У стены противоположной входу расположились те, от кого действительно зависела судьба Овергора. В первую очередь его величество Унбог. Молодой король, как и полагается, восседал на роскошном троне. Его плечи покрывала мантия в цветах Овергора из фиолетовой ткани. Подлокотники трона оканчивались двумя оскаленными мордами барсов. На них возлежали ладони правителя. Корона Унбога была похожа на широкий золотой обруч, в который ювелиры искусно вставили крупные сапфиры.
Справа от короля находилось место его первого министра, иначе говоря визира. Он поприветствовал Риордана кивком и легкой улыбкой. Его физиономия была образцом благородства, тогда как лицо Риордана отчасти напоминало морду дикого зверя. Визир считался при дворе первым сердцеедом. Женщины влюблялись в его облик, мужчины признавали его ум. Но так было не всегда. Новый первый министр пришел на смену мрачной личности, которую не просто уважали. Перед ней трепетали.
В бытность предшественника Унбога, визир являлся одновременно начальником магистрата тайной полиции. То есть в его руках была сосредоточена одновременно и власть, и карательная машина. Поэтому визира Накнийра часто называли не вторым, а первым лицом в государстве. Что было вполне оправдано, поскольку король Вертрон хоть и производил впечатление видного мужчины, но характер имел весьма нерешительный. Робкому монарху всегда нужен сильный первый министр. Но время идет, одна эпоха сменяет другу. Не стало Вертрона и в Накнийре отпала надобность. Будучи умнейшим и дальновидным человеком, визир сам понял, что его время прошло. Он подал в отставку, а еще через год тихо выехал из столицы в свое провинциальное имение. Постепенно связи Накнийра с Овергором порвались, как старые нитки изношенного сарафана. По слухам он, несмотря на преклонный возраст, находился в ясном уме, хотя и полностью прекратил сношения с внешним миром. Риордану иногда недоставало саркастического холодного взгляда Накнийра. Визир был его первым учителем. Жестким, властным, но терпеливым и проницательным. Он выпустил своего ученика в жизнь аккуратно, как корабел спускает на воду только что построенную ладью. Оградил от многих неприятностей, удержал от ряда необдуманных решений. Поэтому Риордан время от времени писал Накнийру длинные письма, в которых рассказывал про то, что творится в столице. Ни одного ответа не получил. Но продолжал отправлять послания, предугадывая, что каждое из них было прочтено самым внимательным образом, а не выброшено в урну. Просто таков нынешний выбор Накнийра. Наблюдать и ни во что не вмешиваться. И этот выбор следовало уважать.
Когда решался вопрос о преемнике грозного чиновника, положение Убога было еще шатким. Поэтому он уступил партии вдовствующей королевы, и престижная должность досталась графу Валлею. Этот достойный вельможа многие годы являлся правой рукой покойного герцога Эльвара. К Риордану у данной парочки были давние счеты. В частности, они неоднократно пытались его убить. Кроме физического устранения, было предпринято несколько попыток опорочить его репутацию. Горячий ключ ненависти бил в сердце герцога Эльвара, а граф Валлей претворял идеи своего покровителя в жизнь. И надо отдать ему должное — претворял с изощренной выдумкой. Но богиня удачи Мара все время была на стороне Риордана. Ему удавалось разрушать планы врагов и время от времени наносить им чувствительные ответные удары.
Но брат королевы трагически погиб в одной карете с монархом. Исчез идеолог, остался исполнитель. Граф Валлей получил высокий пост, а Риордан вошел в силу. Унаследовал ли новый визир ненависть Эльвара или давняя вражда сошла на нет вместе со смертью патрона? У Риордана не было ответа на этот вопрос, но с той поры их с Валлеем вендетта стала бездеятельной. Два человека выдвинулись на важные для королевства посты. И словно заключили между собой безмолвный пакт: перестать злоумышлять друг на друга.
Разумеется, между ними не было и намека на приязнь. Их отношения носили официально-ровный характер. Что прошлая ненависть забыта и похоронена особенно подчеркивал граф Валлей. Такое поведение визира было вполне объяснимо с учетом того, кто со временем стал начальником тайной полиции.
