— Одевайся… идём… Путь будет… Долгим… — она была готова поклясться, что последним должно бы прозвучать другое слово.
Они вновь оделись, абориген даже помог Вике. Тепло гуляло по коже волнами, словно тонкий бело-голубой слой, подправленный пальцами аборигена, пропускал его выборочно, попеременно в разных местах. И глина даже не думала сохнуть! Как была она слегка влажноватой, податливой, так и осталась, но при этом вообще не липла к одежде.
Они зачем-то возвращались. Городок, очень похожий на Грац, встретил их тем же набором запахов и рваных звуков. Улицы по-прежнему пустовали, и единственным обитателем их было заблудившееся эхо сирены… Абориген остановился прямо посреди перекрёстка, уставившись на моргающий светофор, словно в попытке расшифровать его незамысловатое послание. Блёклый взгляд перемещался скачками, точно что-то ускользало от внимания беловолосого, то там, то тут прячась в густоте тумана понизу.
Теперь Вика поняла, какие детали придавали гротескности городу. Карнизы окон клонились в разные стороны — и не заметишь, если не приглядываться. Между этажами было разное расстояние, а светофор… его овальные «глазницы» мигали синим, белым и жёлтым.
— Когда всё начнётся… главное — не шевелись… — абориген повернулся к Вике. — Что бы… ни произошло… не вздумай бежать… Даже не кричи… Поняла?..
Вика кивнула, обняв покалеченную руку здоровой. Сердце в груди колотилось как в последний раз.
— Город… давно не менялся… в этой части… Поэтому… я…
Он не договорил, слова утонули в низком гуле. Земля под ногами задрожала, и Вика вдруг осознала, что её тело переняло эту вибрацию — глина резонировала!.. Абориген заозирался, оскалился.
— Не!.. Шевелись!.. — прокричал он и замер.
Дома пришли в движение одновременно: одни устремились под землю, утопая в глотке тумана, другие поползли ввысь, пронзая белый потолок, третьи нашли друг на друга, поднимая густые клубы. От стона движимой массы камня и металла заложило уши: в нескольких метрах из-под земли вырвался шпиль и, утолщаясь, взметнулся в низкое небо, таща за собой какую-то башню. Всего в шаге от них вздыбился пласт дорожного покрытия, разламываясь пополам и переворачиваясь в движении.
Вика зажмурилась. Ей опять захотелось сделаться невидимой или хотя бы уменьшиться до размеров юркой мыши, чтобы сорвавшийся с места мир не раздавил её, не размазал по бетонным плитам. Но даже реши она бежать, ничего б не вышло. Ужас сковал, парализовал, оставив свободу только трепещущему сердцу и разошедшимся лёгким.
Когда всё стихло, первым её чувства потревожил запах. Пахло смолой, свежеспиленными деревьями. И почему-то йодом… Она открыла глаза.
Кругом темнели дома, но уже не многоэтажки с распахнутыми окнами, а огороженные низенькими кованными заборами особняки. В их дворах и высились красавицы-сосны, несколько были спилены, а из одной торчала… электропила?
Никакого шпиля рядом не было и в помине, хоть Вика и видела его собственными глазами несколько секунд назад. Туман под ногами и над головами снова стал безмятежен и густ, будто и не мелькала круговерть домов, а асфальт с разметкой не вздымался пластами, словно гигантский поворотный пазл.
Сбоку задыхался абориген. От смеха. Он трясся сухим телом, согнувшись пополам и колотил по земле кулаком, всё же стараясь не заглатывать тумана.
Когда он поднялся, то первым делом перешагнул через низенький заборчик. Протянул руку к торчавшей из ствола электропиле и нажал на педаль. Агрегат оказался включенным — пила взвизгнула и рванула в сторону, улетев в туман, ведь абориген её толком не держал.
Новый приступ смеха был недолгим. Беловолосый сплюнул в туман. Отдышался.
— Ты знаешь… что это… — он взглядом указал туда, куда улетела пила, — означает, моя Виктория?..
Девушка мотнула головой. Она не понимала ровным счётом ничего.
