Первый взмах мечом Свим сделал как всегда слегка наискосок и убил одну крысу наповал, а другую зацепил и срезал ей ухо и часть черепа. Раненная им гарана завизжала пронзительно и громко, но не остановилась и не отскочила назад, а ещё с большим остервенением полезла вперёд, тыча перед собой опасным копьецом. Она впилась бы в сапог Свима острыми зубами, если бы не удачный колющий удар из-за человека Ф”ентом. Он-то как раз и попал жалом подаренного Свимом ножа крысе прямо в нос. Лезвие зацепилось за ноздри гараны и вошло ей в мозг.
Рявкнул торн. Одна из крыс вгрызлась в него и прокусила обувь до ноги. Он перерубил ее пополам, но передняя часть продолжала сжимать челюсти, заставляя торна испытывать неприятное чувство от в внедрения постороннего тела в его биоструктуру. Укус крысы ничем не мог ему повредить, но сам факт соприкосновения его существа с инородным биологическим веществом дал мощный импульс по энергетическим цепям торна. Вокруг него вспыхнула оранжевая аура и осветила место сражения.
Свет, хотя и призрачный, появился вовремя. Раненная Камратом крыса уже совсем близко подползала к его ноге и намеревалась куснуть её. Благодаря ауре торна Камрат заметил угрозу и, изловчившись, пнул крысу в нос, от чего она тут же потеряла сознание и перестала быть опасной.
Её пример не остановил других. Топча поверженного согуртника, к Камрату бросились ещё две гараны. Копьецо одной из них скользнуло вдоль руки мальчика и вспороло лишь рукав куртки, не причинив самой руке особого вреда. Зато другая крыса успела ткнуть острием кинжала в ногу Камрата. Крепкие дорожные кубры, проверенные руками бабки Калеи, пропустили лишь тонкий кончик ножа. Камрат укол почувствовал, но ему некогда было присматриваться к ране, обе его руки в этот момент были заняты: одну крысу он гладиусом проткнул насквозь, а второй ножом вспорол шею, почти отделив голову от туловища.
В худшем положении по сравнению с другими защитниками оказался К”ньец. Он стоял за спиной Свима, и когда гараны бросились с ходу в атаку, хопс мог лишь слышать начало схватки, так как с его стороны они не нападали. Он, как мог, пытался подстраховать мальчика. Однако вскоре крысы замкнули круг, и хопс ощутил их мощное давление на себе. Oн видел в темноте лучше, чем его товарищи, и довольно успешно отражал наскоки врагов. Но беда его заключалась в обнажённых ногах. Крысы, видевшие не хуже его в полумраке лунной ночи и ауры торна, сразу заметили этот его изъян и направили всё свое внимание на него. К”ньец не мог просто так пнуть по носу обнаглевшей крысе, как это делали другие, иначе она сразу же впивалась в его ногу и прокусывала до кости. Прошло не слишком много времени, а некоторые уже успели оставить следы своих зубов на его отнюдь не кошачьих ногах, прежде чем ему на подмогу пришла калуба.
Разумная птица пыталась было помогать всем сразу. Но затем поняла – не помогает, а мешает. Зато рядом с хопсом у неё стало получаться лучше. Шипя от боли в крыле, она, тем не менее, производила точные и мгновенные удары клювом в нос или глаз гаранам, подобравшимся слишком близко к ногам К”ньеца, и вырывала у них то, во что внедряла свой слегка загнутый, крепостью не уступавший мелерону, клюв. Ухваченное она с утробным звуком проглатывала.
Не прошло и трети беспощадного для крыс блеска, как вокруг каре защитников образовалась высокая шевелящаяся преграда против нападавших.
Будь на месте гаран более разумные существа, они уже давно бы отхлынули, оценили обстановку и или перестроились для более успешного нападения, или вовсе отказались бы от попытки поразить кого-либо из незнакомцев, среди которых были люди. Поэтому, хотя гараны не были полностью дикими, разум их едва брезжил и инстинкты, правившие ими, доминировали, они не ослабили своего стремления добраться до тех, кого решили уничтожить. Они карабкались по телам своих погибших соплеменников и безрассудно бросались в неравный бой.
Последняя крыса ухватилась зубами за клинок меча Свима и продолжала угрожать ему игрушечным для дурба копьецом, но раскроенная почти пополам вдоль тела, издала последний печальный звук и умерла.
Битва остановилась или закончилась – никто из команды Свима ещё не знал. Все они тяжело дышали и, у кого он мог быть, вытирали пот.
