Спустя полчаса ходьбы почти вслепую — прожилины попадались крайне редко — они наткнулись на первого червя-дождевика.
— Сколько же их тут?.. — замогильным голосом прошептал Роберт, впотьмах надеясь разглядеть то, что осталось от длинного, длиннее чем все виденные ранее, червя.
— Дождевиков?..
— Нет. Тех, кто их ест.
— Смерть… она одна… — как-то фальшиво-философски протянул абориген и опять дёрнул его за руку, увлекая за собой. — Пошли.
Где-то в подкорке громоздко и неуклюже шевельнулось подозрение. Роберт не верил, что абориген освободил его за компанию. Возможно, его роль заключалась в том, чтобы протащить бессознательную Вику как можно глубже, к месту их встречи. Но предчувствие говорило, что уготованная ему роль пока не сыграна.
Сколопендра-переросток если не обитала в этих ходах, то совершенно точно часто посещала их. Абориген почти бежал, постоянно подгоняя космопроходцев сиплым шёпотом. Не требовалось света, чтобы увидеть его страх — он шёл от бессмертного почти осязаемыми волнами.
Эхо визгливого смеха разом выбило жизнь из всех троих. Люди обмерли, точно мыши в стриженом газоне, где некуда бежать. Но прошла минута. Вторая. Эхо больше не доносилось. Для верности выждав ещё, абориген шагнул первым.
На пути ещё несколько раз попадались убитые тварью черви, и теперь в сухом воздухе несло кислым. Вика предположила, что сколопендра не так давно была тут. И что скоро, возможно, вернётся пировать.
Ход влево, который так торопился обнаружить абориген, оказался не шире норы старого, толстого бобра. Беглецам повезло, что никто из них не отличался атлетическим телосложением. Когда они влезли, подсаживая и подтягивая друг друга, и проползли какое-то расстояние, позади послышались звуки, очень напоминающие хруст кости, разгрызаемой голодной собакой. Тварь при всём желании не протиснулась бы вслед за ними. Но страх ещё не раз заставил Роберта обернуться.
Вскоре не выдержала и разрыдалась Вика, без сил упав на живот. Тоннельчик оказался гораздо длинней первого, и единственная рука попросту отказала.
— Привал, — вместо аборигена объявил Роберт. Тот спорить не стал.
Якут глотнул воды — как металл облизнул. Поморщился. Жарко было всем, но ему почему-то особенно. Казалось, он вот-вот начнёт пыхать огнём — настолько сушило рот.
— Мы тут сгниём, — всхлипнула девушка.
Ей никто не ответил: Роберту было нечего, а беловолосый, видимо, не торопился развенчивать в принципе правдивое утверждение. Роберт врезал бы ему по довольной морде, и неважно чем бы это закончилось, но тот был далеко впереди, за Викой.
Она уже перестала плакать и просто лежала, когда он вдруг подал голос:
— Тут ничто… не гниёт… И ничто… не умирает… Это планета… бессмертия…
Вдруг Роберт понял, что его нёбо онемело. Как будто его не стало, и языком можно достать до носоглотки. Сделалось страшно. Он потянулся было за водой, но передумал и попросил фляжку Вики. Даже решил, как поступит с отравившим его аборигеном, когда они выберутся. Если успеет. Но подозрения рассыпались: и эта вода ощутимо отдавала сталью.
Девушка настолько иссякла, что вскоре даже заснула.
— Час…
— Что «час»? — переспросил Роберт, пытаясь разглядеть аборигена.
— Я даю вам… час на отдых… Потом… если надо будет… волоком потащу её…
Ординатор бы сейчас помог… Через него их уже давно нашли бы остальные!.. Но его нет. Будто невидимой выдергой поддели и наживо выкорчевали, оставив сочащуюся тьмой рану в сознании… Даже когда пропадает связь с психосервером, всё далеко не так. Он просто как бы замолкает, немеет, как было в тоннелях до спуска в монолитный город.
— У тебя тоже белотелые Ординатора… — было спросил Роберт, но запнулся, не зная как сформулировать.
— Нет… — отрезал абориген и, кажется, усмехнулся. — Я избавился… от него сам…
Узкий тоннельчик доносил его голос слегка искажённым. Как марево раскалённой бетонки корёжит перспективу, так и он казался слоистым и размытым.
