— Ты вернёшься, — перебила его Настя. Она внезапно так рассердилась на брата, что у неё хватило смелости пойти ему наперекор. — А я никуда не пойду! Я вернусь в общежитие, сделаю масочку для лица, посмотрю сериальчик и лягу спать! А делай, что хочешь!
Андрей растерялся и не нашёлся, что ответить, — так и замер с раскрытым ртом, наблюдая, как сестра скрывается за углом. Он так привык, что Настя — безвольная тряпка с комплексом неполноценности, что был искренне шокирован. Обычно она заглядывала ему в рот, ища защиты и поддержки, и умела только истерить, плакать и ныть. Настя же чувствовала его взгляд на затылке и даже пожалела, что устроила этот импровизированный бунт. Завтра Андрей её отчитает как маленького ребёнка, опять назовёт идиоткой… Ой, к чёрту. Зато сегодня она устроит себе заслуженный отдых. Как же ей надоели все эти интриги, которые крутит Андрей. В школе ей такое нравилось, но там у них была защита в виде богатого и влиятельного отца, в Академии же больше половины студентов сами могли похвастаться такими же богатыми и влиятельными родителями.
Напевая популярную песенку, Настя зашла в свою комнату и, пританцовывая, направилась в душевую. Там она умылась, распарилась под горячей водой и нанесла на лицо свою любимую маску из морских водорослей. У этой маски был красивый изумрудный цвет, и Настя всегда ощущала себя русалкой. Не настоящей, из Трещины, а волшебной красавицей из сказок. Пританцовывая, она вернулась в комнату и засекла время — через тридцать минут надо смывать. Она включила сериал, заварила травяной чай, приготовила вкусных шоколадных печенек и легла на кровать. Громкая трель прервала её отдых — звонил Андрей. Настя настороженно подняла трубку и сказала:
— Алло? Что-то случилось?
— Проверь ключи от моей комнаты, — потребовал брат напряжённым голосом. На случай, если кто-то из них потеряет свой комплект, они обменялись ключами.
— Твои пропали? — спросила Настя.
— Проверь, — повторил Андрей, и на другой стороне что-то зашуршало.
Настя потянулась, открыла верхний ящик стола, нащупала ключи и хмыкнула:
— Всё на месте. Так что случилось-то?
— Если кому-нибудь проговоришься, шею сверну, — пригрозил Андрей, а потом с неохотой выдавил: — Мне кто-то перца в трусы насыпал.
— Перца? — тупо переспросила Настя, приоткрыв от удивления рот. — Какого перца?
— Обычного, чёрного молотого, — Андрей мученически застонал, и на том конце трубки опять что-то зашелестело. — Я сразу не заметил. Искупался, переоделся, а потом… Началось, в общем. Я только через пять минут догадался трусы посмотреть. А там перца от души кто-то сыпанул. Но чёрное на чёрном не очень видно… Я уже раза три за последние полчаса искупался, а всё равно не помогло, — он покряхтел, выругался и пробурчал: — Ладно, до завтра. И проверь свои вещи. А то будем вместе ходить и чесаться, как лишайные.
— Хорошо, — растерянно проговорила Настя, откинула телефон и бросилась перебирать одежду. Ничего подозрительного она не обнаружила и пошла в душевые, смывать в маску. И вот там-то осознала, как влипла — маска не смывалась. Ну, точнее, верхний плёночный слой смылся очень легко, а вот зелёная окраска — нет. Кожа стала ядрёного изумрудного оттенка и не собиралась возвращать себе естественный цвет. Настя тёрла лицо мочалкой, даже мылила хозяйственным мылом — бесполезно. Спустя три часа ей всё-таки пришлось смириться, что завтра на занятия она пойдёт с весьма необычным макияжем. Настя вернулась в комнату, выключила сериал, села на кровать и заплакала. Но погоревать вдоволь у неё тоже не получилось — снова раздалась трель.
— Алло? — всхлипнула Настя в трубку. — Тебе ещё что-то в трусы насыпали?
— Хуже, — сказал Андрей, и это прозвучало так, словно он признался в ужасном извращении. — Пожалуйста, приди ко мне в комнату. А ты чего ревёшь?
Настя посмотрела в зеркало и, вытерев слёзы, невесело рассмеялась:
— Скоро увидишь.
