковь — никакой колдун не устоит. В том, что этот выскочка теперь не уйдёт, Ерофеев был уверен.

Глава 6

Утро встретило меня скрипом полов, от шагов проснувшихся жильцов. Воздух из полуприкрытого окна был чист и прозрачен до звона. Закончив скудный завтрак, я вышел во двор, перекидывая через плечо заплечный мешок и пристраивая на поясе берестяной короб-ловушку. У сарая меня уже поджидал Илейка. Глаза его горели нетерпением, а вся его маленькая фигурка так и подрагивала от сдерживаемого возбуждения.

— Дядя ведьмак… то есть, лекарь! — выпалил он, подбегая ко мне. — Возьми меня с собой! Я все тропки знаю, не заплутаешь!

Из сеней вышла его мать, Арина, и грозно шикнула на сына:

— Цыц, окаянный! Куда ты к… к нему набиваешься! Пропадешь, как куренок! Марш в дом!

Мальчишка съежился под суровым взглядом матери, но продолжал смотреть на меня с отчаянной надеждой. Я на мгновение задумался. Проводник мне, в общем-то, был больше не нужен. Но живой свидетель, который вернется в деревню и расскажет, что видел не злое колдовство, а чудеса — это было именно то, что нужно для моей репутации. А то, действительно, придут ночью на вилы поднимать… Разгонять придется дуралеев.

— Да пусть идет, — сказал я спокойно, глядя на Арину. — Помощником мне будет.

— Не забоишься, как в прошлый раз? — обернулся я уже к Илейке.

— Не, — замотал головенкой обрадованный мальчуган. — Чес-слово, буду слушаться вас!

Женщина не решилась спорить, лишь испуганно перекрестилась и ушла обратно в дом. Илейка же буквально расцвел от счастья и пристроился рядом, готовый сорваться с места по первому моему слову.

Мы шли по едва заметной тропинке, углубляясь в утренний лес. Вокруг стоял обычный сосновый бор, светлый и приветливый. Солнечные лучи пробивались сквозь кроны, рисуя на мху золотые пятна. Пели птицы, стрекотали кузнечики. Илейка, немного осмелев, первым нарушил молчание.

— Аглая-то совсем ожила! — восторженно сообщил он, семеня рядом. — Уж и по хозяйству помогает вовсю, как раньше. Спасибо тебе, дядя лекарь!

— Рад слышать, — кивнул я, не сбавляя шага. — В этом деле самое важное — вовремя помочь. Позже ничего бы не получилось, и я бы не помог.

Мальчишка, поощренный моим вниманием, с детской непосредственностью продолжал делиться семейными тайнами.

— Она ж у нас на выданье. Уж сколько парней хороших сваталось. А она всем от ворот поворот. Характерная! А тут болезнь эта… мы уж думали, «всё». Сглазил кто-то из родни женихов этих. Народ-то знаешь какой злой быват!

Слушая этот незамысловатый рассказ, я поймал себя на странной мысли. Как тут все у вас строго: «на выданье», «сватались»… А какое место в этом мире уготовано мне? Пришлому бродяге без роду и племени, которого уже успели окрестить «колдуном». Даже если бы я начал сейчас копаться в подобных вопросах, ответ на них был бы неутешительным. И какой у нас выход? А выход у нас один — надо стать настолько сильным, чтобы никому даже в голову не пришло лезть.

Тем временем лес начал меняться. Перемены поначалу были едва уловимы, но мое натренированное восприятие отметило их сразу. Первой пришла тишина. Воцарившаяся звенящая пустота давила на уши.

— Слышишь? — остановил я Илейку. Он замер, прислушиваясь.

— Птицы замолчали. Возле ведьминой поляны завсегда так!

— К непростому месту подходим. Запомни, такая тишина — верный признак опасности. Обходи такие места стороной!

— Да я же ничего… Так, издали смотреть только приходил! — вдруг начал оправдываться парнишка.

«Да уж — с усмешкой подумал я — рассказывай! Небось бегал сюда много раз, другим мальчишкам храбрость свою выказывал, хвастался перед другими своей смелостью, кто ближе подойдет к „плохому“ месту! Потому-то в прошлый раз и не рискнул дальше идти — увидал что или почуял».

Еще раз глянув на белокурую головку парнишки, я вдруг почувствовал как меня пронзила острая жалость. Очень близко к ним место истончения Грани, очень! Ничего не знают эти люди ни про магию, ни про то, что ждет нас всех дальше. Потому и гибнут постоянно — то ягоды собирают там, где не следует, как сестрица его, то из озорства бегают по дурным местам. А случись тут Прорыв — погибнут всей деревней.