— Почему? — почти по-детски поинтересовался якут. Первое, что пришло в голову в качестве ответа — у него он тоже «барахлил».
— Носящий метку… не станет богом… — прошипел собеседник так, словно был вынужден пояснять очевидную истину не особо способному к разумению тугодуму. Худшего места для подобного пафоса, чем это — душная, тесная кишка, с одной стороны которой смерть, а с другой неизвестность — сложно было выдумать. — Кто умирает… на Ясной первыми?.. Знаешь?..
Роберт потёр глаза, задумался. Он не ожидал, что тот вообще станет отвечать. Ведь однажды уже дал понять, что гидом быть не хочет. Теперь стоило бы попытаться его расспросить. Главное, видимо, чтобы вопросы касались его лично.
— Слабые? — неуклюже предположил Роберт.
— В некотором роде… да… — усмехнулся издевательски абориген. — Психосерверы… Тот, кто… охраняет планету… легко расправляется… с ними… И с теми… кто на них… завязан через… Ординатора…
Абориген уже говорил об Ординаторе, перед тем, как утонуть в озере. Что-то вроде «не верьте приносящим дары». Тогда же он бубнил про протоволны и «подаренную» технологию «прыжка». Роберт понимал, что его слова не обязательно должны быть правдой. Слепо верить не стоило, ведь абориген мог как и ошибаться, так и банально обманывать.
— Зачем ты убил остальных? — Роберт опешил от собственной прямолинейности. Но вопрос ничуть не смутил беловолосого. Наоборот, что-то даже развеселило его:
— Догадался?..
— Логика. Ты один выжил. Из двадцати шести человек подкрепления.
— Не один… Нас было… двое… — абориген помолчал. — Трое даже… если задуматься… Но третий пришёл… позже… Он и на Ясную… попал позже… Я застрелил лишь… учёных… Я следовал Уставу… Отчёт был… важнее наших… жизней… Остальных убил… не я…
— Но ты не доставил его. Отчёт.
— Нет… Челнок… который я вызвал… уничтожили белотелые… Они покидают… механический город… только в двух случаях… Когда что-то… спускается с орбиты… например…
— А эти двое… Кто они? — зацепился Роберт, особо не веря в продолжение рассказа.
Абориген долго не отвечал. Роберт решил, что его словоохотливость иссякла раньше, чем удалось выудить что-то по-настоящему важное.
Становилось жарче. Или ему казалось?..
— Джессика Бристоу и… Алан Макленнор…
Всё, подумал Роберт. Сначала он мелет что-то про бога, теперь выясняется, что на Ясной все эти годы ему составлял компанию не кто иной, как почивший в далёком две тысячи сорок пятом Великий Никто науки. Роберт решил молчать. И при первом же удобном случае действовать. После такого откровения ждать последовательности от беловолосого не было смысла. Он мог вести их хоть куда, не имея какой-либо конкретной физической цели — сумасшедший же!..
Зато продолжал абориген. Чувствовалось, что говорить на эту тему он хочет сам.
— Я ведь спас Джесс… когда пожалел… хотя мне это… стоило большого риска… Но когда он явился… запертый в углепластике… она ушла с ним…. — Роберт услышал, как тот смачно, презрительно сплюнул. В голосе «юноши» сквозили ноты отвергнутого, озлобленного… не мужчины даже, нет. На порядок выше. — Она уже… не верила… в рождение бога… Зато поверила… в рождение неочеловека…
Презрение и досада задушили аборигена, он замолчал. Скрежет тупых зубов, казалось, слышала даже Карина. Роберт поглядывал на Вику, хоть и не разобрать было спит ли она. Во всяком случае, бедняга не шевелилась и дышала мерно и спокойно.
Любопытство Роберта родилось раньше самого Роберта. Мысли кружили тощими светляками в душном мраке, и приходилось хорошенько разглядывать каждого, чтобы не спросить чепухи. Ведь лимит вопросов таял с каждой секундой. К тому же твёрдое решение во что бы то ни стало отделаться от бессмертного провожатого имело и оборотную сторону — прежде хотелось выведать как можно больше. И в первую очередь об их белотелых врагах.
Абориген закопошился, и Роберт решил, что тот намерился тормошить ещё не отдохнувшую Вику, потому выпалил второпях:
— А соискатели?!
