— Ладно, это уже не наши проблемы, — согласился Кольт. — А что, нельзя им самим такую инструкцию выдать? — продолжал парень.
— Мы уже обсуждали это, — ответил Марат. — Современная точка зрения, что человек способен к революционной самоорганизации — не верна. Любая революционная подвижка, социальная, техническая и даже религиозная, а уж тем более организация ячеек, как и сто, и тысячу лет назад — требует личного присутствия квалифицированного специалиста, комиссара или миссионера, то есть полномочного представителя. Просто отослав Библию или Манифест коммунистической партии в регионы ты получишь в одной области мормонских каннибалов с костяными звездами на верхушке храма, в другой области расплодишь коммунаров-друидов, поклоняющихся древесной троице — кедру, дубу и осине…
Юта засмеялась, а Кольт с Глоком криво ухмыльнулись.
— Но даже после этого представители и главы ячеек обязаны являться в центр, для установки мозга в нужном направлении, корректировки деятельности и повышения квалификации, — продолжал Марат. — Это тоже указано в вашей инструкции. Задание ясно?
— Да, ясно, — отозвались парни.
— Связь через наш форум. Действуем стремительно, смело, и максимально жёстко. И быстро. Не рассусоливать, и самим не раскисать…
Марат ещё раз посмотрел а глаза обоим.
— Ну… и что сидим, кого ждём?
— Что, прямо сейчас что ли? — с лёгким изумление сказал Кольт.
— Могу ещё дополнительный благословляющий пинок выдать, — проворчал Марат, вручая каждому из них ещё по одному толстому конверту. — Поскакали, шашки наголо, и в бой. Что там у тебя, Магнум? — повернулся Маузер.
Тот стоял, явно смущаясь и прикрывая своим громадным телом невзрачную девушку. Все смотрели только на них, и ждали пояснений.
— В общем… это…, - начал запинаться Магнум. — Наша новая… товарищ Овод… вот так, в общем.
— Да никак товарищ Магнум за ум взялся, — улыбнулся Марат. — Пятерку начал формировать с расчетом на выданное задание. Отошел так сказать, от частно-индивидуального богатырского и супергеройского подхода. Привет еще раз, Ира.
Марат конечно же узнал девицу, которую уже видел сегодня, в кабинете управляющего торговым центром, начальницу отдела кадров.
— Люгер, смотри, — повернулся Марат к жене. — Она тоже полиморф.
— Причем очень сильный, — мгновенно отозвалась Юта.
— Не стесняйся, Ир, тут все свои, прослушек нет, никто ничего не записывает, — спокойно говорил Марат. — А полиморфами мы называем того, кто самопроизвольно может менять свою внешность. Это, знаешь, вершина театрального мастерства, самый сложный предмет у разведчиков, и конечный этап подготовки японских ниндзя. Известны задокументированные случаи, когда сильный и опытный полиморф, совершив преступление, ясным днем пробегал через толпу и свидетели описывали его совершенно по-разному. Кто-то говорил, что видел ребенка, юношу. Кто божился что это был взрослый лысый мужчина, третий уверял что это косматый старик, а четвертый клялся, что это была переодетая девушка. Сегодня мы уже видели тебя, ты была в образе сильной, волевой, очень взрослой женщины. Теперь ты испуганный ребенок. Через секунду превратишься в фурию. Мы тут тоже все полиморфы, без этого в нашей профессии никак…
— Я бы хотела, — вскинула голову товарищ Овод. — Вступить в вашу организацию. Стать бойцом Красной Армии.
Марат ожидал за плечом фыркания Юты, но та, к его изумлению, молчала.
— Полиморфу свойственны черты всех темпераментов, — заминая паузу, продолжал он свою маленькую лекцию. — Никогда нельзя знать, какую маску он наденет, и выбирает он ее сам, в зависимости от ситуации. Требуется упорный тяжелый труд — и он становится флегматиком. Требуется воздействовать на другого человека криком и эмоциями — становится холериком. Это свойство не врожденное, это развивается, в твоей голове. Это значит, что ты управляешь своим сознанием и даже подсознанием. А не они тобой.
— Закрой глаза, — вдруг скомандовала Маузер. — Представь воду, какую хочешь воду, от лужи до океана. Скажи мне — что ты чувствуешь?