Она надела ветровку с капюшоном, на всякий случай напялила ещё и кепку и побежала в общежитие физиков. Голову она держала низко опущенной, чтобы никто не заметил её необычного преображения. Ей повезло — студенты уже разбрелись по комнатам и занимались своими делами, она никого не встретила. Дверь в комнату брата была открыта, Настя легонько её толкнула и вошла. Андрей обнаружился рядом с письменным столом — он застыл с кислой миной и пялился на свои ноги. Настя проследила за его взглядом и озадаченно нахмурилась — брат стоял в большой луже подозрительного жёлтого цвета.
— Пожалуйста, скажи, что это не то, о чём я думаю, — попросила Настя.
— То, — буркнул Андрей. — Кто-то налил рядом со столом моментальный клей. Недавно налил. Он ещё не засох. Теперь уже, конечно, засох, но, когда я в него вступил, он был очень даже липким. Ну, я и влип.
Настя не сдержалась и начала хохотать.
— И ты решил, что тебе поможет… — с трудом выдавила она сквозь смех и показала на лужу. — Что тебе поможет… это?
— Я думал, что жидкость размочит клей и я освобожусь! — огрызнулся Андрей.
— Так для моментального клея нужен ацетон.
— Знаю, дура! — рявкнул Андрей, но моментально сдулся и залебезил: — Сестрёнка, ты же не оставишь меня в таком виде? Если меня долго не будет на занятиях, директор забеспокоится и пришлёт кого-нибудь проверить мою комнату. И тогда меня найдут… Нашего отца инфаркт хватит от такого позора! Ты же любишь отца?
— Сейчас принесу ацетон, — покачала головой Настя. — Только его надо купить. Магазин Академии уже закрыт, так что пойду в Краснодар. Подожди ещё пару часиков, и будет тебе счастье.
— Поторопись! — крикнул Андрей ей вслед.
Настя выполнила обещание — она быстро сбегала в ближайший открытый канцелярский магазин, купила ацетон, вернулась и освободила брата. Её даже не заботило, что продавец смотрел на неё как на диковинную зверюшку. Мысленно она потешалась над Андреем — ей было приятно, что наконец-то он… сел в лужу. В прямом смысле. Так что спать Настя легла в хорошем расположении духа, а утром даже не расплакалась, когда посмотрела в зеркало. Первой парой сегодня был Энергообмен, так что можно спрятаться на задних партах и поспать, не привлекая внимания. Контрольную работу они писали на прошлом занятии, сегодня преподаватель должен сообщить оценки и прочитать новый материал. Андрей встретил её в столовой и был странно молчалив. Иногда он дёргался, словно хотел почесаться, но обрывал себя на половине движения.
В аудиторию близнецы зашли первыми — остальные студенты опаздывали. Настя забилась в укромный уголок и уткнулась в тетрадь, искоса наблюдая за теми, кто входит в аудиторию. О, Ломоносов вернулся. Настя проводила завистливым взглядом Кристину — вот бы её кто-нибудь так бережно обнимал и смотрел как на бесценное сокровище! Никто не обратил на Настю внимания, и она вздохнула с облегчением. Но её радость разлетелась на тысячу мелких осколков, когда в аудиторию вошёл преподаватель. Как его там? Сергей… Сергей… Да плевать. Ещё бы называть такого болвана по имени-отчеству. Опять, наверное, вместо лекции начнёт пересказывать сплетни. Зато контрольную даст по Энергообмену, а не тому, кто с кем спал и кого обзывал.
Настя нарисовала в тетрадке кривой цветочек и деревце, когда услышала своё имя.
— Анастасия Коновалова! — гаркнул преподаватель и потряс листочком формата А4. — Ваши признания мне очень льстят, но я не могу ответить взаимностью. Знаете ли, моего друга чуть не уволили, когда к нему начала приставать студентка… Так что наученный горьким опытом, я во всеуслышание заявляю — ваша любовь не найдёт ответа! Но спасибо, мне очень приятно, что вы считаете меня красивым мужчиной с неотразимыми глазами. Правда, некоторые ваши метафоры ввели меня в тупик. Вот, например… Где же оно? А, точно, нашёл! Вы пишите: «Ваши зубы белоснежны, как панцирь Жемчужных Крабов в брачный период, а нос — длиннее, чем хвост Китайского Дракона». Очень странная метафора, очень…
Ломоносов поперхнулся и закашлялся, а вот остальные студенты уже вовсю хихикали — нелепое любовное признание их знатно повеселило, к тому же они заметили зелёное лицо Насти.
