— Вам прибыло письмо из Парижа, гражданин Жубер? Или мы уже должны называть друг друга мсье? — когда оба генерала остались наедине, спросил Андре Массена.
— Могу я поинтересоваться у вас, гражданин, откуда вы знаете о некоем письме, если это моя личная корреспонденция? — начал вскипать Жубер.
— Оставьте, Жубер, вы ещё пришлите мне вызов на дуэль! Полноте, — Массена улыбнулся. — Нам просто всем очень важно знать, что происходит в Париже, под чьими знамёнами и за какие идеалы мы сражаемся.
Наступила пауза. Жубер думал, что если ему приходится признаваться в самом факте наличия письма из Парижа, то он не может не рассказать и о том, в чём суть написанного на бумаге. Это будет выглядеть несколько мелочно, а пламенный военный Жубер не любил интриги, он любил бой и то чувство, что может даровать лишь сложная победа и бегство численно превосходящего врага.
— Первый Консул спрашивает меня, не соглашусь ли я на должность военного министра или любую другую на мой выбор в военной сфере, кроме главнокомандующего, — решил быть прямолинейным Жубер.
Наступила пауза. Вот чего не ждал Андре Массена, так подобного откровения. Жубер точно не политик и не стать ему им, так как подобное говорить нельзя никому. Сам же генерал Массена хотел лишь пролить чуточку света в том мраке безвестия, что нынче имеет место быть.
То говорят, что в войска прибудут некие комиссары с проверками от Первого Консула, то, что их не будет, но новые назначения уже грядут. Есть в армии и такие, кто почти уверен, что Наполеона Бонапарта сметут директора, ранее казавшиеся силой. Появились среди солдат и в офицерской среде персонажи, которые готовы бросить боевые порядки, армию и бежать в столицу Франции, чтобы поддержать любимого генерала и не дать его в обиду.
Так что вокруг из-за недостатка информации создаётся не очень благоприятная для победоносной французской армии ситуация. И тут любые, даже, казалось, незначительные новости, свидетельства могут что-то да прояснить. К примеру, подпись на письме. Она одна? Или же все три консула расписались. В первом случае можно говорить о том, что Бонапарт узурпировал власть, во втором, что он это сделал совместно с другими, и до сих пор непонятен лидер. Весьма вероятно, что одна Директория пришла на смену другой.
— Вы против генерала Бонапарта? — задал прямой вопрос Жубер.
— Нисколько. Я… — Мессена чуть замялся, а после мысленно махнул рукой и продолжил. — Я разочаровался в Директории. Во Франции в последнее время экономику и политику, пожалуй, все проблемы решает армия. И она не может быть в подчинении адвокатов… Если только это не такие воинственные адвокаты, как вы, мой друг.
— Я не успел стать адвокатом, — уже смеясь, сказал Жубер.
А после допрос, переросший в обед, который в свою очередь трансформировался в дружеский разговор, перетёк уже в Военный Совет. Жуберу всё же предстояло идти со своим корпусом на север, пусть он этого и не хотел. Далеко не факт, что там вообще будут военные действия. Французы лишь предполагают, что англичане попробуют высадиться в Голландии, провести серию десантных операций, особенно после успешного налёта на французский Брест, такое видится возможным.
Есть опасность также и того, что союзникам всё же удастся втащить в антифранцузскую коалицию Пруссию. Но Берлин всячески отнекивается от такой перспективы. Стоит союзникам начать побеждать, пусть и локально, мало ли, и пруссаки-таки вспомнят, что их нация рождалась не в мягких креслах, а на полях сражений.
А что насчёт того, чтобы Бартелеми Жуберу стать новым военным министром, то он категорически против. Кроме того, даже для Жубера, чьи мысли постоянно заняты войной, было понятно, что Бонапарт сделал жест доброй воли и показал, что молодой дивизионный генерал не должен считать Наполеона соперником. Жубер даже подумывал над тем, чтобы воспользоваться ситуацией и вытребовать себе другое назначение, но не стал
этого делать. Чего играть с новой властью, если ты сам не собираешься этой властью становиться?