Ира послушно закрыла глаза, лицо ее начало расслабляться, и все увидели ее настоящее лицо — обычной деревенской девчонки-простушки.
— Океан, спокойствие, чуть-чуть тревоги, глубина и надежность…, океан любви…
— Товарищ Маузер! — вдруг зарычал Магнум, и сделал шаг вперед. — Да что хоть ты за человек? Хватить издеваться, cо своими тестами по Фрейду. Ты же…
— Вольно, товарищ Магнум, — со смехом отозвалась Юта. — Овод, открывай глаза.
Та послушалась, и вмиг преобразовалась. Теперь это было на самом деле лицо фурии — опасной женщины, которая оскорблена в своих чувствах.
— Стоп-стоп-стоп, — сказала Юта. — Даже не думай.
И вдруг она развернулась к Магнуму:
— Ты, дубина, разве так можно?
— Ты чего? — оторопел Магнум.
— Он девчонку проверил тремя проверками, и все по уголовным статьям. Сперва заставил листовки клеить с текстом, за который ей могли пару лет с ходу впаять, — начала перечислять Люгер. — Потом заставил пакет с аммиачной селитрой в пенсионный фонд принести, и там оставить… Её камеры срисовали, ты в курсе об этом, боец Магнум?
— Да ты чего, все под контролем было…
— Да уж… рассказать что эти архаровцы три дня назад учудили?
— Не надо, — насупилась Овод. — Я сама скажу. Мы машину у одного гада сожгли.
Марат от удивления даже присвистнул. Он слышал раньше об Ире. Овод была ее настоящая фамилия. Очень редкая, бесспорно, крайне заметная фамилия.
Сама же Ирина до сих пор ничем не выделялась, просто ходила на митинги, стояла в пикетах. В штурмовики даже не пробовала. Была просто сочувствующей. Получила юридическое и экономическое образования, оба с красным дипломом. В торговый центр попала сначала на должность бухгалтера, потом внезапно возглавила экономический отдел. Через нее Андрея-Магнума после разгрома Штурмгруппы и устроили в охранники к Петру Межицкому. Марат думал что эти двое за прошедшие годы успокоились. Два взрослых человека, на больших, если не сказать — огромных должностях и зарплатах. Хотя, если рассудить… Вон они с Ютой — каждый месяц… «наступает ночь и просыпается мафия».
— Слушай, Магнум, ну это для проверок — явно перебор…, - сказал Марат.
— Зато она теперь наша, своя в доску, я ей доверяю, — вдруг набычился Магнум. Лицо его стало жестким, ноздри раздулись, свирепая морщинка легла поперек круглого гладкого лица.
— Ладно, все нормально, — успокоительно произнесла Люгер. — Расслабьтесь. Никто вас не найдет.
— А ты хоть откуда узнала? — Магнум отходил с трудом. — Про нас? Про листовки, селитру и машину?
— А я, Андрюша, теперь много чего знаю, уж ты поверь, — с мягкой улыбкой ответила Юта, и те кто знал эту улыбку, сразу поняли — дальше лучше и не спрашивать.
— В общем так, — резюмировал Марат. — Боец Овод у нас теперь в пятерке Магнума. И увольняться ей из торгового комплекса, а уж тем более отстранятся от работы с кадрами — никак не с руки. Это теперь твой индивидуальный окопчик. И я уверен ты с этими обязанностями прекрасно справишься. Задание остается прежним. Ясно?
— Да, ясно, — отозвалась женщина.
Дверь в тир открылась, и в помещение зашли два человека. Увидев первого, Марат не смог сдержать улыбки.
— Макаров…
Это был невысокий человек, с тонкими чертами лица, живыми глубокими карими глазами и высоким лбом. Все знали его под разными прозвищами: Пяткин, Фотограф, Маресьев. Но для штурмовиков он был «товарищ Макаров».
Он был — художник. Его фотографии стабильно заходили в разряд «произведения искусства», признанные не только российскими, но и зарубежными издательствами и всевозможными конкурсными жюри.
Позывной он выбрал из расчета, что пистолет Макарова был калечащим, но зачастую «не смертельным». Макаров вообще не любил насилие. Но вот не смотря на эту нелюбовь, а может и благодаря ей — он со своей «пятеркой» всегда оказывался в гуще уличных событий, которые постоянно заканчивались разбитыми носами и длинными синяками на спинах.
