Я застыл, не в силах отвести взгляд от этого призрака из прошлого.
— Я надеялась, что смогу рассказать тебе все лично, когда придет время, — продолжала она. — Но, видимо, моя попытка изменить порядки Вечного Города ни к чему не привела. Я сомневаюсь, что меня оставят в живых после такой выходки — Хранители Равновесия слишком ревностно относятся к таким вещам.
Она сделала паузу, словно собираясь с мыслями.
— Вся надежда теперь на тебя, Максим. И я должна рассказать тебе правду, какой бы шокирующей она ни была. Ты не просто мой сын — ты был моим экспериментом, одной из немногих душ, что была выдернута из круговорота реинкарнации перед перезаписью предыдущего цикла.
Я почувствовал, как кровь отхлынула от моего лица.
— Видишь ли, полукровки — дети людей и обитателей Вечного Города — обычно не выживают, — голос матери стал тише. — Моя связь с императором Алексеем, действительно, привела к появлению ребенка, но я знала, что он родится мертвым. Тогда я внедрила твою душу, душу человека из предыдущего цикла, в тело младенца. Так ты стал по-настоящему моим ребенком. Я надеялась, что ты сохранишь воспоминания о прошлой жизни, о предыдущем цикле. Но даже если этого не произошло, кровь императора самой могущественной империи и моя собственная должны были сделать тебя особенным. И, судя по тому, что ты нашел эту лабораторию, так и случилось.
Мария улыбнулась, и её улыбка была полна горечи и надежды одновременно.
— В этом сейфе ты найдешь мой дневник. В нем — все, что я узнала о механизме перезаписи мира, о планах Вечного Города и о том, как их можно остановить. Это опасное знание, сын мой. Но только у тебя есть шанс использовать его, чтобы спасти этот мир от вечного круговорота разрушения и воссоздания.
Она посмотрела прямо на меня, словно, действительно, видела меня сквозь время и пространство.
— Я любила тебя с того момента, как увидела твою душу. Я работала над тобой так долго, что ты стал моим настоящим детищем. И если что-то от меня и останется в этом мире, то это — ты, Максим. Мое наследие, моя надежда.
Изображение начало мерцать, постепенно теряя четкость.
— Помни, что ты не один. Эдвард будет с тобой до конца. И, возможно, есть еще те, кто поможет… — её голос становился всё тише. — Верь себе, сын мой. И помни… я…
Изображение погасло, оставив после себя лишь тишину и полумрак лаборатории.
Я стоял, все еще держа кристаллический куб в руках, не в силах произнести ни слова. Выходит… Мое попадание в этот мир не было случайным.
Я повернулся к Эдварду и с удивлением увидел, что на его обычно бесстрастном лице отразились эмоции — скорбь, нежность, благоговение. Слеза — единственная — скатилась по его щеке.
— Услышать голос госпожи спустя столько лет… — тихо произнес он. — Это настоящий подарок.
Мы стояли в молчании, каждый погруженный в свои мысли. Я — пытаясь осмыслить все, что узнал о своем происхождении. Эдвард — оплакивая женщину, которой он служил с такой преданностью.
Наконец, я взял себя в руки. Сейчас был не время для самокопания и философских вопросов. У меня была миссия — спасти этот мир от перезаписи. Плевая задача, ага…
— Собирай все, что может оказаться полезным, — скомандовал я Эдварду. — Мы возвращаемся в Петербург.
* * *
Возвращение в столицу заняло меньше времени, чем путь на север. Погода благоволила нам, а я гнал лошадей с упорством человека, за которым гонится сама смерть. Впрочем, в каком-то смысле так оно и было — смерть целого мира дышала нам в затылок.
Когда мы наконец добрались до моего особняка, меня ждал Себастьян с новостями, что мне доставили какие-то важные документы, которые ждут в рабочем кабинете. Я лишь кивнул, слишком измотанный дорогой и открытиями, чтобы проявлять любопытство.
Приняв горячую ванну и переодевшись — Василиса настояла на этом, заявив, что я выгляжу «хуже разбойника с большой дороги» — я направился в кабинет, чтобы ознакомиться с этими таинственными документами.
