Алексей Сергеевич поднялся и подошел к карте империи, занимавшей половину стены. Его пальцы скользнули по территории, где располагались лаборатории Корниловых, и остановились на столице.
— Ольденбургский, — произнес он с непередаваемой интонацией. — Мой собственный советник. Как долго, интересно, он готовил этот нож для моей спины?
Я молчал, понимая, что император не ждёт ответа. Он размышлял, принимая решение, которое повлияет на судьбу всей империи.
— Действуйте немедленно, — его голос стал стальным. — Используйте все доступные ресурсы. Все упомянутые Корниловым лица должны быть арестованы. Никто не должен успеть уничтожить доказательства или сбежать.
— Будет исполнено, Ваше Величество.
— И, Темников, — император повернулся ко мне, его взгляд стал пронзительным, — никому не доверяйте полностью. Даже тем, кого считаете союзниками. Заговор такого масштаба мог иметь корни глубже, чем мы полагаем.
Я склонил голову, принимая предостережение. Император был прав — в деле государственной измены осторожность никогда не бывает излишней.
К полуночи операция была спланирована до мельчайших деталей. Соколов развернул в Судебном Бюро настоящий штаб, а я координировал действия ликвидаторов. Группы захвата, усиленные магами из императорской гвардии, были готовы действовать одновременно по всему городу.
Основной удар планировался по трем направлениям: Ольденбургский в его особняке на Английской набережной, граф Толстов в имении за городом и генерал Савельев в штабе армии. Плюс ещё два десятка менее значительных фигур заговора — чиновники, дипломаты, военные, банкиры.
Операция началась, словно симфония хаоса — слаженная, точная, беспощадная. Я лично возглавил группу захвата, направляющуюся к Ольденбургскому. Его особняк казался спящим, лишь в нескольких окнах горел приглушенный свет. Мы окружили здание, блокировав все выходы, включая потайные, о которых доложила разведка.
— Смещение, — активировал я заклинание, появляясь прямо в кабинете графа.
Ольденбургский сидел за столом, перебирая какие-то бумаги. Его изящные пальцы застыли над документом, когда он увидел меня. В его глазах не было ни страха, ни удивления — лишь холодный расчет.
— Законник Темников, — произнес он с легкой улыбкой. — Какая неожиданность.
— Знаете, кто я, польщен, тогда, должно быть, вы понимаете, зачем я здесь? — улыбнулся я.
Ольденбургский медленно откинулся на спинку кресла, его руки спокойно легли на подлокотники.
— Полагаю, Корнилов оказался разговорчивее, чем мы рассчитывали, — заметил он с легким вздохом. — Что ж, такова жизнь. Порой приходится проигрывать.
Его смирение настораживало. Слишком легко он принял свой арест, слишком спокойно встретил обвинения.
— Защити, — едва слышно активировал я заклинание, создавая вокруг себя невидимый барьер.
И вовремя. Воздух вокруг Ольденбургского внезапно заискрился, его фигура на миг словно утратила чёткость, а затем в меня ударила волна чистой энергии. Моя защита выдержала, но отбросила меня к стене.
— Простите за эту маленькую демонстрацию, — усмехнулся мужчина, поднимаясь. — Не мог удержаться от искушения.
В этот момент в кабинет ворвались ликвидаторы. Четверо бойцов окружили Ольденбургского, направив на него артефакты подавления магии.
— Не стоит сопротивляться, граф, — произнес я, отряхиваясь. — Вы только усугубите своё положение.
Мужчина скептически оглядел окруживших его людей, затем чуть улыбнулся и поднял руки, признавая поражение.
— Вы правы, Законник. Иногда мудрость заключается в том, чтобы знать, когда отступить, — он показательно вывел руки вперед, будто предлагая сковать их.
* * *
Арест остальных заговорщиков прошёл с различной степенью драматизма. Граф Толстов пытался бежать через подземный ход, но был перехвачен второй группой ликвидаторов. Генерал Савельев оказал вооружённое сопротивление, ранив двоих оперативников, но, в конце концов, сдался, поняв безнадёжность своего положения.
