"Фантастика 2024-77". Компиляция. Книги 1-26 (СИ) - Лукьянов Александр Николаевич "anlukianov"

Выбивали и немецкую артиллерию. Они за день новую перекинут, а ночью я разведку проведу и сразу к артиллеристам, пока данные горячие. Артиллеристы тут же наводятся и выбивают немцев, да и сами на месте не стоят, чтобы ответных плюх не словить. И ведь ловили: два орудия с расчётами потеряли. Были и потери в расчётах, но пока мы вели.

С новым командиром мы не сработались совершенно. Бюрократ, хотел доподлинно знать, откуда я получаю сведения, кто их даёт. Причём настаивал на своём, да ещё приказным порядком, давя должностью и званием. Ну вот какое ему дело? Остальным штабным главное – результат, и они его получали, а этому что, много надо? Может, он на немцев работает? Поэтому две ночи я честно отработал, а на третью решил забить. Причина банальна: обратился к начальнику штаба полка, чтобы тот приструнил капитана, но полковник отмахнулся: ему было не до нас, велел самим разбираться.

Утром десятого января комдива ранило осколком снаряда: наши ночью их накрывают, а немцы днём новые батареи подкидывают и мстят. Одно радует: весь резерв артиллерии немцы выработали, кидая к нам, так что пока терпимо, тихо. Комдива после операции в медсанбате санитарным самолётом отправили в столицу.

А я последовал совету начштаба и просто забил на работу. Попросят – вернусь к прежнему, если приструнят капитана, который вообще вёл себя так, словно я его личный раб. Ну а пока занимался бумажной работой, изучал статистику, разведданные, систематизировал и отправлял в оперативное отделение штаба дивизии на изучение. Это, кстати, и есть моя основная работа, разведка дроном – это так, бонусом. Особист крутился неподалёку, о моих отношениях с новым командиром он знал, но ничего не предпринимал.

Также мне пришло немало писем от наших граждан, в том числе и от девчат, два мешка накопилось, пока меня не было. Так что начал читать, некоторые сохранял, другим отвечал. Штатный фотограф дивизии наделал больше двухсот моих фотографий, ещё печатает, я отправлял их, подписавшись на обороте, тем, кто просил. Вот оно, бремя славы, но ничего не поделаешь, надо так надо. Я полмешка писем за два дня успел разобрать и на часть даже ответить.

А вечером десятого января я двинул к медсанбату. Проблем с женщинами у меня не было, не доводил себя до такого, когда бросаешься на всё, что шевелится. Потому и «красотуля» мне была неинтересна. Да она только с очень большой голодухи может стать интересной… Нет, пожалуй, и тогда не станет. До медсанбата километра три топать по прямой, девчат там немало, командиры штаба там часто пасутся. Ну и я тоже. А что, это жизнь, не судите строго.

Пару девчат я прикормил трофейными шоколадками, так что всё на мази было. Сложнее место уединения найти, чем сговорить, поверьте. А потом новенькая к нам пришла, тоже старший лейтенант, то есть старший военфельдшер. Вообще, она была замужем, но считала себя вдовой. Муж её, в прошлом сокурсник (оба в сороковом форму надели), тоже военный врач. Пропал ещё летом под Пинском: извещение пришло, что без вести пропал. И стоило жениться? За год пару раз и виделись: служили в одном военном округе, но в разных частях, расстояние – двести километров, не наездишься. Та уверена, что него женщины были, да и сама не монахиней жила.

Правда, вернувшись из столицы, я уточнил у знакомых девчат – она особо ни с кем. Если бы было, они бы её сразу сдали. Её вообще недотрогой считали. Один раз мы уже встречались – вчера долго радовались встрече в палатке. Проблем с местом встречи у меня не было, что до этого, что сейчас. Ставил палатку, внутрь кидал зимний спальник (последнее из будущего), и отправлялся за девушкой – она обычно сообщала, когда свободна. Потом прогулка – и в палатку. Там мы раздевались, несмотря на пощипывающий кожу мороз, и ныряли в спальник – мы вдвоём в нём вполне помещались. Ну а дальше уже понятно. Ни разу не замёрзли, даже палатку согревали.