– Кажется всё, – сказал Свим и осмотрелся. – Все целы? Кто ранен?
– У кошки прокушены ноги, – доложил после небольшой паузы Ф”ент.
– Тебя, собака, спрашивали? – мяукнул без настроения вступать в перепалку хопс. – Что ты лезешь?
– К”ньюша, это правда?
– Да.
– Показывай! Я посмотрю. Сестерций, если можешь, посвети! Пока костёр разведём, у К”ньюши кровь вся вытечет.
– Так уж и вся, – усомнился Ф”ент.
Его участие в схватке не подвергалось сомнению, и он ощущал себя свободным в выборе реплик.
– Вся или не вся, но лучше будет, если посмотрим сразу. А остальным быть готовыми отсюда уходить.
Торн усилил свет ауры у кистей рук и протянул их к ногам хопса. Они у того были изодраны во многих местах, клочья шкуры висели лохмотьями, из них сочилась кровь.
– Та-ак, – Свим в задумчивости почесал заросший щетиной подбородок. – Как они тебя. Ладно. Малыш, поможешь?
– Я? А что я могу сделать?
– У тебя руки проворнее. Надо все эти кусочки кожи расправить и аккуратно приложить друг к другу. Поровнее. У К”ньюши всё зарастает быстро, но не хотелось, чтобы его ноги выглядели некрасиво. Справишься?
– Попробую, – нерешительно ответил мальчик, не представляя себе, как он будет исполнять просьбу Свима.
– Какие нежности, – ехидно заметил Ф”ент.
– А ты как думал, – отозвался Свим.– И нежности, и заботы. И с К”ньюшей, и вот с калубой тоже надо заняться. Мы сами о себе не позаботимся, тогда кто?
– Да я понимаю. Если кошка не против, то я мог бы зализать ей ноги и как следует уложить оторванную кожу. А потом можно будет забинтовать ноги, а?
Свим от неожиданного предложения присвистнул.
– Молодец, стехар. Он согласен. Приступай!
– Не подходи, собака?
– Уважаемые,– перебивая шум поднимающейся перебранки между выродками, обратился ко всем торн. – Может быть, мы слегка отойдём в сторону от груды этой пакости, которая напала на нас и теперь здесь издыхает?
– Не задохнёшься, – парировал вежливость торна Свим. – А ты, К”ньюша, умерь свою гордыню. У нас с тобой ещё сотни свиджей впереди, а тебе с такими ногами не пройти. Ф”ент, зализывай и делай, что найдёшь необходимым. Приступай, стехар! Он согласен.
– Ну, что, кошка? Это тебе не безобидные мышки, а гараны. Они могут быстрее тебя съесть, чем ты их. – Съехидничал Ф”ент и приказным тоном скомандовал: – Ложись, кошка, и не дергайся! Больно не будет.
– Не боишься по зубам получить, собака?
– Тогда я тебе совсем откушу ногу, кошка.
– Перестаньте, – спокойно попросил их Свим. – А ты, малыш, посмотри тут за ними. И не стесняйся, дай каждому по загривку, а то они дела не сделают, а К”ньюше уже сегодня, даже сейчас надо будет ходить. В общем, занимайся ими, если надо, помоги… А я… Давай-ка теперь ты, калуба. Посмотрю тебя. Эй!
– Она такого обращения не понимает, – напомнил, укладывая нужным образом изувеченные ноги хопса, Ф”ент. – Криба калуба…
– А, мутные звезды! Криба калуба счастливого племени, ты меня слышишь?
– А то нет, – проскрипела птица.
– А раз слышишь, то показывай крыло, чинить его будем.
– А чего его чинить? Эти подонки на меня напали, а то я давно бы сама его уже починила. Всего и делов-то. Только вот дня два летать не смогу, а так… Лучше сделай так, как я скажу. Возьмись одной рукой вот здесь… Чуть дальше. Так. Теперь второй. Да, здесь. Так и держи… Держи!.. Потяни! Сильнее! – Калуба дёрнулась, в крыле её что-то громко щёлкнуло. – Ну, вот, всё встало на место. Обычный вывих, – удовлетворенно прокаркала она. – Мы тут недавно на собак охотились…
– Тише ты! Разболталась тут! – Свим оборвал разговорившуюся калубу не из-за Ф”ента, которому такие напоминания не прибавят смелости, а в надежде, что некоторое время не будет слышать ужасного скрипа и замораживающего спину скребущего звука от голоса калубы. – Лучше скажи, как тебя зовут?
