— Ты чего об этом вспомнил? — сосредоточенно спросил Роман.
— Я очень не хочу, чтобы он воплотил мой страх.
— Не лезь в голубую жижу, и будет тебе счастье!..
Но Иван не успокоился. Не прошло и минуты, как он вновь подал голос:
— Рената Дамировна рассказывала, что она видела, когда страж пытался увести её. Наверное, то же было и у Александра Александровича, раз он… предпочёл остаться там. Выходит, страж может…
— Ванечка, сынок, он может создавать другую реальность для нас. В нас же самих, — это динамики «Осы» барахлили или Рената посмеивалась?..
— Да. Как бы реальность. Может, он и страхи таким же образом может создать?
— Зачем?
— Чтобы убить.
— А ты чего-то боишься настолько, чтобы умереть от страха?.. — ненастояще усмехнулся Роман, шагая всё быстрей. Иван еле поспевал.
— Просто если я, ну… Если будет как с Санычем… Командир, лучше застрели.
Роман почувствовал, как шевельнулось сожаление о сказанном, но он быстро запихал его на место. Хотя в одном Иван прав.
Если Карина появилась на Ясной так, как рассказал Трипольский, то ни в коем случае нельзя допустить, чтобы Иван провалился в жижу…
— Так и сделаю, Иваныч, — пообещал Роман.
Их остановил датчик движения: приближение — пятьдесят метров, сорок восемь, сорок семь с половиной… сорок семь… Он сработал поздно — впереди был поворот. И смолк так же внезапно, как и «проснулся». Кто-то брёл им навстречу, очень медленно. Как если бы полз или крался.
Для верности они выждали. И после пошли осторожно, по возможности бесшумно. Впрочем, последнее оказалось ни к чему — шуму из-за поворота хватало. Там кто-то кашлял и хрипел.
Роман ожидал увидеть кого угодно. Даже чёрта с рогами, только не его.
— Костя?!.
Прислонившись спиной к стене, на полу кашлял начлаб Корстнев. Едва из-за поворота показались «Осы», он закрылся рукой от бьющего в глаза света и попытался отползти, но у него ничего не вышло. Он был ранен. В спину.
— Помогите…
Иван держал его на мушке ПИМа. Это запросто мог быть имитатор.
— Встань! — рявкнул Роман. Его собственный излучатель покоился пристёгнутым к спине.
— Я… я не могу… Игнат?.. Дима?.. Что… что он вам пообещал?.. На кого вы… работаете?..
Роман быстро размыслил и решился.
— У меня к тебе тот же вопрос, Костя, — зловеще произнёс он, раскрывая маску.
Корстнев побелел, как если бы мертвеца увидел. Честные глаза заблестели, пухлые губы скривились, массив второго подбородка затрясся — миг, и он разрыдался. И умоляюще так, мотая в отчаянии головой заскулил:
— Прости… прости…
— Говори, где Ольга, — не своим голосом прорычал Роман.
Корстнев еле дышал. Жадно, со свистом хватал воздух, сделавшись похожим на выброшенную прибоем касатку.
— Там… — он махнул себе за спину. — Они её… к Купели…
— Что тут происходит?! Говори, скотина жирная!
Запоздалый ток и круги перед глазами.
Но мысли недолго были ясными. Держать себя в руках становилось всё трудней. Или это Ординатор давал осечки?..
— Ему нужна помощь, — кинулась Рената.
Роман еле сдержался, чтобы не остановить её. Почти схватил за руку. Почти отдёрнул.
Пока она возилась с толстяком, он сверлил его взглядом. Понимание, что что-то не так, что он тоже тут жертва стучалось в мозг словно через броню прозрачного стеклопластика. Его хотелось придушить. Собственными руками задавить гада! Но сначала узнать, где конкретно Оля и по какой такой причине их жизни швырнули в пекло.
Выдохнуть. Взять себя в руки. Ты всё ещё майор межпланетной службы. Даже несмотря на то, что та самая служба тебя почти угробила.
— Ничем не помогу, — поднялась Рената. — Пуля в лёгком, гордеев. Выжил-то только потому, что жировые отложения погасили немного пробивной силы… Стреляли в сердце, со спины.
Роман не сводил взгляда с Корстнева. Тот хрипел, замерев на боку, как его уложила Рената. И старался смотреть Роману прямо в глаза: без вызова, без заискиваний. Честно, устало и… виновато.
