Что только не происходило сейчас в его глазах, какие только бури не проносились в них!
– Ого, как все запущено, – покачала головой Марина. – И ты веришь в это? А вдруг я и впрямь издеваюсь над тобой? Сочинила и теперь вру? Нет никакой подруги Инги, никто не погибал и твой манекен башкой не вертел, а? Это ж все фантастика. Страшилка на ночь.
– Ты не такая хорошая актриса, чтобы умело врать, – подумав, честно ответил он. И улыбнулся: – Скорее, ты никудышная актриса. А сейчас вышло хорошо.
Его слова неприятно задели Марину.
– Не умничай, зазнайка.
– А знаешь, мне безразлично, играешь ты или нет. Но про Ингу ты не соврала – я слышал разговор наших девчонок, они говорили, что у Марины Зорькиной подруга погибла. Ты сама им сказала. Значит, и другие смерти – тоже правда. И то, что видела твоя Инга. Что скажешь на это?
Теперь замолчала Марина. А Владислав улыбнулся очень загадочно:
– Она ведь как живая, да?
– Кто «как живая»?
– Сама знаешь кто. – Он перехватил инициативу в их диалоге. – Ты же ее видела?
– Еще как видела, – мрачно ответила Марина. – Кто она для тебя? Просто кусок пластмассы? Оживший кусок пластмассы? Или все гораздо хуже?
– Что может быть хуже робота-андроида, убивающего людей? – подняв брови и нарочито выпучив глаза, усмехнулся Владислав.
Это был и вызов, и насмешка.
– Восставшая из мертвых, например? – спросила Марина.
– У-у!
– Ага, – кивнула она. – В точку попала.
– Разумеется. Зомби круче любого робота.
– Куда круче. Так кто она для тебя, дамочка в белой шубке, на которую ты пялишься днями напролет?
– Для меня? – Владислав хитро прищурил глаза.
Теперь он готов был бросить вызов не только своей собеседнице, но и всему миру.
– Для тебя, фантазер. Не тяни.
– Богиня, – неожиданно смело и предельно убежденно ответил Владислав. – Она для меня богиня. – Это прозвучало вдохновенно и очень искренне.
Марина усмехнулась. Ей многое стало ясно.
– У тебя же нет девушки, и ты влюбился в эту чертову куклу. Да?
Он молча смеялся ей в глаза.
– А вдруг она влюбилась в тебя, дурачок? Не подумал об этом? Ты же у нас и впрямь красавчик. Втюрилась своей синтетической любовью? А? Что тогда?
– Тогда я буду самым счастливым человеком на земле.
– Спятил?
– Напротив – прозрел. – Он не отпускал ее глаз, но думал совсем не о ней. – Как я теперь все точно вижу…
– О чем ты?
– Вижу всю картину, почему именно я, почему она живая…
– Да о чем ты, чудила?
Владислав отрицательно покачал головой:
– Ты не поймешь.
– А ты объясни.
– Тебе объяснить? Тебе? Марина… – сокрушенно вздохнул он.
– Что?
– Ты же обычная дура, – презрительно усмехнулся Владислав. – Поэтому ты мне никогда не нравилась. Пустышка! – Каким высокомерным он сразу стал. – Тупая и простая, как скамейка. – Молодой человек кивнул на парковую скамью. – Посидеть на тебе только и можно, но мне даже этого не хочется. Что до моей богини и чувств к ней, то тебе, убогой тупице, этого просто не понять. Ни-ко-гда, – произнес он по слогам.
Теперь уже вспыхнула Марина.
– Сволочь, – пробормотала она. – Какая же ты сволочь… Чертов псих!
– Пошла вон, – повелительно и враждебно сказал он, глядя ей в глаза, а когда она с пылающим лицом двинулась прочь, бросил ей вслед: – И не подходи больше ко мне, мерзкая дура!
3
Утром Крымов был на прежнем месте работы. Сказать, что его встретили тепло, не сказать ничего. Сбежалось все управление – вернулся из небытия общий любимчик, отважный сыскарь, легендарный капитан, большой специалист по части «секретных материалов». Долго его тискала на своей огромной груди «большая Галя», всегда испытывавшая к Крыму особые чувства: полуматеринского-полуэротического характера. Трясли его мужественную руку ловцы бандитов, бывшие коллеги, нежно прижимались к симпатяге-спортсмену младшие офицеры женского пола и секретарши. Посмеивался в стороне старший лейтенант Яшин, вызвавший капитана в отставке как стороннего специалиста.
