К слову, именно эмоции Ростика мне показались самыми искренними. А уж когда рядом с компашкой Бура поставили остальных наших одногруппников — так и вовсе.
Фон Штерн излучал легкую скуку и… тревогу? А троица забитых новиков Инженеров — страх и тщательно скрываемую радость.
Но была и ещё одна эмоция, раскинувшая свои щупальца по всему залу и заглушающая собой все остальные.
Страх. Липкий страх заползал за шиворот, заставляя потеть ладошки.
Не знаю, как остальным, но мне было страшно вдвойне.
Во-первых, в Храме появился убийца. Во-вторых, моя дальнейшая судьба целиком и полностью была в руках князя.
— Живее!
Я и так не мешкал, но окрик князя буквально выдернул меня на песок.
Камнев построил новиков в шеренгу на краю ближайшей арены, сам встав во главе. Увязавшийся за нами Войтович встал в конец шеренги, замыкая строй.
Напротив них, на противоположном краю арены, расположились князь Михайлов и Крысин.
Ну а я, выйдя по приказу князя в центр, оказался лицом к начальству и спиной к своим одногруппникам.
— Подозреваемый Макс Огнев, — князь ожег меня пронзительным взглядом, — ты признаешь свою вину?
Князь, в отличие от наставника Войтовича, не утруждался обращением на вы, предпочитая доносить смыслы, а не заигрывать с подчинёнными.
Передо мной сейчас был не всепрощающий настоятель Храма, а армеец, привыкший повелевать и карать.
К счастью, у меня за спиной была срочка, во время которой я насмотрелся на всяких офицеров, в том числе и таких.
— Никак нет, господин настоятель Храма! — отчеканил я, вытягиваясь во фрунт.
Мне даже стараться не пришлось — тело все сделало машинально.
— Хм, — взгляд князя тут же смягчился. — Служил?
— Так точно, господин настоятель Храма!
— Можешь обращаться ко мне господин полковник.
— Есть, господин полковник!
— Учитесь, сопляки, — князь взглянул на новиков. — Чтоб на следующем построении все так отвечали.
— Так точно, господин полковник! — сориентировался фон Штерн, заслужив от князя одобрительный взгляд.
— Майор, — князь посмотрел на Камнева. — Задача ясна?
— Сделаем, господин полковник, — хмуро отозвался Воин.
— Господин настоятель! — Крысин извернулся, чтобы заглянуть князю в глаза. — Как куратор этой группы и первый из наставников, прибывший на место преступления, разрешите предоставить улики?
Что ж, теперь хотя бы стало ясно, что он здесь делает. Знать бы ещё, каким образом он оказался в душевой первым…
Хотя, если вспомнить, что именно Крысин контролирует следящие артефакты, становится понятно…
Князь, дав Крысину выговориться, недовольно поморщился и отмахнулся от официального скупщика Храма.
— Для начала я хочу услышать рассказ Огнева.
— Есть, господин полковник! — я снова вытянулся во фрунт. — Дело было так…
На то, чтобы рассказать о произошедших в душевой событиях, у меня ушло две минуты, к концу которых Михайлов даже начал одобрительно кивать.
Я же, подробно рассказывая, кого, куда и главное, за что ударил, остро жалел, что не вижу выражения лиц своих одногруппников.
— Не боись, Макс, — шепнул Виш, который с появлением Камнева перестал изображать из себя тяжелобольного, — я слежу за ними. Зуб даю, это был прыщавый магик!
«Почему?» — говорить полковнику одно, а думать другое было непросто, но я справился.
— Волнуется слишком. Конопатый убит горем и вообще ни на что не реагирует, здоровяк Бур трясется от страха и до сих пор не понимает, что произошло. А Худяш то и дело кривится. Его тело выдает. Руки дрожат, щека дергается, потеет обильно.
Мне очень хотелось оглянуться и посмотреть на магика, но я сдержался и закончил свой рассказ полковнику.
— Ну а после того, как я сломал Худяшу нос, я сказал Илану постирать и повесить сушить мою рубаху. Затем собрал дубинки Илана и Ростика и предупредил, что если они не поймут урока и снова попытаются со мной разобраться, то в следующий раз жалеть не буду и переломаю им руки-ноги.