Риордан перевел на него взгляд и приветственно поднял вверх руку. Начальник тайной полиции еле заметно сжал кулак и чуть двинул его вперед, обозначая дружеский тычок. Так они здоровались, пока их никто не видел. Когда-то Сирсонур был одним из самых способных агентов. Хитрый, коварный и вечно голодный. Молодой Сирсонур мог запросто в одиночку сожрать ужин, накрытый на три персоны. Так он иногда поступал с Риорданом, потому что эти двое неожиданно для всех подружились. Их дружба была замешана на крови. Сирсонуру едва не перерезали горло во время одного из расследований. Дело напрямую касалось Риордана. Который с лихвой отплатил приятелю тем, что отправил на тот свет его обидчика.
Место Сирсонура было справа от короля, а еще дальше сидел начальник городской стражи. Здоровяк Дертин походил на бурого медведя, шутки ради облаченного в форменный мундир. Одна рука гиганта висела на перевязи.
Для Риордана предусмотрели кресло между визиром и констеблем Глейпина. Первый министр занимался государственными вопросами, а в ведении констебля было все, что касалось дворцовой жизни и этикета. Его присутствие на такого рода приемах было обязательным.
Едва Риордан угнездился в своем кресле, как услышал сбоку:
— Сладкой погибели, воин.
Могучую шею констебля Глейпина постоянно натирали стоячие воротники камзолов, поэтому их шили для него из мягкого бархата. Из широких рукавов блестящего светского наряда нелепо торчали здоровенные кулаки. Когда Унбог выдвинул на должность первого придворного королевства своего командира охраны, это стало анекдотом месяца для всего Овергора. Было сложно подобрать на эту должность более неподходящего человека. Отставной поединщик и отпетый грубиян будет заправлять балами и приемами? Что за нелепость! Перед уточненными дамами станет расшаркиваться человек, сизый нос у которого торчит вперед на добрую половину локтя? Не может быть! Но король проявил волю. Злобное шипение вельмож постепенно смолкло. А вчерашний поединщик постепенно прибрал к своим массивным лапам все нити дворцовой жизни и начал вполне осознанно ими управлять.
Карусель светской жизни завращалась вновь в том же темпе. Праздники проходили с прежним размахом, на балах блистали красавицы, интриги, измены и сплетни совершались обычным порядком. Стало больше порядка и меньше расхлябанности. С новым констеблем смирились и иногда отмечали даже, что он ничем не уступает прежнему.
Риордан повернулся спиной к первому министру и с теплотой в голосе ответил на приветствие:
— И тебе сладкой погибели, Кармарлок! Как внучка?
— Выздоровела, хвала Богам. Через три дня организую охоту на сарганов для местных бездельников. Не желаешь тряхнуть стариной?
— Думаю, Кармарлок, через три дня у меня будут заботы совершенно иного рода.
— Что верно, то верно, Риордан.
Не считая короля, рядом с Риорданом сидело шестеро людей, определявших жизнь королевства. С пятерыми из них он готов был разделить кров и последнюю краюху хлеба. Шестому с удовольствием вырезал бы печень.
Видя, что все в сборе, король Унбог сделал знак, церемониймейстеру. Через несколько минут тот возвратился и звонким голосом провозгласил:
— Его светлость Дилонне! Посол крайонского епископата в сопровождении делегации.
Глава 5
Вызов
Они вошли, как живой наконечник копья. Впереди в красном клобуке выступал сам посол, а позади отбивали каблуками дробь по мраморным плитам еще три представителя Крайоны. Полы их белоснежных мантий широко развевались.
Риордан вспомнил, что в Крайоне каждой ступени мудрости соответствует определенный цвет одеяния. Лестница познания начиналась с желтого. Он считался цветом сомнения. Дальше следовал серый. Его называли символом сложной картины мира. Вообще, серых было три оттенка. От почти черного, до совсем светлого. Последний приближался к белому — цвету безмятежности, когда адепт достигает первого просветления. Далее следовали зеленый и синий. Оттенки понимания. Их сменяли три цвета надежды — оранжевый, красный и фиолетовый. Ученый на этих ступенях последовательно проникал вглубь сути вещей и явлений. И венчал лестницу познания черный. Цвет абсолютной мудрости.
