– Дурёха, – Катя застегнула свой рюкзак и принялась совать тушёнку и прочие консервы в рюкзак сестры. – Нельзя нам тут задерживаться. Отчим со старшими найдёт и скормит нас свиньям. Забыла, как он это сделал с Копчёным?
– Они такие добрые, – продолжила Аня. – Не такие, как все. Накормили нас, напоили. Приняли в свою семью. А мы? Вот так оставим их без всего?
– Ну всё мы не сможем вынести, – Катя застегнула рюкзак сестры. – Пойми ты, дурочка, твой папаша знает, в какую сторону мы пошли. Мы и так загостились. Если не вернемся, они пойдут нас искать. Тогда пострадают все и твой Пашка в частности. Придем и скажем, мол, так и так, ничего здесь нет. Не густо с бродягами в этом месте. А на провизию случайно наткнулись. Схрон в лесу в лесу чей‑то нашли, а рядом труп. Видимо, хозяин. Запоминай, он проверять будет. По очереди вопросы начнёт задавать каждой.
Аня ушла в гостевую комнату и через минуту вернулась с автоматами.
– Так, может, не возьмем ресурсы, а? – предложила Аня. – Раз нет никого? Зима ведь, пропадут без запасов.
– Если мы не принесём провизию, отчим изобьёт, как в прошлый раз, и отдаст своим работникам для утех, а после снова отправит на мороз искать простаков. Еще раз я это не переживу, сестренка.
– Неправильно всё это, – грустно произнесла Аня. – Давай хоть ружьё им оставим.
– Угу, а что в СНТ скажем? Потеряли? Вешай мне на плечо, а автоматы на шею. Я и к ним нашла патроны и магазины.
Девушки взвалили рюкзаки на спины и тяжёлой походкой вышли из дома.
***
Утро следующего дня.
Братья кололи возле крыльца дрова, не разговаривая и не смотря друг другу в глаза. Вчера вечером они проснулись и обнаружили пропажу. Уже стемнело, и прошло много времени, чтобы идти за девушками по следам вдогонку. Всю ночь с Николаем Николаевичем сидели и думали, как жить дальше и что сказать смотрителю станции. Теперь же Никник пошел к Серёже докладывать о случившемся, а братья остались рубить дрова. Их было больше, чем нужно, парни просто хотели себя чем‑то занять.
– Я уже был готов, – тихим спокойным голосом произнёс вдруг Пашка.
– К чему? – не останавливаясь, спросил Сашка.
– Признаться Ане в своих чувствах.
– Видишь, как оно бывает, братан.
Издалека раздался еле слышный зов. Братья прекратили рубить и прислушались.
– Зверь что ли какой? Или зомби?
– Или человек.
– И что прикажешь делать? – Сашка бросил колун на снег и взял в руки топор. – Оружия у нас больше нет. Может, в доме запрёмся от греха подальше?
Звук приближался и был слышен всё лучше и лучше. Это был девичий голос, и он просил о помощи. Парни узнали его и, не раздумывая, побежали навстречу.
Через какое‑то время они встретили Катю. Девушка, изнемогая, несла на спине сестру и разговаривала сама с собой. На шее болтались два автомата. Аня была без сознания, джинсы на правой ноге порваны, в голени виднелось пулевое ранение навылет. Выше колена нога перевязана шнурком от ботинок с подложенной под него тряпкой.
Катя увидела парней, расслабилась и упала в снег.
– Она не выдержала… – неразборчиво бормотала девушка. – Когда пришли в общину, Анька убила отца… Я не ожидала… Мне пришлось ей помогать. Этих подонков больше нет.
Девушка вылезла из‑под сестры, перевернулась на спину и добавила:
– Ваши ресурсы целы… Я спрятала рюкзаки в лесу. Они очень тяжелые.
Катя хотела еще что‑то сказать, но от сильной усталости и пережитых эмоций потеряла сознание.
***
Станция Бякино.
Борис Валентинович сидел в своём любимом старом кресле, протянув ноги к печке‑буржуйке. Рядом у окна на кровати лежала Даша и читала один из советских журналов Бориса. Две доски, защищающие окно, были вынуты, и девочка прекрасно видела странички.
Серёжа сидел за столом и о чём‑то спорил с Николаем Николаевичем. Маша время от времени подходила, клала руку ему на плечо, и тот немного успокаивался.
Маленькую комнатку в задней части зала ожидания выделили Костику. Парень освободил заколоченное окно из органического стекла и сделал из нее будку для скупки и обмена ресурсов. У него появился свой челнок. Худощавый мужичок, но очень выносливый и жилистый. Теперь ему не нужно было самому бегать между станциями. Хромой сидел на стуле и записывал числа в толстую тетрадь. Там же соорудил небольшую лежанку и постелил на нее старую облезлую женскую шубу.
Шум от разговоров на станции прервал гудок. Такой обычно бывает у поезда. Громкий и продолжительный. Все моментально замолчали, не веря своим собственным ушам. Борис Валентинович и Серёжа выбежали без курток на перрон. Вслед за ними вышли все бродяги.
Со стороны станции Ерёлино мчался с большой скоростью поезд с большим железным отвалом спереди для чистки снега с пути. Когда состав поравнялся с бетонными плитами перрона, раздался еще один сигнал. От громкого звука у всех перехватило дыхание. Борис пытался разглядеть машиниста, но на его месте никого не было. К локомотиву прицеплен пассажирский вагон старого образца с грязными матовыми стеклами и вагон‑цистерна.
***
– Пшш… Кррр… – радиоточка начала подавать сигнал.
Борис встал с кресла и выкрутил ручку громкости до отказа.
– Раз, раз, раз, проверка микрофона, – послышался голос из громкоговорителя. – Это я, Максим Анатольевич. Связь вроде работает, значит, состав проехал Стромино. Он коротил собой рельсы. Видели это чудо? Каждую зиму проезжает непонятно откуда, а самое главное – куда и зачем.
Ладно, я ненадолго, пока он не поехал обратно, сообщаю вам печальную новость. На нашей станции Гыркино беда. Сидорович, наш уважаемый смотритель, скоропостижно скончался. Сердце остановилось во сне. Я пока тут за старшего, как дальше дела пойдут, не знаю. Все его наёмники расходятся, и охранять убежище скоро будет некому.
Всем добра и мира, ваш Максим Анатольевич Жмур.