При этом чувств между нами не было. Она сказала, что ей это не надо, да и я, несмотря на то, что она вполне в моём вкусе, длительных отношений не хотел, чему мы были оба рады. А наши встречи – это физиология, природа требует, причём у обоих, вот мы и решили таким образом свои проблемы. Оба были довольны партнёрами: она привлекала меня своей свежестью и неплохой выносливостью, а я её – опытом и пониманием того, что нужно женщине. Она как-то сказала, что я идеален в постели. Знаете, я загордился. Понятно, что своим опытом из прошлой жизни пользуюсь, но всё равно горжусь.

Кроме того, я её вкусняшками подкармливал – и шоколадом, и сладостями немецкими. Она не шоколад, а спрессованные сухофрукты из немецких пайков любила, в кипятке их запаривала и так ела – сама мне об этом сказала. Вчера, в качестве извинений за простой в две недели, я подарил ей золотые серёжки – простые, но с маленькими брильянтами. Это трофейные, с бандитов. Ничего, взяла спокойно, поблагодарила, и сегодня я рассчитывал на ещё одну встречу. Опаздывал уже на два часа – из-за командира своего: тот меня бумагами завалил, и, пока я разобрался, время и прошло.

Как хорошо было с прежним командиром! В штабе он редко бывал, всё на мне было. А с этим каши не сваришь, точно говорю. С бумагами у него порядок будет, комар носу не подточит, а вот с реальной работой… Даже не знаю. А ещё я уверен, что тот на немцев работает, и уверен также, что наш особист об этом знает.

Я поглядывал и сам, и с помощью дрона, где находятся те, кто меня охраняет – кто выводит немцев на меня, как на наживку? Однако пока как-то пусто: все свои, дивизионные. Или это комиссия в штабе? Она – охрана? Да нет, бред.

Кстати, по комиссии. Она прибыла в дивизию за день до меня и инспектировала только штаб. Представители комиссии, два командира, опрашивали людей, смотрели бумаги и, как поняли наши штабисты, изучали причины того, почему дивизия сначала шла впереди всех, а потом приостановилась – это когда меня товарищи из НКВД забрали. Вот так и вышли на меня, причём довольно быстро это сделали. Я уже был тут, так что со мной они тоже пообщались – так, просто поговорили: как служится, какие интересы и всё такое. Разговор-знакомство.

Обо всём этом я и размышлял, пока шёл по тропке к медсанбату. К нему и дорога была, укатанная, которую регулярно чистили, но она на километр длиннее, в обход оврага. По тропинке и быстрее, и проще. Добравшись, опознался у часового. Тут уже крутилось несколько наших командиров: хоть и было темно, но я узнал звучавшие в стороне голоса, перемежаемые женским хихиканьем.

Дойдя по нужной мне полуземлянки, я постучался в дверь. Выглянула девичья мордашка, из медсестёр (тут у двух военфельдшеров отгорожен угол), и сказала, что моя зазноба скоро выйдет. Та вышла минут через десять, и мы отправились гулять под ручку. Вот во время прогулки она меня и ошарашила: её переводят, как сообщил сегодня начальник медсанбата – приказ из штаба армии. Это что, ГБ что-то мутит? Расстроила.

Впрочем, это не помешало нашим планам. Дойдя до тихого места, где я собирался поставить палатку (раньше не успел, да и недолго это), достал её, якобы из-за дерева, установил, внутри привычно расстелил спальник, и вскоре мы приступили к самому главному. Чуйка у меня свербела: что-то да будет. Однако нет, два часа миловались, никто нас не потревожил.

Потом я проводил девушку обратно в медсанбат, и мы поцеловались у землянки на прощание – утром с обозом она отбывает, уже получила все документы и сухпай. Так и расстались. Подарил ей на память колечко с рубином. Жаль, конечно, что уезжает.

Ну а я отдыхать: укатала меня. Так что больше никуда не ходил, забил на воздушную разведку и вскоре спал в нашей общей землянке.

Утром капитан возмутился: мол, почему я не предоставил свежей карты? На мой резонный вопрос, о какой карте он говорит, капитан ответил, что о той самой, со свежими сведениями. Пожав плечами, я заявил, что это не моя работа – я сижу за столом и занимаюсь своей, прописанной в уставе. Если ко мне есть претензии по этим моим обязанностям, прошу высказать. Капитан покачался на носках и ушёл.