"Фантастика 2025-51". Компиляция. Книги 1-26 (СИ) - Лагутин Антон

– О, понял, раскаялся, объясняю, – быстро поднял руки вверх Эллис, как будто о пощаде молил. Вышло это ужасно комично. – Леди Виржиния, вы видите перед собой вещицу легендарную. Я бы даже сказал, мифическую – бесшумный свисток, звук от которого слышат только звери. Знакомо ли вам понятие «ультразвук»? – Я покачала головой. Эллис тяжко вздохнул, и я сразу почувствовала себя постыдно необразованной. – Что ж, не буду вдаваться в подробности, времени нет. Объясняю вкратце: это звук настолько высокий, что человеческое ухо его не различает. Однако многие животные прекрасно слышат ультразвук. Ещё в прошлом веке аксонец по фамилии Стэллтон создал особый свисток для дрессировки собак, основанный на принципе ультразвука. Применяется это устройство и сейчас. Звук его, к сожалению, настолько тих, что некоторые собаки на него не откликаются вовсе. Но это… – Эллис с восхищением прикоснулся к костяному свистку. – Радиус действия у него явно невелик: собаки, стоявшие чуть дальше, всего лишь испугались. Но та, которой не повезло оказаться близко, на некоторое время была просто-напросто оглушена – так, что не смогла идти самостоятельно. Удивительная вещь! – ещё раз повторил Эллис с восхищением. – Откуда, говорите, вы его получили? И когда?

– Я пока не говорила, – опустила глаза мисс Дюмон. – И мне не хотелось бы…

– Мисс Дюмон, – ласково укорил её Эллис. – Вспомните, мы же с вами хотим сотрудничать, верно?

– Это не относится к следствию, – тихо ответила она.

– Мне решать, – так же ласково продолжил детектив, но я почувствовала, как по спине прокатилась волна мурашек. Ох, скорей бы Магда принесла горячий кофе! Наверное, во всём виноват озноб. И мокрое платье. Ну, разумеется! – Не упрямьтесь, мисс Дюмон. Чем раньше мы покончим с вашими воспоминаниями, – прозвучало это на редкость двусмысленно, – тем быстрей перейдём к сути дела. Я же знаю, что вы устали молчать.

– Я молчала бы столько, сколько надо, – задушенно произнесла мисс Дюмон. – Но вы ведь уже знаете всё, да?

– Почти всё, – уклончиво ответил Эллис. – Кроме деталей и мотивов, а это, знаете ли, самое интересное. Итак?

– Мне подарил его призрак.

– Что?! – изумлённо задрал брови Эллис. – Мисс Дюмон, вы взрослая, очень умная женщина, давайте обойдёмся без мистики.

Мисс Дюмон подняла голову, встретив недоуменный взгляд детектива почти безмятежно.

– Я говорю правду. Хотите верьте, хотите нет. Это случилось пятнадцать лет назад, в годовщину смерти Нингена. Я тогда гостила в Марсовии, в тихом пригороде Лютье, у своей троюродной сестры…

– У Эстер Бонне, – охотно подхватил Эллис. – Она дочь Нингена, верно?

– Да, всё так, – кивнула Дюмон. Волосы у нее начали подсыхать и – вновь завиваться кольцами. А вместе с приличной прической к ней, кажется, начало возвращаться и самообладание. – Мы дружили в детстве. В тот день была годовщина смерти Нингена, и наши семьи отправились вместе на кладбище Сен-Мари, чтобы почтить его память, принести цветы и свечи… А там, на кладбище, были эти чудовища.

– Призраки? – искренне заинтересовался детектив.

Джулию Дюмон перекосило от отвращения:

– Что вы. Хуже. Собаки.

К счастью, именно в этот момент Магда постучалась и вкатила в комнату сервировочную тележку, и за шумом я смогла скрыть неуместный смешок.

– Отец знал о моём отношении к этим… животным, – продолжила между тем мисс Дюмон. – Поэтому он разрешил мне постоять у ворот кладбища, пока сторож не отгонит собак. Дело это, увы, затянулось. Тогда я отдала Эсти свои цветы и попросила положить их на могильный камень вместо меня, а сама стала смотреть за церемонией издалека. – Глос у мисс Дюмон стал напевным, как тогда, когда она рассказывала о символизме в картинах Нингена. Запах кофе и корицы плыл по комнате… Эллис лишь с очевидным усилием воли заставлял себя смотреть на рассказчицу, а не на блюдо со слоёными пирожными. Да уж, некоторые вещи не меняются. – Сначала я просто наблюдала, а потом заметила, что у соседней могилы стоит какой-то мужчина во всём черном и с белыми цветами в руках. Он глядел в сторону могилы Нингена, но тоже не спешил подходить. Мне отчего-то стало жутко при взгляде на этого незнакомца, и я, само собой разумеется, окликнула его.

