– Что? Пфф… Нет, конечно, это больше не обсуждается. Яся член нашей семьи, – разъярённо заорал Борис Валентинович и демонстративно направил дуло автомата на мужчину.
– А ты что думаешь? – Бобёр посмотрел на Серёжу. – Только представь, сколько людей ты сможешь накормить этим ресурсом? Тем самым спасая им жизнь. Разве не стоит жизни животного?
– Это собака, – спокойным голосом произнес Сергей. – Она друг человека, а не корм. Порой мне кажется, Яся понимает меня, только ответить не может. Поэтому мой ответ – нет. Забирайте свою половину риса и убирайтесь подобру‑поздорову. И то потому, что мы с напарником сегодня добрые. На кровати таблетки лежат и прочая медицина. Можете забрать всё для вашего сына. Батончики и сухари остаются нам. Непонятно, почему вы их в первый раз не забрали.
– Хочешь знать, почему не забрали? – гневно заорал Бобёр. – Ну так слушай. Когда мы сюда пришли, этот парень, что лежит на полу, был уже обращён. Оружия у нас с собой не имелось, да и вообще его нет. Рюкзаки мы срисовали сразу, поэтому дома я выменял по очень грабительской цене свои ресурсы на вот это.
Мужчина расстегнул куртку наполовину и, сунув руку во внутренний карман, достал боевую гранату. Зажал рычаг и выдернул предохранительное кольцо.
Ноги у Серёжи задрожали.
– Я хотел убить ею зомби, но теперь планы поменялись. Не захотели по‑хорошему, будет по‑плохому. Мне терять нечего. За сына я могу и умереть.
Бобёр повернулся к жене и приказал:
– Бери собаку и выходи с ней на улицу.
Янка вскочила, быстрым шагом подошла к Ясе и взялась за кожаный ошейник. Собака зарычала и оскалилась. Женщина испугалась и сразу отпустила ошейник.
– Прикажи ей успокоиться, – велел Бобёр Борису Валентиновичу. – Иначе все тут поляжем.
– Я не уверен, что она послушается, – нервным голосом произнес Борис и обратился к собаке: – Яся, «фу». Это «свои», моя девочка, иди с ней.
Яся встала и, виляя хвостом, подошла к хозяину. Борис взял ее за ошейник и подвинул к Янке. Женщина с заплаканными глазами взяла собаку и вышла на улицу.
– Ты давай не балуй, – сказал Борис Бобру. – Рука не устала ещё держать рычаг?
Бобёр встал, собрал свободной рукой медикаменты себе в сумку и вышел на улицу, громко хлопнув дверью.
– Не смейте выходить из дома, пока мы не уйдем! – крикнул он напоследок.
Напарники вышли на улицу через пару минут. Бобёр с Янкой уже вышли из калитки и направились в противоположную от деревни Миловка сторону. Лыж у мужа с женой не было, и ноги их проваливались в снежный наст.
– У тебя патроны с пулей остались? – неожиданно спросил напарника Борис Валентинович.
– Всегда ношу с собой два на всякий случай.
– Этот случай настал. Заряжай.
Серёжа переломил ружьё, вынул заряженные патроны с дробью и вставил новые.
– Я не попаду, – взволнованно произнес молодой человек.
– Тебе и не надо, – спокойно ответил опытный выживший бродяга. – Давай сюда ружьё.
Наставник вскинул оружие и, крепко уперев ружьё в плечо, закрыл левый глаз.
– Миллион раз вам твердил, пристреливайте своё оружие, набивайте руку. Так нет, вам всё патронов жалко.
Яся шла спокойно. Бобёр взял её у жены и вел за ошейник сам, отдав санки. Собака вдруг почуяла хозяина, оглянулась и, увидев вдалеке Бориса, заскулила. Начала дергаться и вырываться. Высокий мужчина тоже обернулся и прокричал во всё горло:
– Я вас предупреждал!
Неожиданно нога его провалилась в снег глубже обычного и подвернулась. Яся еще раз с силой дёрнулась. Бобёр взвыл от боли и упал, выронив гранату. Янка бросилась бежать, но через пару метров провалилась в снег по пояс и застряла. Мужчина пытался приподняться и найти гранату, но было уже поздно. Ясе не удалось вырваться из широкой ладони Бобра, державшей её за кожаный ошейник. Собака пыталась кусаться, но мужчина вцепился мёртвой хваткой.
Прозвучал взрыв…
Борис Валентинович в ужасе бросил ружьё, схватился руками за голову и, заревев от увиденного, упал лицом в снег.
