— Только, никуда не уходи больше!
Незнакомец растворился в темноте. Я лежал, зажимая рану и жадно глотая холодный воздух. Сейчас я мог попытаться скрыться. Затеряться в лесу. Пробраться обратно к городу. Да и выстрелы, скорее всего, слышали и уже вызвали полицию. А уж гигантскую вспышку, тем более, ее трудно не заметить. Надо встать и идти прочь. Главное, чтобы полиция нашла меня раньше, чем этот тип с пистолетом.
Я сел. Голова кружилась. Я могу уйти. Из последних сил. Спастись. Хотя бы попытаться.
Но когда я был далеко, Кир рискнул всем, чтобы отвести от меня беду. Хотя, большой опасности мне и не грозило. Рискнул, и поплатился за это. Не знаю как, но, точно, очень дорого.
И там, возле Шибуши. Надо было схватить Настю, когда все бросились бежать. Остановить, не дать людскому потоку унести ее. И когда я метался между беснующейся плотью Идолища, предпочел собственный интерес: шантажировал Воронцова, чтобы получить эту чертову метку усыновления. А ведь надо было продолжить поиски Насти. Вдруг бы нашел. Вдруг, все, что ей требовалось в этот момент — просто протянутая рука.
Но я поступил по-другому.
Надо идти вперед. Там, где прогремела Мощь. Но, что я смогу сделать? Я не могу пользоваться Мощью. Но, кто знает, вдруг мое появление даст Илье ту секунду, когда он успеет спастись. Или даже одолеть убийц и победить.
Я поднялся. На заплетающихся, непослушных ногах двинулся вперед. Только бы дойти, до того момента, как снова прогремят выстрелы или жахнет заряд энергии. Не верю, все еще не верю, что Илья убит. Я должен успеть! Какой тогда смысл в моей новой жизни, если все, кто мне близок, пострадали?
Я не спас Кира, не спас Настю, не спас Айгуль. Но хотя бы этого упрямца, выступившего против главы собственного рода, я спасу. Не ради него. Ради себя!
Видимо, я ошибся, когда определял расстояние до концертной площадки. Вскоре ее темный силуэт вырос из темноты. Ноги подкосились, и я упал на четвереньки. Все, больше не могу двигаться. Потерял слишком много крови. Слишком много сил. И почему, черт бы его возьми, не включается боевой режим. Почему я снова не становлюсь боевой машиной, готовой крушить все вокруг.
Мое тело слабо и измученно. Боевой режим убьет меня.
Я вскинул голову, пытаясь хоть что-то разглядеть в темноте. Увидел крадущийся силуэт незнакомца. Он что-то высматривает. Чего-то опасается.
Человек присел и замер. Всматривался в темноту. Надо крикнуть. Предупредить Илью! Я набрал воздух в легкие.
И тут я заметил второй силуэт. Он крался, стараясь оставаться незамеченным. Когда фигура подошла ближе, мне показалось, что угадываю в ней нечто знакомое. Где-то я уже видел, эту одновременно изящную, но чуть нескладную, угловатую фигуру.
С рук второго силуэта потекла Мощь. Тонкие нити, медленно подползали к затаившемуся стрелку. Я прикинул про себя, каким мастерством надо обладать, чтобы так тонко управлять энергией! Я едва удерживал хвосты своего хлыста, когда угрожал «ослам». А тут такая концентрация воли!
Стрелок, почуяв неладное, повернулся, но было уже поздно. Сияющие нити зависли над ним, угрожая нарезать его тело кусками.
Женский голос насмешливо произнес:
— Бросай оружие.
Секунду поколебавшись, стрелок бросил пистолет на землю.
— А теперь, — приказала женщина, — иди, подбери своего хозяина. А то он немного в шоке! И проваливайте отсюда оба, пока я добрая.
Мужчина на трясущихся ногах двинулся в темноту. Женщина, подождав, когда он отойдет подальше, повернулась ко мне. Приблизилась.
— Досталось же тебе, Рокот!
Рокот? Я не ослышался? Она назвала меня тем именем, что я носил, будучи метало-синтетическим гладиатором? Но кто это, откуда она знает?
Я упал на землю. Перевернулся на спину. Надо мной, с насмешливой улыбкой, склонилась Наталья.
