– Какая ты умелица!
– О да!
Хорошо, что он не видел в эти мгновения ее лица. Глаза Лики горели приглушенным зеленым огнем, как у куклы Лилит, а улыбка таила в себе коварство и обман.
– Так что ты напишешь в своем отчете? – спросила она из-за левого плеча. – Мистика присутствовать будет?
– Когда я рассказал о своих планах коллегам, меня подняли на смех. И я понял: как бы я ни верил в свою правоту, история с чертовой мистикой в моем управлении не пройдет.
– Знаешь, в этом есть своя правда, – сказала Лика.
– И какая?
– Если в таком серьезном учреждении, как твое, станут полагаться не на логику, а начнут искать ответы, как бы это лучше сказать, – она за его спиной пощелкала пальцами, – исходя из мистического понимания мира, тут вам и придет конец. Начнутся разговоры с духами и призраками – жертвами и свидетелями преступлений, на столах у следователей появятся хрустальные шары, предсказывающие будущее, – Лика выбралась из-за его спины и повалила Крымова на подушки; устроившись рядом, она перебросила через него ногу и уже смеялась ему в плечо, – изо всех щелей, как вурдалаки, к вам станут сползаться экстрасенсы всех мастей, настоящие и липовые, потом вы примете на полставки парочку цыганок с картами таро…
Он прижал ее к себе:
– Ну все, все, убедила! Я понял!
– Затем, чтобы получить подсказку, будете вызывать старших товарищей по цеху – духи Шерлока Холмса и доктора Ватсона, – не унималась безжалостная медсестра Лика, – ой, я забыла про Эркюля Пуаро и мисс Марпл!
Он провел ладонью по ее горячему бедру, загорелся сам; сцапал Лику в охапку, целуя в приоткрытые влажные губы, подождал, когда она покорно обмякнет, приказал: «Обхвати меня ногами! Выше!» – и целиком отдался близости с этой женщиной, на этот раз в долгой и жадной схватке, пока она сладострастно не закричала…
…Еще раз они занимались любовью утром – это был нежный и упоительный секс для гурманов. Никаких бурных неистовств, как ночью. Зато много ароматов двух тел, напоенных друг другом, чувственных прикосновений, счастливых взглядов, долгих поцелуев, желания ничего не упустить…
Потом они долго лежали и целовались, просто касались друг друга, Крымов разглядывал ее веселые светло-карие глаза с зеленым отливом.
– Я в душ, – наконец решился он. – Хочешь со мной?
– Хочу, но не сейчас. Меня разморило после наших упражнений. – Она зевнула и потянулась. – Неохота вылезать из кровати. А ты иди – это у меня сегодня выходной, а тебе на работу.
Он поцеловал ее в плечо, пружинисто поднялся и отправился в ванную. Едва зашумела вода, Лика взяла с тумбочки телефон Крымова и стала торопливо перебирать адресную книгу…
Когда он вышел из ванной, свежий и сильный, Лика возилась у плиты в своем коротком фартучке на голое тело, если не считать очень тесных стрингов.
– Боже, – входя на кухню, он даже закрыл глаза рукой. – Девочка, нельзя быть такой красивой и сексуальной.
– Раз я есть, значит, можно, товарищ капитан. Яичницу с ветчиной? Апельсиновый сок? И кофе?
– Отлично.
Она разложила еду по тарелкам. Крымов не удержался, прихватил ее за бедра и усадил к себе на колени, стал жадно целовать грудь и плечи. Лика только смеялась.
– Ну, все, все, – наконец строго сказала она. – Наберись терпения. Ты все это получишь сразу после работы. В полном объеме.
– Опись, требую опись! – запротестовал он. – Под расписку!
Смеялись оба.
– Ешь – остынет, – повелительно напомнила она. – И мне дай поесть. Зря я старалась?
В дверях, собранный, подтянутый, с ключами от авто на пальце, он спросил:
– Что будешь делать без меня?
Все в том же фартучке, Лика привалилась к косяку.
– Поставлю размораживаться отбивные. Наберу ванну и буду отмокать часа два. Потом приготовлю ужин – обедать ты все равно будешь на работе. Съем салат, выпью вина, лягу, включу телик и буду тупо смотреть все подряд до самого твоего прихода. Не слишком скучно? Я устала на работе за последние дни…
– Ах, милая моя, ласточка. – Он нежно привлек ее к себе. – Отдыхай и жди меня.