Что тут было « самого собой разумеющегося», я не поняла, но уточнять не стала, чтобы не выглядеть трусихой.

А мисс Дюмон не заметила моего замешательства, всерьёз увлекшись рассказом. Похоже, что внимательных и сочувствующих слушателей у этой странной истории всегда было слишком мало…

–… Он сначала удивился и ничего не ответил. Тогда я спросила его: «Вы, наверное, тоже пришли, чтобы принести ему цветов, да?», и тогда он смягчился и признался, что действительно хотел навестить могилу Нингена. Он называл его ещё так странно – Ноэль, – нахмурилась мисс Дюмон, и сердце у меня кольнуло болью мистического узнавания. Имя было смутно знакомым, но я никак не могла вспомнить, где могла его слышать. – Мы разговорились. Я сказала, что боюсь собак, и он ответил, что они тоже его не любят – начинают лаять и скулить, как только увидят, а потом разбегаются. Помнится, я тогда немного рассердилась – на что ему жаловаться! И сказала, что лучше б эти отвратительные твари тоже меня боялись. Он засмеялся, а потом вдруг заявил, что я ему понравилась, и отдал мне этот свисток. И пока я разглядывала подарок и думала, как бы вежливо отказаться, незнакомец ушёл, – с легкой грустью подытожила мисс Дюмон. – Он был очень странным, этот незнакомец. Даже имя свое мне не назвал, хотя и спросил моё. Я поначалу решила, что это какой-то друг Нингена, который знал его при жизни. Может, островитянин – свисток ведь явно не аксонцы делали, да и не марсовийцы. Но Эсти сказала потом, что наблюдала за мной почти всю церемонию, но никаких незнакомцев в чёрном не видела. И после этого… – мисс Дюмон слегка покраснела – впервые с момента нашего с нею знакомства. – И после этого я решила, что встретила призрака.

И она торжественно замолчала.

Эллис смущенно кашлянул, оглянулся на меня и только потом заговорил.

– Что ж, мисс Дюмон, полагаю, у нас нет оснований не верить вам. Но теперь, пожалуй, перейдём к делу… Думаю, что именно с помощью этого свистка вы оглушили собаку в галерее Уэста в ту роковую ночь. Насмерть перепуганное животное не выдало вас лаем – ни когда вы прошли в здание, ни когда сняли картину с положенного места, ни когда тихо вышли через черный ход. Следом за вами в галерею проник кое-кто ещё. Он не обнаружил картину, зато нарвался на сторожа – и убил его. А Лоренс, не раз видевший ваше грозное «оружие», сразу узнал его действие, когда увидел дрожащую собаку – и решил, что убийцей были вы. Поэтому он молчал о своих подозрениях, даже когда по ложному обвинению был арестован его отец. Но в конце концов муки совести сломили беднягу Лоренса, – с притворной жалостью вздохнул Эллис. – И он решил взять вину за все на себя. Подписал признание и в краже, и в убийстве, и в мошенничестве с целью получения страховки. С учетом отягчающих обстоятельств и дачи ложных показаний в самом начале следственных действий Лоренс Уэст мог схлопотать в лучшем случае двадцатилетнее заключение в тюрьме Кроу-Рок, но скорее всего его приговорили бы к смертной казни.

Джулия прерывисто вздохнула и побелела, как покойница.

– Лоренс солгал, клянусь вам. Картину взяла я. Если хотите, сию секунду подпишу признание, только дайте мне ручку и лист бумаги, – отрывисто и торопливо заговорила она. – Лоренс просто не мог никого убить! Он же крови боится больше, чем я всех собак вместе взятых! И мистер Уэст тоже не виновен ни в чём, клянусь, детектив Норманн, эта семья никогда бы…

– Я знаю, – перебил её Эллис, беспечно покачивая ногой. Вид у него был на редкость довольный. – Мне и самому, понимаете ли, претит мысль о том, что придется отправить за решетку невиновного человека. Признание вы непременно напишете, мисс Дюмон, но позже. А пока – расскажите нам, зачем вы вообще затеяли эту аферу с картиной. Мне любопытно, – невинно улыбнулся детектив, опустив ресницы. – Впрочем, погодите начинать. Сначала пригласим-ка за стол ещё одного человека, который имеет право знать всё. Эй, Прайм! – гаркнул вдруг Эллис, и от неожиданности я дернулась и едва не разлила кофе. – Веди сюда нашего прелестного юношу, хватит ему под дверью слушать.