"Фантастика 2024-77". Компиляция. Книги 1-26 (СИ) - Лукьянов Александр Николаевич "anlukianov"

А тут как дело было? Девятого января я провёл разведку, нанёс данные на карту (мне сразу чистый лист выдали) и сдал дежурному по штабу. А моему новому командиру это не понравилось: мол, действовал через его голову. Он потребовал сдать карту ему. Я десятого и сдал. А одиннадцатого, это сегодня, он опять ничего не получил и ушёл. Не знаю, что капитан сказал начштабу, но никаких репрессий не последовало, я сделал свою основную работу и передал дальше. Начштаба исполнял обязанности комдива, пока нового не утвердили. Может, и его поставят, пока неясно.

А потом прислали нового полковника – он прибыл через три дня и с ходу взялся вникать в дела. Этот был комдивом с начала войны, две своих дивизии под ноль сточил и одну в окружении сгубил, пока их не расформировали и его в резерв не отправили. А тут нашлась новая должность. Этой информацией поделился со мной особист. Да, напрягает такой комдив.

Я продолжал служить, с интересом наблюдая, что происходит вокруг. Раза два ходил охотиться на передовую, пять немцев взял (мой подтверждённый счёт – четырнадцать), пока мой непосредственный командир не запретил мне подобные вылазки. Информации от меня особо не требовали, а немцы, видя, что их особо не трогают, успокоились. У нас вообще тут тихо было, хотя у Мценска вроде серьёзные бои шли. Служебные обязанности я выполнял образцово, не подкопаешься. Нет, при желании, конечно, докопаться можно, и капитан хотел, но, похоже, на него надавили. В результате тот стал меня игнорировать, а мне только этого и надо.

Я продолжал ходить к девчатам в медсанбат, там две на сладости падкие, так то с одной гулял до палатки, то с другой – для разнообразия. Жаль, на тройничок их не сговорил: не хотят, смущаются.

И вот как-то так два месяца и пролетели. Февраль прошёл, мне официально исполнилось девятнадцать лет. Было десятое марта, я как раз отдыхал в землянке после плотного ужина. Раньше-то, бывало, подъедал из своих запасов, а в последнее время кормили отлично и сытно – пусть и без разносолов, но у меня свои были, поэтому проблем не испытывал. И тут прибежал встревоженный посыльный – меня срочно вызвали в штаб. Похоже, что-то случилось.

Я добежал до штаба, и там меня огорошили: пришёл приказ из штаба армии сдать дела и отправиться к ним за новым назначением – о нём в направлении ничего сказано не было. И куда меня? Мне в дивизии нравилось, тихо и спокойно, менять мыло на шило я не хотел. Или там наоборот? Да неважно. Как Анну два месяца назад внезапно куда-то перевели, так теперь вот и меня.

Эти два месяца прошли для меня интересно. Дрон я особо не гонял, за два месяца всего раза четыре поднимал, да и то на шум близких перестрелок – штаб и его охрана даже оборону занимали. А это наживка в виде меня работала. Первый месяц вообще был довольно активен на немецкие группы, которые особисты фронта тут же перехватывали. Даже батальон НКВД пригнали и неподалёку разместили.

Потеряв аж шесть групп, немцы разобрались, что тут ловушка, и банально забили на меня. Месяц уже стояла тишина, так что госбезопасность и особисты фронта постепенно сворачивали свою деятельность, батальон тоже отбыл. Видимо, я перестал быть нужен, дали армейцам дальше работать, вот я и получил это направление. Если бы не Особый отдел армии, меня бы давно на другое место кинули. О той комиссии из штаба армии я помню, наверняка обо мне сообщили. Интересно было бы знать, что именно.

Дела я сдавал своему командиру, капитану Хомякову, это не заняло много времени, он и так был в курсе дел – я же говорил: бюрократ. Вещи я собрал, бумаги уже подготовили, получил в дорогу сухпай на двое суток. Пришлось поторопиться, потому как в тыл ехала машина, вот с нею и доеду, как раз бульдозер с отвалом прошёлся и почистил дорогу от заносов после недавней снежной бури. Ехал комиссар дивизии, заодно почту отправляли попутным грузом, да и вообще бумаги в штаб армии по действиям дивизии за последние три дня.