На моем столе лежала объемная папка, перевязанная тесемками. Никаких пометок, указывающих на отправителя — только простая надпись «Для Его Высочества Максима Алексеевича Романова. Лично».
Я развязал тесемки и открыл папку. Внутри обнаружился тщательно организованный архив — десятки документов, письма, счета, выписки, доклады агентов. Все они касались одного человека — Авроры Сергеевны Романовой.
Это было полное досье на действия моей тетушки за последние два десятилетия. Каждый шаг, каждое решение, каждая интрига — все было задокументировано с педантичной точностью. Я увидел, как она постепенно создавала свою теневую структуру, как манипулировала придворными и чиновниками, как продвигала своих людей на ключевые посты.
Здесь были доказательства ее причастности к десяткам преступлений — от хищения государственных средств до организации покушений на политических противников. И, что самое важное, детальное описание ее экспериментов с эликсиром, включая списки жертв и результаты воздействия.
Читая эти документы, я чувствовал, как внутри меня растет холодный гнев. Аврора не просто стремилась к власти — она была готова превратить всю Российскую Империю в марионеточное государство, управляемое ею из тени. И ради этого она не гнушалась никакими средствами.
Я усмехнулся. Эмиссар Вечного Города выполнил свою часть сделки — предоставил мне оружие против Авроры. Причем такое, будто все это время находился за спиной моей тети. Даже знать не хочу, как он собрал эти сведения.
На рассвете следующего дня я был уже во дворце, требуя немедленной аудиенции у императора. Отец принял меня в своем рабочем кабинете, и я заметил, как утомление избороздило его лицо новыми морщинами. События последних недель явно сказывались на его здоровье.
— Максим, — он поднялся из-за стола, когда я вошел. — Я рад, что ты вернулся. Как твоя поездка на север?
— Удачно, но не скажу что новости хорошие, впрочем, я не за этим, Ваше Величество.
Я положил на стол увесистую папку с документами.
— Это полное досье на деятельность Авроры Сергеевны за последние двадцать лет. Здесь все — от ее первых шагов по созданию собственной теневой структуры до последних экспериментов с эликсиром.
Император взглянул на папку, но не спешил ее открывать.
— И откуда у тебя эти документы?
— У меня свои источники, отец, — я решил не вдаваться в подробности. — Но каждая бумага в этой папке подлинная, это я гарантирую.
Я подошел ближе, понизив голос:
— Я знаю, как вы относитесь к сестре. Знаю, что, несмотря на все ее интриги, она остается для вас семьей. Но сейчас речь идет о безопасности всей империи. Аврора зашла слишком далеко.
Отец молчал, его взгляд был устремлен куда-то вдаль, за окно, где раскинулся Петербург — город, который он любил всем сердцем.
— Что конкретно ты предлагаешь? — спросил он наконец.
— Я понимаю, что как бы вы не хотели этого, но нужно смотреть правде в глаза, — я подался вперед, акцентируя каждое слово. — Аврора слишком увлеклась своими играми. Она должна быть арестована и отправлена в ссылку. Не в Сибирь, откуда она сумела вернуться, а в монастырь. Под постоянным надзором и без возможности продолжать свои эксперименты.
Император тяжело вздохнул и подошел к окну. Долгие минуты он стоял спиной ко мне, глядя на город. Затем, словно приняв нелегкое решение, он вернулся к столу и открыл один из ящиков. Из него он достал свиток, уже запечатанный императорской печатью.
— Я уже подписал указ об аресте Авроры, — сказал он, протягивая мне свиток. — Не думай, что я слеп к ее деяниям, сын мой. Просто… я хотел дать ей шанс измениться.
Я принял свиток, скрывая удивление. Отец опередил меня в принятии этого решения? Это было… необычно. Словно все складывалось слишком легко. Но затем я вспомнил о папке с документами от Альберика и понял: эмиссар Вечного Города действовал на нескольких фронтах одновременно, подготавливая почву для этого момента.