– Куда я денусь – буду греть нашу постель.
Они попрощались, и Лика закрыла за ним дверь. Она долго смотрела в кухонное окно на оживающий утренний двор. Затем плеснула в бокал красного вина, взяла телефон и направилась в гостиную. Там она села в кресло перед зеркалом, перебросив ногу на ногу, и долго смотрела на свое отражение. Тянула она время или просто наслаждалась тем, что видела? И то и другое. Звонок был важный – это как добиться переговоров с другим измерением или тем светом, что по сути одно и то же. Но и наслаждение от созерцания самой себя было велико. Еще несколько дней назад она смотрела в зеркало и видела там двенадцатилетнюю строптивую дурочку – и вдруг такое перерождение. Обольстительная, ни в чем не знающая преград, способная поработить любого мужчину. Такой она была сейчас. Смотрела, пока обстановка вокруг не дрогнула и не подернулась зыбью, как гладь озера на ветру, не засветились особым светом ее глаза, не расцвела на губах обольстительная хищная улыбка. Вряд ли в этой молодой женщине Крымов узнал бы свою Лику – он не поверил бы, не принял ее такой, решил, что обманули. Украли его любовь, а к нему подтолкнули чужачку, незнакомку, демона в женском обличье. И был бы прав.
Лика на память набрала номер и стала ждать.
– Алло? – ожила трубка.
Каким же знакомым был этот мужской голос – уже немолодой, хрипловатый после сна.
– Ну здравствуй, мой старый друг, – глядя на свое отражение, сказала Лика.
– Кто это говорит?
– Утренняя фея. Здороваться-то будешь?
– Доброе утро. Кто это?
– Шевели мозгами, гений.
– Почему вы мне хамите?
– Я шучу с тобой, глупый.
– Говорите толком, или я повешу трубку…
– Ни черта ты не повесишь. Выпустил джинна из бутылки, не срослось, и решил, что на этом все?.. Ты знаешь, кто это говорит, только боишься в этом признаться, – по-прежнему глядя на себя в зеркало, с дьявольской улыбкой ответила Лика. – Мой милый Саввушка… Саввушка-мастерок.
– Что?!
– Что слышал.
– Этого быть не может…
– Может, может.
– Женечка не могла так изменить голос.
– Ошибаешься, чернокнижник. Я могла изменить ее голос. Я! Но все позади – Жени Оскоминой больше нет.
– Как это нет?
– Умерла. Вчера в психиатрической клинике. Можешь позвонить и узнать, когда похороны. Умерла при мне. Еще одна загубленная тобой душа.
Его голос дрогнул:
– Что значит умерла при тебе? Кто ты?
– Расскажу при встрече, Саввушка. А теперь слушай внимательно, родной. И не смей мне врать! У Лилит должно было остаться два дубликата. Они целы? У тебя?
Она ждала – ответа не было.
– Мне повторить вопрос?
– Они целы и у меня.
– Хорошо. Твоя развалюха на ходу?
– Да.
– Сейчас девять тридцать утра. Выбери лучшую из двух кукол, приведи себя в порядок, садись за руль и приезжай в старый город. Один, слышишь меня? Своего янычара, Гришаню, оставишь дома. Повтори.
– Янычара оставлю дома.
– Правильно. В старом городе на Садовой, за рынком, есть небольшая гостиница «Чайка».
– Знаю.
– Там я буду ждать тебя в полдень. И не опаздывай, Саввушка. Не гневи меня. Усек?
– Усек.
– Хорошо. Лишних движений не делай. Пожалеешь. И еще…
– Что?
– Ты ведь соскучился по своей Лилит? По той Лилит? – многозначительно добавила она.
Ее абонент вновь замолчал.
– Говори, не стесняйся.
– Очень…
– Смелее, мастерок.
– Очень соскучился. – Это прозвучало убедительно. – Зачем ты пытаешь меня? Не знаешь сама, что я пережил?
– Хорошо. Я отблагодарю тебя – даю слово. Позвони на этот номер, когда будешь перед дверями гостиницы. Консьержке скажешь, что ждешь покупательницу. Если что, покажешь товар. До встречи, мой дорогой Кукольник. – Она дала отбой и усмехнулась: – Мой милый, романтичный Пигмалион.
Молодая женщина потянулась в кресле, как кошка, встала и пошла одеваться.