— Я… не мог… иначе… — выдавил он вместе с кровавой пеной.
Стало ясно, что от него ничего не добиться. Он просто не мог говорить.
— Рената?.. — с надеждой глянул Роман на женщину.
Та поняла всё без слов. Не завязанных на психосервера космопроходцев нельзя было просто так взять и «подключить». Для этого требовалось некоторое время — раз. Два — стремление самого подключаемого и его же сосредоточенность. Последним Корстнев едва ли мог похвастаться.
Но ведь и то, что Рената попыталась проделать с мучающейся Айгюль, было невозможным… Как и случай с их соединением в лесу, где впервые людям повстречалась Карина. Тогда она по идее не могла, а всё же дотянулась…
Психосервер присела рядом, на корточки. Без опаски раскрыла экзотело и коснулась бледного лица начлаба. Тот подался навстречу, словно бы вместо Ренаты ему протянула светящуюся ладонь сама Мария Магдалина.
Рената заговорила почти сразу, словами Корстнева. Она жмурилась, круглое серое лицо морщилось, а запёкшаяся под носом кровь теперь покрылась новым слоем.
Роман не знал, верить или нет, но почувствовал, что теперь ничему и никогда в жизни не удивится. В очередной раз.
Корстнев не по своей воле запустил три экспедиции на Ясную — по одной на каждый, вдруг оживший челнок. Сам он бы ни за что в жизни не отправил треть личного состава космопроходцев на убой! Но его, Костю Корстнева, никто не спрашивал. Он всего лишь следовал взятым на себя обязательствам и выполнял приказы, которые не выполнить не мог физически.
Чьи? Вот тут-то и зарылась собака!
Он не называл её никак иначе, только — Она. Существо, которое перевернуло жизнь с ног на голову, превратив в кошмар. Она появилась внезапно. Пришла прямо в кабинет начальника лаборатории восстановления межпланетных сообщений НИМИ, без стука, через десяток охранников и лаборантов. Раскосая зеленоглазая девочка в ситцевом платье и венком ромашек в руках. В январе.
Разве случайно в тот же самый момент на столе перед Корстневым лежал диагноз?!. Его, Костин, приговор… Он же путёвка в непродолжительный запас — синдром приобретённого иммуннодефицита не оставил бы его в этом кресле.
— Знаешь… какой у неё был взгляд?.. — хрипло спросила Рената; начлаб булькал и уже почти не моргал. — Холодный, Рома. Машинный. Она показала мне, что может. Не поверить было нельзя. Я должен был умереть. А она обещала жизнь…
Ему предложили жизнь взамен простого, как он думал, исполнения её воли. Ему даже объяснили, что он — всего лишь случайность. Что такие обычно не входят в число её инструментов. Что быстро меняющаяся ситуация требует кардинальных решений. Ей требовался доступ к «прыжкам» Антонова. К конкретной экспедиции. Точнее к нескольким.
В какой-то момент ни один отдел больше не брался за восстановление связи с Ясной. Дело — болото. Ни премии за неё, ни продвижения по карьере. Как и зримых перспектив что-то сдвинуть с мёртвой точки — глушняк, почти как с Анубисом. Многие пытались, работали долго и упорно — это ведь Ясная, та самая Ясная! Но заканчивалось всё только потерей времени. Планета молчала. Одна лишь команда Корстнева-младшего, Лёшки, продолжила работу, когда остальные свернули свои попытки. И, словно по щучьему велению, через полгода пришёл сигнал сразу с нескольких челноков.
— Я не хотел отдавать ей… Олю… — Рената говорила медленней. — Но было уже поздно. Я согласился на её условия. И уже не мог перечить её воле. Я не мог…
Ольга была уникумом. Должна была стать отличным психосервером. А стала армантропом. Живым зарядом, бомбой, пущенной на другую планету…
— Если Дитя не уничтожить, Земле придёт конец! Всё, что мы знаем, они сожрут! Я видел, Рома!.. Я видел, как они это делают!.. Она показала! — Ренату повело, она покачнулась и опёрлась на пол ещё и рукой.
Корстнев утверждал, что Ясная тоже была такой же «девочкой в ситцевом платьице». Но другой. Больной. С неверной программой. С чудовищным «врождённым» изъяном, вылечить который можно только одним путём — уничтожением.