Успел. Проверил – всё, что нужно, на руки получил. Наспех со всеми простился – и к машине, только меня ждали. Забрался в кузов, устроившись на мешках с письмами (тут мягче), и мы поехали. Было шестеро: водила и полковой комиссар Андреев в кабине, я, политрук и два бойца из комендантского взвода в кузове. Комиссар по нашим тылам без охраны не ездил, и правильно делал. Обозники часто ходили, иногда их обстреливали. Даже у нас в тылу дивизии начали озоровать, но это дело особистов, вот и пусть работают. Я с дроном больше не помогал.

Конечно, мне не понравилась такая спешка: явно что-то намечается, и с большой долей вероятности я снова выступаю в качестве наживки. Есть подозрение, что до пункта назначения (а это ближайшая железнодорожная станция) машина не доедет. Я подобрался, каждую минуту ожидая нападения, но машина спокойно себе ехала и благополучно добралась до станции. Там политрук сошёл (у него какое-то задание), а мы поехали дальше: отсюда до штаба нашей армии было километров пять.

Добравшись до штаба, мы все высадились, и каждый отправился по своим делам. Дежурный по штабу, изучив моё направление, не совсем уверенно направил меня к командиру, командовавшему отделом кадров. Там направление изучили, забрали и выдали новое – в штаб фронта. Снова без конкретики: прибыть до такого-то числа, и всё. Весело. А сразу такое направление выдать не могли? Что ещё за секретность?

Штаб фронта находился где-то в Туле. Так как стемнело ещё час назад, я узнал у дежурного по штабу, где я могу переночевать, и посыльный сопроводил меня к месту ночёвки. Это село практически не пострадало от боёв: немцы, почти попав в окружение, бежали через узкий коридор, бросив немало техники и вооружения. Вот это село и спасло, поэтому и штаб армии тут разместился.

Посыльный, пока вёл меня, рассказал, что в селе люди живут почти на головах друг у друга: сюда стекались выжившие жители всех окрестных сожжённых деревень. Бойцы инженерных батальонов накопали на окраине села около полутысячи полуземлянок, там и живут беженцы. У них там нары, печи, вполне можно зиму перетерпеть. Работают на нашу армию за пайки, чтобы не голодать. Кстати, я был сыт: меня покормили ужином у штабной кухни – продаттестат помог, так бы не подпустили.

В хате, где меня устроили, было тесно, но место для меня нашлось. Так что вскоре я спал на полу, подложив вещмешок под голову.

С утра, побывав у штабной кухни, где мне выдали паёк, я на попутных санях отправился на станцию. Добирались мы часа два. На станции нашёл транспорт до Тулы – дрезину. Начальник станции сообщил, что попутный эшелон будет только вечером: пути ремонтируют после диверсии. А дрезина, мол, проскочит. Только это открытая дрезина – ну, знаете, такая, где за ручки тягают. И пусть уже весна началась, но будет нам на такой весело.

Нас было четверо: два пассажира и два железнодорожника – инженер и рабочий. Замотали лица и отправились. Тягали за ручки все вместе, заодно согревались. Как-то быстро добрались до места диверсии. Там рабочие помогли – перенесли дрезину на другую сторону рельс, и мы покатили дальше, взяв одного бойца: руку повредил, перевязали, но в госпиталь нужно, ему операция требуется. Потеснились, место нашлось. Так за два часа и доехали до Тулы. Ничего, даже не обморозились, скорее даже взопрели, хотя градусов пятнадцать точно было.

Я сразу двинул к штабу фронта, трижды у патрулей, что постоянно документы проверяли, дорогу уточнял. Наконец добрался. Дежурный снова направил меня в отдел кадров.

Когда я, постучав в дверь кабинета и получив разрешение, вошёл, то, быстро осмотревшись, понял, что с этим командиром можно иметь дело. Тут было три рабочих места (зданий в городе уцелело мало, вот и уплотнялись), и если два захламлены, да и хозяева, видать, недавно вышли, то один был на месте. И так всё ладно у него: перед ним не кружка, а фарфоровый стакан с чаем, рядом блюдце в тон стакану, а на блюдце – ватрушка. Этот человек умеет ценить радости жизни. По званию он соответствовал майору.