Что касается русских, то и тут был принят дополнительный план. Если всё пойдёт удачно, и австрийцев получится разгромить, а русские не поспешат уйти, при этом будут иметь успехи, то Массена или Жубер возглавят корпус и переправятся через Альпы в Италию. Если, конечно, новая власть не станет палки в колеса совать. Хотя, с чем согласились оба генерала, скорее всего, как только стабилизируется обстановка в Париже и других городах Франции, сам Первый Консул поведёт войска. И офицеры были не против такого развития событий.
*………….*…………*
Корфу
15 июня 1798 года (Интерлюдия)
Фёдор Фёдорович Ушаков рассматривал в подзорную трубу укрепления города Корфу. Адмирал тёр виски и думал, как ему поступить. Оставлять такой укреплённый пункт под военно-морскую базу французам было нельзя. Уже приходили сообщения, что французский флот вполне себя безнаказанно чувствует и курсирует вдоль Силиции не так далеко от Мальты в сторону Корфу. Другие Ионические острова были уже под русским контролем или, по крайней мере, оттуда выгнали французов. Итака, Левкас, Пакси, Кефалиния — все они были уже с русскими небольшими гарнизонами и находились в постоянной опасности, несмотря на полную лояльность местного населения и ландмилиции от них.
Ушакову было предписано начать боевые действия в районе Рима и Неаполя, но он поступил по-своему. Прибыл с Мальты быстроходный бриг с сообщением, что недалеко от Мальты прошла небольшая французская эскадра в составе двух линейных кораблей и трёх фрегатов.
Первоначально Ушаков оставил без внимания крепость Корфу, точнее, две крепости в этом городе на острове. По договорённости с турками, именно они должны были решить вопрос с пребыванием французов на Корфу. Вопрос о дальнейшем статусе островов оставался открытым, однако, Ушаков был уверен, что сейчас удастся закрепить за Россией пусть и несколько островов, но уже во время следующей русско-турецкой войны можно занимать и всё побережье запада Балканского полуострова.
Расчёт русского флотоводца был на то, что турки обломают зубы о занятые французами крепости. Тем самым их будет проще бить во время следующей войны. Тактик Фёдор Фёдорович был гениальный, сказать о нём то же самое, как о стратеге, было бы привиранием. Турки также подумали, что им лучше посмотреть на противостояние французов и русских. Поэтому даже не организовали блокаду островов, чем уже в открытую нарушали договорённости.
О том, что его коварство не сработало, а коварные турки, как всегда, поступили бесчестно, Ушаков не сразу узнал. И это ещё повезло, что французы не располагали столь мощным флотом, чтобы иметь превосходство на всём Средиземном море. Они до сих пор держат немалые силы в западном Средиземноморье, считая, что англичане обязаны нанести удар. Но не менее коварные, чем все остальные игроки, речь об Англии, решили сделать нелинейный ход и ударить по Бресту.
— Фёдор Фёдорович, так что делать будем? — спросил Гаврил Кузьмич Голенкин.
— Что ж вы такой нетерпеливый. Нужно же увидеть врага, разузнать всё. Мы на месте только четыре дня, — отчитал своего заместителя Ушаков.
Наступила очередная пауза. Казалось, что на флагмане русского флота замолчали разом все. Не было слышно даже мата, свистка боцмана, топота или гомона работающих матросов.
— Скажите, Гаврила Кузьмич, — через некоторое время обратился адмирал. — А вы что можете сказать об истории взятия крепостей с моря. Штурмовал ли кто цитадели, подобные тем, что мы видим.
— Александр Македонский с моря штурмовал финикийский город Тир, — сходу предложил вариант Голенкин.
— Вот отправлю тебя, Гаврила, учителем в шляхетский морской корпус. Будешь историю морского дела преподавать. Всё одно с твоей рукой ты мне мало поможешь, даже шпагу не подашь, — вопреки своему обыкновению, Фёдор Фёдорович пошутил.
Голенкин, зная своего командира, что тот очень редко позволяет себе шутить в отношении хоть кого, прямо поменялся в лице. Стал бледным, выпучил глаза. Он прекрасно понимал, если будь по каким причинам Голенкин отправится в Россию, в то время как Ушаков продолжит громить супостата, то офицерское морское сообщество этого не поймёт. Да и сам Голенкин видит, что вот всё то, что уже сделано и что предстоит сделать, может увековечить не только имя Фёдора Фёдоровича Ушакова, который уже должен считаться героем России, но и его собственное, пока контр-адмирала Голенкина.