Полковник Морозов деловито спросил:
– Стосковался по настоящей мужской работе, Андрей?
– Так точно, Иван Иванович, очень стосковался.
– Молодцом. Это тебе не за бурундуками в лесу охотиться и не по зайцам палить.
– Да я все больше по волкам, кабанам и медведям специализируюсь.
– Ты меня флорой и фауной не пугай. Возвращайся на прежнее место работы, я тебе стаю волков, пару кабанов и одного медведя с ходу обеспечу.
– Подумаю, товарищ полковник, – заверил бывшего шефа капитан.
– Подумай, подумай, я не шучу.
Сколько раз он мечтал вернуться снова, надеть мундир – столько же говорил себе: этот путь для тебя закрыт. После того, Крымов, как ты стал охотником на бандитов по своему усмотрению и взялся на свой страх и риск вершить самосуд, да еще пошел в палачи, не бывать тебе больше честным сыщиком в погонах, служакой без страха и упрека, недостоин. Даже в глаза бывшим товарищам по службе смотреть не моги. Избежал суда – уже радуйся.
Но обстоятельства заставили вернуться.
Крымов пообещал бывшим сотрудникам устроить вечером дружескую попойку и вскоре сидел с Яшиным в одном из кабинетов напротив худенькой миловидной девушки с истощенным лицом и пустыми глазами.
– Люся, расскажи товарищу капитану, как все было, – попросил Яшин. – Мы даем тебе слово, что ко всему отнесемся с полной серьезностью. У него были подобные случаи в практике, которые не объяснить вот так, с ходу.
– Правда? – с надеждой спросила она.
– Правда, – кивнул Крымов.
Яшин продолжал:
– Он специально прилетел издалека, чтобы выслушать тебя. Ты немного отдохнула, было время собраться с мыслями. Говори и ничего не пропускай.
Ход был придуман обоими сыщиками неплохой – прибыл «специалист» именно ради нее, воришки, он будет слушать и отнесется серьезно к каждому ее слову.
Глаза Люси потеплели. Внешность капитана Крымова, похожего на положительного героя из ковбойских фильмов и полицейских боевиков, открытое лицо, ясные глаза, приятная улыбка – все это способствовало откровенности девушки. Она даже улыбнулась – и Крымов ответил ей сердечной улыбкой.
Отдохнув, Люся и впрямь пересказала всю историю от начала и до конца, но куда более четко и ясно, убедительно и логично. В первую очередь подкупала ее искренность. Было видно, что ей, воришке, не только не хочется ничего скрывать, напротив – необходимо поделиться увиденным, пережитым. И еще важнее понять, что ей верят. Не держат за дурочку или лгунью.
Да, история была фантастическая, но только не для капитана в отставке Крымова. Он-то знал, что фантастику и явь разделяет хрупкий порог, и перешагнуть его для иных – пара пустяков.
– Ты хотела стащить белую шубку, которая была на том манекене, верно? – спросил он.
– Да, – кивнула Люся.
– А черный плащ, ты брала его? Элегантный черный плащ?
– Нет. – Она отрицательно замотала головой.
– Точно?
– Точно. Две кожаные куртки брала – плащ нет.
– Хорошо, я тебе верю.
Люсе принесли колу, бутерброды и оставили перевести дух. Два сыщика вышли на улицу, закурили. Глаза Крымова живо блестели.
– Что скажешь, Андрей Петрович?
– Скажу, что девочка не врет. Она говорит то, во что верит. Я не сказал: в то, что она видела. Однажды я увидел перед собой в чаще стоящего на задних лапах медведя с поднятыми к бою лапами, готового к прыжку, и остолбенел. В сумерках, в грозу, в дождь. Это еще в начале моей егерской службы было. На несколько мгновений. До сих пор помню, как громыхнуло над головой, полыхнула молния. Я похолодел, ноги стали ватными, еле отступил. Я даже рык услышал в сопровождении грома. А потом понял, что передо мной двухметровый пень в два обхвата с двумя торчащими вверх обломленными ветвями.
– Круто.
– Вот именно. Я сфоткал этого «медведя», кстати, потом покажу. Многое может привидеться человеку. А если бы я развернулся тогда и побежал, то потом бы всем рассказывал, как наткнулся на атакующего медведя, услышал рычание за спиной и едва унес от него ноги. Но это был всего лишь старый пень. – Крымов сделал затяжку. – Несчастная девочка говорит о том, что пережила. И все бы можно списать на бред, если бы не два трупа со свернутыми шеями.