Глава 60
— Да, не пучь ты глаза, — быстро заговорила Наталья. — Слушай и запоминай. Меня, ты здесь, не видел. Увидел вспышку, пошел сюда. Словил маслину. Пускай, там разбираются, что да как произошло.
Илья, — выдавил я. — Что с ним?
Наталья засмеялась. Только сейчас я обратил внимание, что одета она не в старомодную одежду аристократов, а джинсы и короткую куртку.
— Стрекоча дал, как только я с Мощью пошалила. Умный мальчик. Нечета тебе.
Она склонилась ниже. Прикоснулась к голове.
— Это Эмили тебя так.
— И этот, которого ты отпустила.
Говорить было трудно. Хотелось закрыть глаза и уснуть.
— Законы никто не отменял. Советую обратиться в полицию. Совсем эта сука обнаглела. Ты, главное, не окочурься до приезда полиции. Держись, Рокотунчик, у меня на тебя планы.
Наталья поднялась, и я услышал затихающий звук шагов. Шевелиться я не мог. Мне даже моргнуть было тяжело. Надо мной раскинулось ночное небо, усеянное нескончаемыми звездами. Они холодно смотрели с невероятной высоты. Равнодушно и бесстрастно.
Помощи я не дождался. Так и остался в одиночестве. Только я, и мерцающие глаза мертвой вселенной.
Холодно.
* * *
— Вот, доктор, кажется, очнулся.
Черное небо со звездами исчезло. Словно кто-то смахнул его ладошкой. Надо мной висел белый потолок. Невероятно яркий, в свете электрических ламп. Я хотел опустить веки, в желании спрятаться от слепящего света, и вернуться к созерцанию черного океана, наполненного мерцающими огоньками.
— Нет, нет.
Сильная рука взяла меня за плечо.
— Не закрывайте глаза.
Я чувствовал, как с моей рукой что-то делают. Укол, догадался я. Снова попытался закрыть глаза, но доктор осторожно встряхнул меня за плечо.
— Не закрывайте глаза, подождите. Лекарство скоро подействует и вам станет легче.
Требовательный голос заставлял подчиняться. Я хотел сказать, что устал, и хочу немного поспать, но смог лишь разлепить спекшиеся губы. Язык не слушался. Горло словно покрывала наждачка.
— Пить, — просипел я.
Мне казалось, что никто меня не услышал, но тут же мои губы смочили водой. Я жадно принялся глотать драгоценные капли влаги.
— Пока хватит.
Доктор отпустил мое плечо. Отошел от меня, и что-то негромко сказал.
— Хорошо.
Ему ответила женщина. Я понял, именно она звала доктора, когда я пришел в себя.
— Не спите.
Надо мной склонилось лицо женщины средних лет. Она улыбнулась:
— Вы уже достаточно проспали, целую неделю. Пора уже и бодрствовать.
Неделю? Ничего себе! Целая неделя прошла, с того момента, как я остался лежать на холодной земле, на берегу Томи. Значит, успели меня спасти. Я не умер от кровопотери, или холода.
Тревожная мысль вползла змеей. А если я обморозился. Ночи все еще стояли холодные, и я мог запросто отморозить пальцы. На руках или ногах. Я попытался достать из-под одеяла руку. Резанула боль.
— Тихо, тихо!
Медсестра положила мне руку на грудь.
— Что случилось?
Собрав все силы, я спросил:
— Со мной все в порядке?
— Сотрясение мозга, швы на затылке, пулевое ранение. Это в порядке?
Про ампутированные пальцы ничего не сказала, уже хорошо.
Вскоре подействовало и лекарство. Голова прояснилась, ушла боль, пропала сонливость. Позже, мне позволили немного поесть и выпить воды.
Я возвращался к жизни. В который уже раз?
* * *
В себя я пришел в реанимации. Там и провел следующих два дня, бесконечно впадая в сон на грани беспамятства. Когда мое состояние стабилизировалось, меня перевели в палату.
— Повезло вам, — сказал доктор. — Пуля не задела ни легкое, ни важные сосуды. С остальным мы справимся. Шрам, правда, останется.
Повезло, ага.
Первым я ожидал увидеть Илью или Наталью. Но им оказался следователь.
— Скажите, в каких отношениях вы были с Демьяном и Эмили Аксеновыми? — задал он мне вопрос.
— В натянутых.
— Можно подробнее?