***
Наставник сидел на кровати с опущенной головой и смотрел на трясущиеся руки, в которых держал Ясин ошейник. Сережа стоял возле печи и перекладывал рис в свой рюкзак. Приносить в рюкзаках Врежа было нельзя. Даша могла их узнать.
– Я виноват, по моей вине Яся погибла, – тихим обречённым голосом произнёс Борис. – Зачем я сюда вернулся? Зачем оставил на собаке этот чёртов ошейник? Она же ни на кого не бросалась, и привязывать было не нужно. Зачем мы вообще пустили их в дом? Вечно всем пытаемся помочь.
Серёжа ничего не отвечал, старался не смотреть на друга и плотно набивал рюкзак спасительным ресурсом.
***
Лагерь выживших.
Девушки с утра встали рано, не умываясь, подкинули дрова на ещё тлеющие в камине угли и налили свежей воды в чайник.
– Чего поднялись в такую рань? – спросил дед сиплым спросонок голосом, зажмурив один глаз. – Это всё от того, что вечером рано ложитесь.
– Сильно, Николай Николаевич, чая хочется, – радостным голосом ответила Катя. – Ты как, с нами?
– Вы же прекрасно знаете, чай у нас на учёте. Сейчас выпьем, значит, вечером будем сидеть на сухую.
– А я бы не прочь глотнуть, – проснулся Сашка, поднялся и протёр пальцами глаза.
Пашка встал вслед за братом и, еще не до конца проснувшись, стал махать руками, делать наклоны вперед и приседать.
– О, видели? – ухмыльнулся Сашка. – Утренняя зарядка. Нам бы с брата пример брать.
Чайник быстро вскипел, и друзья сели за стол.
– Тогда просто попьём тёплой воды, – пожала плечами Катя.
– Сейчас погрызть бы сухарь какой, – разлил всем в кружки воду Сашка. – По утрам всегда жрать хочется.
– А мой организм привык, – ответил Пашка. – Голод чувствую как раз перед самой едой.
Друзья грели руки о железные кружки, пили теплую воду и рассказывали разные истории. Николай Николаевич вспоминал молодость и пересказывал короткие рассказы, прочитанные в книгах из библиотеки в четвёртой комнате.
Вскоре язык его стал заплетаться, речь становилась медленной и неразборчивой. Дед вырубился прямо сидя на диване за столом. Близнецы удивились, но списали это на возраст.
Вторым уснул Пашка. Парень сидел тихо и так же тихо и задремал.
– Не выспались, видимо, – хотел пошутить Сашка. – Надо им выходной взять.
Аня встала и начала быстро одеваться. Катя тоже поднялась, подошла к Николаю Николаевичу и сняла с шеи висящий на верёвочке ключ от первой комнаты‑склада.
– Что ты делаешь? – Сашка почувствовал непонятную слабость и сонливость. – В эту комнату никому, кроме деда, нельзя заходить.
– Мне можно, – ответила Катя и посмотрела на близнеца. – Прости.
Веки парня стали тяжёлыми, будто налились свинцом, и он не мог уже сосредоточить свое внимание. Сашка попытался встать и найти свой автомат, ноги не слушались, и он упал обратно на диван.
– Не сопротивляйся, дорогуша, – Катя подошла ближе и поцеловала Сашку в губы. – Не бойся, это обычное снотворное. Проспите часов восемь и придёте в себя.
Парень еще раз попытался встать и потерял сознание.
Девушки открыли ключом склад и спешно набивали рюкзаки провизией.
Аня заплакала, не говоря сестре ни слова.
– Ну что ты, дурёха, – подбадривала сестру Катя. – В первый раз, что ли? Они не первые и, надеюсь, не последние.
Аня с обидой посмотрела мокрыми глазами и ничего не ответила.
– Или ты, дурочка, влюбилась в этого Пашку? – Катя подошла к Ане и обняла. – Я тебя предупреждала, чтобы не привязывалась к ним. Ну ничего, это пройдёт. Всё проходит, дело времени. Мне вот Сашка тоже понравился, так я ничего… Держусь молодцом, как видишь. Так что утри слёзки и принеси наше ружьё из гостиной, а я пока найду от него патроны. И да… Автоматы близнецов тоже забирай.
– Может, передумаем? – неуверенно сказала Аня. – Останемся, пока не поздно. Притворимся, будто нас тоже вырубило, а Сашке всё приснилось.