— И всё? — нахмурился князь.
— И всё, — немного подумав, подтвердил я. — Убедившись, что опасность ликвидирована, я вышел в кубрик… то есть в келью и далее мы, вместе с новиком Ландером фон Штерном, отправились на учебу.
— Вдвоем? — уточнил князь.
— За нами последовали ещё трое новиков, чьих имен я ещё не знаю.
— Ясно. Новик Огнев!
— Я!
— Вернуться в строй.
— Есть вернуться в строй!
Я выполнил образцово-показательный разворот и устремился в строй.
Вот только новики, стоящие в шеренге плечом к плечу, и не подумали оставить для меня место.
Выбор был невелик — или идти напролом и вставать рядом с фон Штерном, нарушив при этом строй, или идти в конец шеренги и становиться за Войтовичем.
К счастью, стоящий в главе шеренги Камнев, с полувзгляда понял вставшую передо мной дилемму и шагнул вправо, уступая мне место слева от себя.
Я на ходу кивнул своему партнеру и встал в строй, не обращая внимания на злой взгляд Бура, до которого дошло, что только что произошло.
Если до этого момента Коровин и мнил себя командиром взвода, то сейчас его картина мира треснула пополам.
Ещё бы, где это видано, чтобы новик, который провел в Храме два неполных дня, так уверенно себя вел!
Все-таки, в который уже раз убеждаюсь, что прохождение срочки было правильным решением.
— Свидетель Ландер фон Штерн. Выйти в центр арены!
Импровизированный суд, а точнее трибунал, продолжался целых полчаса.
Сначала князь опросил фон Штерна и троицу забитых Инженеров, затем, убедившись, что показания сошлись, взялся за компашку Бура.
И здесь-то и пошли сложности.
Бур после пропущенного апперкота был в отключке, и это, насколько я помнил, было правдой.
Конопатый Ростик тоже не мог ни подтвердить, ни опровергнуть момент убийства, поскольку разрывался между болью в сломанной челюсти и попыткой вдохнуть хотя бы глоток воздуха.
Единственное, что он смог вспомнить — у Илана пропал оберег на бечевке.
Что до прыщавого магика, то Худяш раз за разом твердил, что из-за сильнейшего удара в нос потерял сознание и не видел, как я душил Илана.
Когда же дошла очередь до Крысина, то он продемонстрировал запечатленную на специальный кристалл иллюзию.
Заляпанная кровью душевая, коченеющее тело Илана, валяющийся около него самодельный кистень. Мой самодельный кистень.
Крысин в открытую меня не обвинял, но строил свою речь так, что всем становилось очевидно — убийцей мог быть только я.
Но больше всего меня бесило то, как он все это подавал.
Бедный-несчастный новик Илан… Безжалостный и хладнокровный убийца Макс Огнев… Оставленный на месте преступления самодельный кистень… Подмоченная репутация Храма… Внимание императорской канцелярии… Сорванный план по закрытым Проколам…
Несмотря на показушную заботу о новиках, складывалось впечатление, что Крысина в большей степени заботит реакция князя и императорской канцелярии.
А Проколы Крысин и вовсе приплел лишь для того, чтобы нажать на больную точку настоятеля Храма.
Когда официальный скупщик Храма пошел на второй круг, князь его прервал и пригласил на арену Камнева, а за ним и Войтовича.
Камнев дал мне настолько отличную рекомендацию, что я аж застеснялся. Если верить Воину, то Макс Огнев — будущий чемпион по закрытию Проколов, опытный боец и хладнокровный воин.
И все бы ничего, но последние две характеристики в данный момент играли против меня.
Войтович, когда пришел его черед, рассказал о прошедшем уроке, сделав упор на то, что он не заметил ни единого признака волнения.
Преподаватель истории лаконично и емко описал психоэмоциональное состояние присутствующих на уроке новиков и отметил систематические нарушения дисциплины компашки Бура.
— Ясно, — князь, внимательно выслушав Войтовича, шагнул на песок арены. — Кто-то из вас допустил серьёзную ошибку, сопляки. И ошибка ваша не в том, что ссора окончилась смертоубийством. Ошибка в том, что кто-то из вас, безмозглых дегенератов, убил потенциального Берсекера!