— Последний раз… эта часть… города жила… когда на Ясной… было Слово… — абориген утирал ещё катившиеся крупные слёзы. — Это значит… что Слово с Земли… опять прибыло… на эту планету… оно где-то… среди вас… И мне останется… только дождаться… когда оно окажется… в Храме… Ведь если не вы… то соискатели… доставят его… туда…
Вика старалась не вслушиваться в его речи и уж тем более — не поддерживать их. Просто потому, что в ту же секунду ей захотелось бы удавиться той самой заготовленной нитью. Ведь это проще и понятней, чем перспектива следовать за безумцем куда-то вглубь инопланетного гигантского конструктора.
Город трансформировался, но ощущение, что всё вокруг или построили умалишённые, или потренировались дети, осталось. Особняк рядом стоял на чуть накренённом фундаменте, основание стены было уже вершины, окна располагались не симметрично, а крышу немного вело набок. Но если не присматриваться, то всего этого можно было и не заметить…
Абориген ориентировался по ему одному понятному принципу. Они шли долго, порой казалось, что даже петляли.
И вдруг в тумане показался шпиль. Тот самый, что видела Вика за миг до того, как зажмурилась. Издали казалось, что он имеет форму песочных часов, но вблизи выяснилось, что это большое… сверло. Закрученная вокруг своей оси огромная лестница. Или спираль ДНК…
— Цепляйся… — абориген поставил спину. — Нам надо… ниже… Намного ниже… Ну?.. Давай!..
Вика пересилила себя. Наискось обхватила рукой его грудь и обвила ногами хилый торс. Внутри всё дрожало и трепетало, но девушка даже не пискнула… И отогнала крамольную мысль взять да и накинуть беловолосому на шею полиметаллическую нить, накрепко привязанную одной стороной к подкладке… Была б петля побольше…
Глина не липла даже, она магнитилась, отчего держаться особо не приходилось.
— Главное… не дыши…
Ответить Вика не успела — абориген погрузил их в молоко тумана, спускаясь настолько легко и ловко, будто девушки у него на спине и не было.
Туман щипал кожу, словно наэлектризовывал глину, которой они были перемазаны. Вика зажмурилась, старалась не думать о дыхании. Поначалу выходило, но время шло, абориген полз, а кислорода становилось всё меньше. Лёгкие бунтовали, требовали вдоха, девушка терпела столько, сколько только могла. Но спуск никак не кончался.
Рука соскользнула не неожиданно — Вика не выдержала и запаниковала. Абориген попытался подхватить её — его ладонь в момент падения больно саданула по берду. Вика вынесла ещё миг, не более. И вдохнула.
Удар об землю запоздал. Это туман не позволил ей разбиться или под ней больше не было асфальта?.. Вика поняла, что пока ещё жива — удушающий кашель вцепился в горло пьяным ревнивцем. Она поднялась на колени, чувствуя под собой мягкость и тепло. И судорожно захрипела: крик не нашёл пути наружу, утонув в спазмирующем горле.
Было очень светло. Её окружали шахматные фигуры — точёные ферзи с глазами чёрными, как космос.
Белотелые!..
— Это только… слепки… Не кричи… — пряное дыхание холодным слизняком проползло по шее.
Белый глянец скафандров отражал её перекошенное ужасом лицо, делая его уродливым, вытянутым и изогнутым. Они не предпринимали ничего, стояли и рассматривали их, словно уличных котят, вдруг свалившихся с дерева. И они были безоружны.
Вика вжалась в себя, подобрала руки-ноги, втянула голову в плечи. Существа над ними медленно теряли интерес: двое разом обернулись, будто что-то услышав, и застыли. Вторая пара ещё какое-то время наблюдала за людьми. Но и только.
— Они не настоящие… — абориген медленно поднялся. — Это только… заготовки в их… облике… Но не бойся!.. — тут же успокоил он. — Они не тронут… Заготовки опасны только… вне города… Когда их связь… с этим местом… рушится…
Только теперь Вика разглядела, где они очутились. Заметив выражение её лица, беловолосый осклабился большими тупыми зубами:
— Добро пожаловать… в их дом… Это — Гея-А!..
Всё вокруг источало и отражало свет. Глаза слезились от обилия белого, на фоне которого туман, также нависавший сверху и стелившийся понизу, выглядел блёклым, грязным…
— Не… всматривайся… — шёпот провожатого над ухом вызвал волну мурашек по коже; глина отозвалась покалыванием в тех же местах. — А то ослепнешь… Держи меня… за руку… Идём…