К рассвету операция была завершена. Двадцать шесть арестованных, среди которых шестеро высокопоставленных чиновников, четверо генералов, трое банкиров и тринадцать других пособников заговора. Все они содержались в специальных камерах Судебного Бюро с магической защитой, исключающей возможность побега или самоубийства.
Следующая неделя пролетела в беспрерывной работе. Допросы, протоколы, обыски… Каждый арестованный заговорщик приводил к новым нитям расследования, новым именам, новым тайникам с документами. Цепочка измены разрасталась, охватывая многие сферы имперской администрации.
Император регулярно требовал отчёты. Его рука не дрогнула, подписывая приказы о конфискации активов предателей — особняки, счета в банках, земельные владения, фабрики и заводы. Всё переходило в казну.
На пятый день после операции, когда главная волна арестов и допросов схлынула, я наконец нашёл время навестить Виктора. Он получил серьёзные ранения во время штурма объекта в Псковской губернии — открытый перелом ноги и глубокие порезы от атаки «улучшенного», еще и чертов завал.
Госпиталь Судебного Бюро располагался в отдельном крыле здания — светлом, просторном и оснащённом по последнему слову медицинской магии. Виктор занимал отдельную палату в конце коридора. Когда я вошёл, он сидел на кровати, изучая какие-то документы.
— Не можешь без работы даже на больничной койке? — усмехнулся я, ставя на тумбочку корзину фруктов.
Виктор поднял взгляд, и на его обычно непроницаемом лице мелькнула улыбка.
— Безделье — хуже смерти, — он отложил бумаги. — К тому же, я уже почти в порядке. Местные костоправы творят чудеса.
Я осмотрел его ногу, закованную в сложную конструкцию из магически укреплённых шин. Вокруг сустава пульсировало голубоватое свечение — регенерационное заклинание, ускоряющее срастание костей.
— И как долго тебе ещё здесь находиться надо? — поинтересовался я, присаживаясь на стул у кровати.
— Дня три-четыре, не больше, — Виктор пожал плечами. — Ничего серьёзного, правда. Просто нужно время, чтобы кости срослись правильно. А потом пара недель реабилитации — и снова в строй.
Он выглядел бодрее, чем можно было ожидать. Травма явно не подорвала его моральный дух, да и часть его операции была выполнена.
— Как прошла операция? — спросил Виктор. — Слышал, вы накрыли всю верхушку заговора?
— Да, схема оказалась гораздо шире, чем мы думали изначально, — я кратко обрисовал ему ситуацию с арестами и допросами. — Следствие продолжается, но основных фигурантов мы уже взяли.
— А Корнилов?
— Сидит в камере, охотно сотрудничает, — я покачал головой. — Болезнь прогрессирует быстрее, чем предполагали врачи. Без его экспериментальных стимуляторов… ему осталось около месяца.
— Поделом, — жёстко заметил Виктор. — После того, что я видел в их лаборатории…
Он не закончил фразу, но я понял. Виктору довелось увидеть последствия эксперимента Корниловых, который вышел из-под контроля. Насколько я знал из рапортов, это было не из самых приятных зрелищ.
— Как твоя команда? — сменил я тему.
— Морозова задело серьёзно, — Виктор указал на кровать у окна. — Он через пару дней выйдет. А Леонтьева уже выписали. Но… без жертв не обошлось.
Мы проговорили ещё около часа, обсуждая детали операции, строя планы на будущее, делясь мыслями о расследовании. Виктор, даже прикованный к больничной койке, оставался ценнейшим соратником — его аналитический ум и внимание к деталям не раз спасали нас в сложных ситуациях.
Когда я собрался уходить, Виктор неожиданно остановил меня.
— Максим, — голос его стал серьёзнее, — будь осторожен. Такие заговоры не исчезают бесследно. Всегда остаются невидимые нити, скрытые игроки.
— Я знаю, — кивнул я. — Именно поэтому нам нужно, чтобы ты поскорее встал на ноги.
Он усмехнулся и отсалютовал мне стаканом воды.
— За неделю буду как новенький. Обещаю.
